Песчаная лилия

Парень осторожно подхватил её на руки, про себя отметив, что она была даже легче, чем казалась, и донёс до кровати. Он аккуратно вытер её влажные от слез щеки тыльной стороной ладони и на секунду задержался на бледных приоткрытых губах, невесомо коснувшись уголка пальцами. Девушка глубоко вздохнула, но не проснулась.

Гаара укрыл её одеялом — получше, чтоб не замёрзла, — и, несколько минут понаблюдав за ней спящей, хотел было вернуться к себе, но только он сделал шаг, Саюри сжалась и снова тихо захныкала во сне, так что он просто не смог уйти. Парень опустился рядом с ней на кровать, принявшись гладить её по оголенному плечу так осторожно, словно её кожа была из тончайшего фарфора и могла в любой момент разбиться.

Саюри дышала абсолютно беззвучно. Если бы не мерно вздымавшаяся с каждым вдохом грудная клетка, нельзя было бы так сразу сказать наверняка, дышит ли она вообще. Ее бледные губы были немного приоткрыты, ресницы чуть заметно трепетали. Длинные прямые волосы серебряными прядями были разбросаны по подушке, несколько упали на лицо. Тонкими пальцами девушка вцепилась в подушку, будто бы боялась провалиться в бездну своего ночного кошмара окончательно.

— Саюри... — тихо-тихо прошептал Гаара, придвигаясь ближе к ней, и осторожно убрал пряди волос с её лица. Он накрыл её холодные ладони своей, и куноичи, отпустив подушку, обхватила его руку, глубоко вздохнув.

Никогда в жизни Гаара ещё не находился к ней так близко.

Было около полудня, когда на горизонте показались несколько силуэтов, приближавшихся ко входу в деревню Песка. Солнце стояло в зените; прямые горячие лучи нагревали и без того раскалённый золотисто-желтый песок, а от их шагов в воздух поднимались серые клубы пыли, издалека казавшиеся туманом.

Они подошли к воротам небольшой группой — Темари, Наруто, Сакура, Шикамару и ещё двое шиноби — очевидно, для охраны — имён которых Гаара не знал. По их виду было заметно, что они очень устали с долгой дороги, однако Узумаки сохранял присущий ему оптимизм и болтал без умолку, а, увидев Казекаге, подбежал к нему и даже накинулся на парня от радости, едва не сбив того с ног.

Немного оторопев поначалу, Гаара стоял столбом несколько секунд, не зная, как отреагировать на подобное, но все же не стал отрицать, то, что был рад видеть друга. Он улыбнулся.

— Как же давно я тебя не видел, ‘теббайо! — воскликнул блондин, обхватывая обеими руками его шею. — Заработался ты, похоже, совсем: выглядишь хуже бабули Цунаде — она-то хоть молодится!

— Ну ты и балда, Наруто! Никакой вежливости! — тут же упрекнула его Сакура, нахмурившись и уперев руки в боки.

— Не, ну а что я-то? — удивился Узумаки. — Я Гаару сто лет не видел. Соскучился, между прочим, даттебайо! Ну и что, что он Казекаге? Что мне теперь, друга не обнимать, что ли?

Сакура покраснела — то ли от стыда за него, то ли от возмущения, что он не послушал, — но ничего больше не сказала. К Гааре подошла Темари и, когда Наруто наконец отпустил его, обняла брата, после чего, нахмурившись, критически взглянула на него.

— Ты как-то изменился, Гаара, — произнесла девушка, поджав губы. — Какой-то не такой стал.

— Много дел накопилось, — оправдался тот безразлично. — Много вопросов и работы.

— Нет, я не об этом, — покачала головой Темари. — Выглядишь ты... добрее, что ли? Странно. Уж не Саюри ли на тебя так влияет? — она огляделась по сторонам, не заметив её среди шиноби, встречавших их. — Где она, кстати?

Гаара чуть заметно изменился в лице, едва скрыв своё смущение. Звуки имени этой девушки уже некоторое время вызвали у него подобную реакцию, но события прошлой ночи и, как продолжение, этого утра, ещё сильнее усугубили это. Теперь к уже ставшему привычным странному ощущению в районе мышцы, разгонявшей по телу кровь, он чувствовал ещё и лёгкую дрожь в руках, и необъяснимое волнение — даже большее, чем перед некоторыми битвами.

Саюри зашла в его комнату тихо, совсем беззвучно, словно боялась, что её могут наказать за слишком громкие шаги. Она задержалась на несколько секунд в дверях, что были открыты, тем самым избавляя её от необходимости стучаться.

Гаара обратил на неё внимание сразу, оторвав глаза от бумаги с очередным отчетом, который изучал без всякого интереса. На ней было то же темно-синее кимоно (на этот раз пояс был завязан), серебристые волосы остались распущенными; её щеки заливал бледно-розовый румянец.

— Саюри, — заговорил он, переключив на неё внимание.

— Казекаге-сама, я хотела извиниться! — выпалила девушка, подходя ближе к нему. — Сама не знаю, что на меня нашло ночью — должно быть, переволновалась, и все эти события, но я совсем не хотела доставлять Вам неудобства, и...

— Саюри, все хорошо, — спокойно ответил Гаара, вставая из-за стола. — Тебе не за что извиняться, ты ни в чем не виновата.

Опустив глаза, куноичи разглядывала пол, заламывая пальцы. На её руке не было бинтов, из-за чего на запястье был виден символ её клана, который она обычно так старательно прятала. Широкий шелковый рукав задрался до локтя, оголяя бледную тонкую кожу девушки, под которой были различимы бледно-голубые вены.

— Мне ужасно стыдно, что я веду себя так, — уже более спокойно, но все ещё не поднимая глаз, произнесла она. — Ниндзя не должны показывать своих чувств и эмоций, тем более так, как я, но все же... я не знаю, Казекаге-сама, мне так жаль, что я часто не могу это контролировать...

Гаара подошел вплотную и теперь стоял в считанных сантиметрах от неё. Он слышал её еле уловимое дыхание, видел, как трепетали ресницы на её глазах, но не мог точно понять, что именно чувствовал. Это не поддавалось логическим объяснениям, не подходило ни под одно описание (даже то, что было приведено в книге “Ича ича”, которую он прочитал с настоятельного совета Канкуро), не имело никаких аналогов. Просто время вдруг начинало идти по-другому, а воздух становился в разы плотнее и пространство искажалось, так что он не видел ничего вокруг, кроме неё, хотя сам прекрасно понимал, что на самом деле ничего не менялось.

— Мой брат часто упрекал меня в этом, — сказала Саюри. — Вечно говорил мне, что такие как я не становятся настоящими шиноби, не могут быть сильными, потому что чувства — слабость. И он прав, Казекаге-сама, я очень слабая. Ужасно слабая, и мне так стыдно за это! Но я не могу ничего сделать — стоит мне лишь подумать о том, что ждёт невинных людей...

— Саюри, — перебив её, вдруг произнёс Гаара, обхватив её лицо ладонями, и поднял за подбородок так, чтобы видеть её глаза. — Твои чувства не слабость и никогда не были ею. Ты добра, Саюри, — добрее большинства людей, которых я знаю. Ты думаешь о других намного больше, чем о себе, но нужен кто-то, кто позаботится о тебе!

Прозрачно-серыми глазами девушка взволнованно вглядывалась в лицо правителя Сунагакуре, досконально изучая его. Холодными руками она накрыла его тёплые ладони, державшие её лицо, и на секунду ей показалось, что она растворяется в плотном искрящемся воздухе и тяжелой тишине, нарушаемой лишь тиканьем часов.

— Гаара, я хотел уточнить у тебя...

Канкуро, бесцеремонно зашёл в его комнату без стука, не глядя по сторонам, однако, увидев их, тут же остановился и прикусил язык. Саюри в ту же секунду разжала пальцы и, как ошпаренная, отскочила в другой конец комнаты, заливаясь густой краской.

— О! — Кукольник вскинул брови. — Я смотрю, вы тут... план эвакуации обсуждаете, — ухмыльнулся он. — Ладно тогда я чуть позже зайду.

И с этими словами он удалился из комнаты как можно быстрее, пользуясь всеобщим замешательством, чтобы не успеть огрести от Гаары.

— Она... — заговорил Казекаге. — Решила немного прогуляться перед заседанием. Пойдёмте, раньше начнём — раньше закончим.

Так называемое “открытое” заседание Совета проводилось впервые — до сих пор из посторонних людей на нем присутствовала лишь Саюри в качестве представителя интересов своей деревни. На этот раз на нем, помимо постоянных членов, были ещё Шикамару, Сакура и Наруто, что придавало уверенности Гааре и ещё больше подрывало авторитет советников, большинство из которых были против посвящения чужих шиноби во внутренние дела деревни.