Песчаная лилия

— Продолжай, Саюри, — попросил Гаара совсем не свойственным ему тоном.

Девушка улыбнулась, принявшись по привычке заламывать пальцы.

— В общем... Мей-сама приняла решение повысить меня до джонина с рекомендации, данной моим сенсеем, а это, — куноичи взглянула на маску, — выдала для этой миссии, сказав, что я должна работать под прикрытием. Никто из нашей деревни не знает, что я сейчас здесь.

Гаара задумался. Мизукаге отнюдь не глупа, и, если она считает, что это задание секретно, то на это были свои веские причины. Вот только какие?.. Этого он понять не мог, как не пытался. Военное положение было объявлено, силы объединены, деревни считались союзниками. В чем могла быть загвоздка?

— Мей-сама просила передать Вам это, — нарушив затянувшееся молчание, произнесла девушка, достав из кармана рюкзака свёрнутые в несколько раз бумаги. — Список отрядов шиноби Киригакурэ, расформированных и заново собранных в новые дивизии.

Прикрыв рот рукой, Саюри беззвучно зевнула, изо всех сил стараясь это скрыть, и потёрла глаза. Её жесты были плавными и лёгкими, как и всегда, однако в них прослеживалась усталость. И, надо сказать, девушка действительно была усталой после такого длинного пути, проделанного в одиночестве. Это не укрылось от глаз Гаары.

— Спасибо, Саюри, — ответил он, взяв бумаги из её рук. — Тебе стоит отдохнуть с дороги.

— Большое спасибо, Казекаге-сама, — кивнув, ответила куноичи. — Вы можете не беспокоиться: думаю, я смогу найти дорогу до той прекрасной гостиницы, где...

— Нет, — прервал её Гаара, сам на секунду удивившись тому, как резко прозвучал его голос. — В связи с текущей ситуацией, я... — на секунду он запнулся, — я решил, что находиться там может быть не совсем безопасно для тебя.

Саюри нахмурилась и внимательно посмотрела на него, чуть сощурив глаза.

— Но как же тогда...

— Ты останешься у меня дома. Там много пустующих комнат. Одну из них уже подготовили для тебя.

Правитель Суны перевёл дыхание. Произнести это оказалось гораздо сложнее, чем он ожидал. В разы сложнее, чем вообще мог себе представить. Причём повторять эту фразу про себя, как бы репетируя, — это одно, а говорить с девушкой, стоявшей прямо перед ним, — совсем другое. Его сердце билось как сумасшедшее.

Глаза Саюри округлились, брови удивлённо изогнулись, уголок губ дрогнул. Куноичи, лишившись дара речи на несколько секунд, молча смотрела на Казекаге, который, в свою очередь, внимательно смотрел на неё, ожидая ответной реакции.

— Если ты, конечно, не против, — добавил он.

— Как Вам будет угодно, Казекаге-сама, однако... н-не хотелось бы доставлять Вам неудобства... — пролепетала девушка, смущённо убирая со лба несуществующие пряди волос.

— Нет-нет, я... мне... — Гаара растерялся, все слова разом вылетели из его головы. Он глубоко вздохнул и, прочистив горло, собрался с мыслями, после чего добавил уже более твёрдо: — Я попросил Баки, чтобы он проводил тебя. Он уже ждёт за дверью.

Саюри, снова чуть наклонив голову, улыбнулась. Прежнее напряжение, царившее в комнате, постепенно спадало, а пульсирующая мышца в грудной клетке правителя деревни Песка то и дело замирала, когда он видел плавный изгиб бледных губ куноичи.

— Большое спасибо, Казекаге-сама, — тихо произнесла она, глядя на него снизу вверх. — Если Баки-сан уже там, мне не стоит заставлять его долго ждать...

Гаара кивнул. Саюри несколько секунд мялась, переминаясь с ноги на ногу, после чего, вздохнув, снова улыбнулась и медленно направилась к двери. Осторожно взявшись за ручку, она открыла дверь и скрылась за ней, напоследок бросив на Казекаге короткий взгляд.

На её правом предплечье снова был бинт.

— Эти раны... они болят?

— Да, немного. Но со временем все пройдёт.

— А как это — когда больно?

— Как бы это обьяснить? Например, когда кто-то поранился, возникает неприятное чувство... человек чувствует себя нехорошо. Одним словом, боль — это то, что все предпочли бы не испытывать.

— Ты меня ненавидишь, как и все остальные?

— Нет, конечно. На протяжении жизни люди часто делают друг другу больно, но ненавидеть кого-то не так-то просто.

— По-моему, мне понятно, что такое боль. Может, мне тоже бывает больно, как и другим. Я все время чувствую это вот тут, в груди. Я не истекаю кровью, но в этом месте очень болит.

— Раны на теле кровоточат. Боль бывает мучительной и невыносимой, но с течением времени они все равно заживают и проходят. Сердечные раны заживают гораздо тяжелее.

— Подожди... сердечные?

— Они отличаются от ран на теле. Телесные можно залечить с помощью медикаментов, а для душевных ран лекарства нет. Но есть кое-что, что может помочь исцелить эту боль. Однако это сложное лекарство. Его может дать только другой человек.

— Что это такое?

— Лишь одно может исцелить больное сердце. Это любовь.

— Любовь? Но где же её взять? Как получить её?

— Любовь — это душевная потребность служить тому, кого любишь. Заботиться о нем, оберегать, помогать, отдавать всего себя.

— Яшамару... спасибо тебе.

====== XXVI ======

Комментарий к

XXVI

Дорогие мои читатели!

Блудный автор снова вернулся, притащив с собой наконец-таки дописанную главу, и просит у Вас прощения за столь долгое отсутствие виновато опустила голову. Так уж вышло, что вдохновение ну совершенно перестало поощрять меня своим присутствием, поэтому написание заняло так много времени. Каюсь, извиняюсь и обещаю больше настолько не задерживаться)

Однако именно сегодня в этом небольшом обращении я хочу не только в очередной раз извиниться за отсутствие, но и поздравить всех с праздником — Днём Святого Валентина. Знаю, кто-то отмечает его, кто-то — нет, но все же для меня это повод выразить всю свою благодарность и любовь читателям, которым нравится эта работа. Хочется сказать отдельное спасибо каждому из Вас: Ваша поддержка очень важна для меня.

Искренне надеюсь, что очередная глава сего творения понравится Вам! Не забывайте оставлять свои комментарии, чтобы я знала Ваше мнение) приятного чтения и ещё раз с праздником! ❤️

Комната у Саюри была большая и просторная — лучшая из всех, что были свободны в доме семьи Казекаге: большая площадь, высокий потолок и два круглых окна — настолько больших, что из них отрывался вид едва ли не на всю деревню Песка. Все — начиная с мебели, и заканчивая стенами и полом — было светлых бежевых тонов, от чего комната казалась ещё больше и просторнее.

Гаара очень надеялся, что Саюри понравится её временное жилище, однако вечером он вернулся слишком поздно, чтобы стать свидетелем её реакции. Когда он зашёл к девушке следующим утром, она уже не спала, несмотря на ранний час. Её кровать была убрана и застелена, вещи аккуратно сложены на полках гардероба, походный рюкзак полностью разобран.

Собрав свои длинные волосы в привычный высокий хвост, Саюри надела вещи, которые Гаара специально выбрал для нее: несмотря на сотрудничество деревень, правитель Сунагакуре опасался возможной реакции жителей при виде шиноби деревни Тумана, находящегося на их территории. Это было темно-синее кимоно — наподобие того, что раньше носила Темари и многие другие жительницы страны Ветра, — сидевшее на фигуре куноичи настолько хорошо, что это заставило Казекаге едва заметно покраснеть. И, на самом деле, там было, на что взглянуть: лёгкая тонкая ткань более чем выгодно подчёркивала плавные изгибы изящного женского тела, выделяя грудь, талию и бёдра, обыкновенно скрытые объёмным жилетом и тренировочной одеждой.

Когда он появился в дверях, предварительно тихо постучавшись, Саюри стояла у окна спиной к нему и рассматривала песчаный пейзаж, пытаясь завязать пояс на спине, но заметив силуэт Казекаге в отражении на оконном стекле, тут же развернулась к нему

— Казекаге-сама! Прошу прощения, я... я ещё не готова... — быстро проговорила она, виновато опуская глаза. — Надеюсь, я не сильно Вас задерживаю...