Страница 3 из 97
Зря мы песнь пели. Орали мы ее в двадцать молодецких глоток и вот доорались —
разбудили морского бога. Морской бог наслал на нас бурю. Двоих за борт смыло. На следующий
день море успокоилось, глядим — а где земля, непонятно. Ждем до вечера, замечаем, куда солнце
клониться начинает. Море на западе, а земля, стало быть, на востоке. Вот мы и поплыли на восток,
время от времени к югу поворачивая.
День плывем, второй — нет земли. Есть хочется, а пить — еще больше. На вкус море
горьким оказалось, пить его невозможно. Это ж сколько соли надо, чтобы столько воды соленой
сделать?
— Нет у тебя удачи, Ар-тоор. — Сказал мне один из наших. — Надо было с другими на
восток прорываться. Пусть там даже и третья цепь стояла. Может, и прорвались бы.
Хотя и захотелось мне придушить его после таких слов, но ничего я ему не сказал и не
сделал. Потому как, может, и прав он. Предводитель за своих людей отвечает, а если нет у него
удачи — значит, и у людей его удачи не будет.
Тогда встал я на носу лодки и громко так сказал:
— Услышь меня, Конан, сын Крома! Пошли какое-нибудь знамение твоим храбрым
потомкам, во вражеском море заблудившимся! Покажи, в какой стороне земля!
Нет ответа. Повертел я головой по сторонам, поискал каких-нибудь птиц или иных каких
явлений. Ничего. Небо ясное, ни облачка. Ни справа, ни слева птиц нет. Куда плыть — по-
прежнему непонятно.
Тогда обратился я к своему предку со справедливым упреком:
— Конан, сын Крома! Вижу я — ты совсем обленился на своем небе! Выходит, зря мы
каждый год мазали твой истукан медом и кровью! Нет от тебя никакого проку! Крепко спишь ты
на облачных подушках, истомленный ласками дев небесных! Нет тебе дела до того, что двадцать
твоих потомков скоро погибнут от голода и жажды! Но знай: если ты и в самом деле допустишь
такое, то я, Ар-тоор из клана Медведя, переступив порог смерти, плюну тебе в лицо и отрекусь от
тебя как от предка! Направь нас к берегу, и пусть там нас будет ждать хоть тысяча пиктов! В бою
погибнуть куда веселее, чем бесславно сдохнуть на этой проклятой лодке!
Сказав так, снова стал я высматривать знамение. По-прежнему в небе — ни единой птицы.
Тут справа плеснулось что-то у борта. Это рыба из воды выпрыгнула и обратно в море ушла.
Задумался я. Может ли Конан послать знамение в виде рыбы? Ведь морем совсем другой бог
управляет. Однако, поскольку птиц так и не появилось, приказал я поворачивать направо.
Посмотрим, куда приведет нас это знамение.
Спустя сутки начал я сомневаться. Может, и вправду это было знамение, да только
говорило оно как раз об обратном? Мол, в той стороне только рыбы живут, и плыть вам туда не
надо?
5
Родичи мои на меня со все большим раздражением посматривают. Чувствую — еще
немного: и выкинут меня за борт. Я сам на их месте неудачливого предводителя непременно за
борт выкинул бы.
Прошла еще одна ночь, а на утро видим: плывут три корабля. Огромные! У каждого — три
мачты, а на каждой мачте — три паруса. Итого, девять парусов, а девять — священное число, это
каждый знает.
Смотрим мы на эти корабли воспаленными глазами, шевелим пересохшими губами, и тут
кто-то из моих неуверенно предлагает:
— Нападем?
«Шутишь?» — думаю. На каждом корабле человек двести, а то и больше поместится.
— Может, и нападем, — говорю вслух. — Но сначала попробуем мирно договориться.
Подплыли мы, значит, к кораблям. Или они к нам подплыли. Неважно. Встретились, в
общем. Разглядел я знамя, которое на мачтах у них болтается. Белая рогатая лошадь! Аваллонцы,
выходит. Впрочем, и так ясно было, что аваллонцы. Пикты такие большие корабли строить не
умеют.
Борт у корабля высокий, сверху нас арбалетчики на прицел взяли.
— Кто вы такие? — Спросил тут ихний предводитель. По всему видать — предводитель.
Держится уверенно и одет богато. С плеч красный плащ падает, а на теле кольчуга серебристая
поблескивает. На нашем языке спросил. Хорошо. Из наших тогда никто еще аваллонского не знал.
— Мы — мирные киммерийцы. — Спокойно ответил я. — Мы вышли в море и
заблудились. Скажи, в какой стороне земля? Еще хотим купить у вас воды и провизии. У нас есть
чем заплатить. — И я показал ему золотой браслет на своей руке. Браслет мне было не жалко —
еще и месяца не прошло с тех пор, как я снял его с мертвого пикта.
— Мирные киммерийцы? — Усмехнувшись, переспросил предводитель. Видать, такую
фразу он слышал впервые. Да и я, признаться, тоже. — И каким же образом мирные киммерийцы
вышли в море на пиктской лодке?
— Мы, киммерийцы, свободный народ. — Отрезал я. — На чем хотим, на том и плаваем.
Вы нам дадите воды или нет?
Предводитель задумался, а затем сказал так:
— До берега далеко, и сами вряд ли вы сумеете до него добраться. Вот что. Мы можем
принять вас на борт, но вы должны будете отдать нам свое оружие.
Мои родичи недовольно заворчали. И я был с ними солидарен.
— Не выйдет. — Я задрал подбородок и надменно сложил руки на груди. — Киммериец
может отдать оружие только в одном случае — если он уже мертв!
— Тогда, — предводитель развел руками. — Придется вам самим искать землю. Я хорошо
знаю ваш народ и не намерен пускать на свой корабль двадцать головорезов. А поскольку землю
вы все равно не найдете, припасов я вам не дам. Не люблю пускать деньги на ветер.
— Подожди. — Я поднял руку. — Я дам слово, что мы будем вести себя мирно. Мы не
тронем ни твоего имущества, ни твоих людей… если только они сами не нападут на нас первыми.
— Хмм. — Предводитель почесал подбородок. — Ты можешь отвечать за остальных?
— Конечно. — Произнес я таким тоном, как будто бы он удивил меня своим вопросом.
Пока нам скидывали лестницу, я повернулся к своим и негромко сказал:
— Я дал слово, что мы будем вести себя мирно. И потому, если кто-то из вас вздумает
буянить, получится, что я не держу слово. А сделать так, чтобы я не сдержал слова, это все равно,
что сказать мне, что я — лжец. А любого, кто скажет мне, что я лжец, я убью. Все ясно?
Ясно, кивнули они. Куда уж яснее.
Поднялись на борт. Моих людей накормили и напоили, а меня предводитель — матросы
уважительно называли его «адмирал» — повел на корму. Там стоял столик, а рядом кресло. Для
меня принесли еще одно сиденье, а столик в скором времени заставили разными диковинными
винами и фруктами. Но сначала я попросил обычной воды. Мне принесли целое ведро! Половину
я выпил, а вторую половину на себя вылил. Какая благодать — впервые за три недели по-
человечески умыться!
— Присаживайся. — Пригласил меня адмирал. — Расскажи, кто ты и откуда. — Он разлил
вино по высоким стеклянным кружкам и одну из них предложил мне. — Меня зовут Оттон, сын
Саймона.
При этих словах он испытывающе посмотрел на меня, как будто бы мне могло быть
знакомо это имя. Но я его никогда не слышал. Неужели эти аваллонцы думают, что их страна —
это пуп мира? Нет, центр мира — это Киммерия, а Аваллон — это так… это где-то на юге.
6
— Будь здоров, Оттон, сын Саймона! — Поднял я стеклянную кружку. Впоследствии я
узнал, что такие высокие кружки называются «хрустальными бокалами». — Меня зовут Ар-тоор
из клана Медведя.
— Артур… — Переиначил он мое имя на аваллонский манер. Поднял свой бокал. — Будь
здоров и ты.
Выпили. Закусили. Снова выпили. Утолив первый голод — умяв почти целиком жареного
поросенка — я стал есть медленнее. Полюбопытствовал, не состоят ли, случаем, в союзе