Песчаная лилия

Отдаю очередную часть под ваш суд и искренне надеюсь, что она Вам понравится, дорогие читатели)

Не забывайте оставлять свои отзывы! Автору не только приятно, но и, более того, жизненно необходимо знать Ваше мнение о главе и работе в целом) все плюсы и минусы, сильные стороны и недочёты — это необходимо, чтобы совершенствоваться в дальнейшем☺️

====== XXV ======

Комментарий к

XXV

Знаю-знаю, снова затянула с главой, так что прошу прощения за очередную длительную задержку. Хочу поздравить всех своих дорогих читателей с прошедшими праздниками! Желаю вам найти побольше интересных фанфиков и поменьше таких же медлительных, как и я, авторов) Ещё хочу сказать спасибо за все те отзывы и лайки, которые вы оставляете — очень приятно, правда.

Отдаю под ваш суд очередную главу и с нетерпением жду ваших комментариев! Искренне надеюсь, что вам понравится, но все равно не забывайте оставлять своё мнение.

Angus and Julia Stone — Big Jet Plane

She says

“Hello Mister, pleased to meet you!”

I wa

She smells like daisies, she smells like daisies

She drives me crazy, she drives me crazy

Гаара не находил себе места в собственном же кабинете. Пространство этой знакомой ему с самого детства комнаты казалось то слишком большим, то слишком маленьким; свежего воздуха было то слишком много, что начинала кружиться голова, как от переизбытка кислорода, то слишком мало, так что он едва не задыхался. Казекаге сидел за столом, пытаясь сконцентрироваться на мыслях о распределении шиноби своей деревни по переформированным дивизиям, потом вставал и расхаживал вперёд-назад, сложив руки за спиной, а после снова садился и брал в руки перо, хотя и не собирался ничего писать.

Любой увидевший его в тот момент, несомненно, удивился бы: всегда спокойный, всегда хладнокровный и бесстрастный Казекаге-сама... волнуется? Это что-то новенькое. Да и, между прочим, не просто волнуется, а буквально сходит с ума, мечась туда-сюда. Да уж, увидь его кто-нибудь, не поверил бы глазам. Однако, дверь в его кабинет была плотно закрыта, а помощник получил распоряжение не впускать никого, за исключением нескольких лиц.

Немедленно возьми себя в руки! — мысленно приказал себе Гаара, резко останавливаясь на месте. Вдох-выдох. — Успокойся.

Переведя дыхание, он проследовал к своему столу и опустился на стул, рукой сдвигая все бумаги в сторону. Поставив локти на твёрдую деревянную поверхность, он обхватил голову, дрожащими от волнения пальцами сжимая собственные медно-рыжие волосы. Гаара прикрыл глаза, изо всех сил пытаясь унять сумасшедшее сердцебиение, но бесполезно — попытки снова обрести над собой контроль терпели фиаско одна за другой.

И зачем я это сделал?! — думал он, сжав зубы. — А вдруг ещё не поздно попросить об отмене?

Казекаге снова поднялся из-за стола. Он понял, что должен срочно связаться со страной Воды любым способом. Ему было просто жизненно необходимо поговорить с Мей и попросить её об отмене. Гаара уже собрался позвать помощника, ответственного за видеосвязь — изобретение, которое главы деревень практиковали вот уже около месяца для важных переговоров, — но опоздал. В его дверь негромко, но отчетливо постучали, и в ту секунду сердце джинчурики Шукаку пропустило несколько ударов.

Стоит сказать, это было первое решение в жизни Гаары, которое далось ему так тяжело. Он очень долго не мог решить, стоит ли это делать или нет. Несколько дней подряд он колебался, что было ему никак не свойственно, и, что называется, был сам не свой. Одним из тех, кто сразу же заметил это, был Канкуро, не упустивший возможности отпустить парочку едких комментариев.

— Кажется, кого-то дела на личном фронте беспокоят сильнее, чем на основном, — ухмылялся тот, видя озадаченность брата. И, впрочем, достаточно оправданно.

Ответ и, собственно, разрешение его внутреннего конфликта, пришли сами собой, причём, что называется, откуда не ждали. Гаара понял, что все-таки должен это сделать, когда, видя, как Матсури наливала ему чай, поймал себя на мысли, что пытается разглядеть в своей бывшей ученице черты Саюри. Именно тогда он взял в руки перо и написал письмо в страну Воды, предназначавшееся лично Мей. Он не стал посылать электронное сообщение, с помощью которых в последнее время общались Каге, так как не особенно им пока что доверял, а потому написал все от руки. Переписывал несколько раз, тщательно подбирал нужные и, главное, правильные слова, чтобы убедить Мизукаге. Его руки в тот момент сильно дрожали от волнения, от чего иероглифы выходили чуть менее аккуратными, чем обычно, однако основной смысл был ясен, даже несмотря на это. Он молил Мей прислать Саюри в Суну.

Первоначальная реакция правительницы деревни Скрытого Тумана была вполне логичной — она наотрез отказалась отправлять одну из своих лучших куноичи через полмира в другую страну, да ещё и теперь, когда военное положение было объявлено официально. Гаара и сам сильно сомневался в правильности своего решения, осознавая всю опасность этой затеи, а после и вовсе убедился в том, что напрасно даже думал об этом, и что надо забыть об идеях такого рода, но было уже поздно — Мизукаге неохотно согласилась, написав, что вся ответственность за жизнь и здоровье “её девочки” полностью ляжет на него, так что в случае чего... впрочем, продолжать нет необходимости — зная Мей, это и так понятно.

Это решение с его стороны могло показаться глупым, безрассудным и совершенно некомпетентным. Пожалуй, именно таким оно и являлось, однако Гаара где-то в глубине себя самого ощущал острую необходимость в присутствии Саюри. Понял он это далеко не сразу, а признался себе в этом и того позже, однако факт был налицо: так же как люди нуждаются в пище и воде, пламя в кислороде, а растения — в свете, именно так же сильно он нуждался в ней.

Убедился в этом правитель Сунагакуре, когда около недели назад, поймав себя на мыслях о Саюри, вдруг задался вопросом: “какого черта я столько о ней думаю?” и не нашёл ответа.

— Казекаге-сама, — заговорил помощник, чуть приоткрыв дверь в его кабинет, — к вам шиноби из...

— Пусть заходит.

Несколько тихих шагов за дверью, шорох и короткое, но мягкое “спасибо”. Дверь отворилась, и на пороге показалась невысокая стройная фигура, невесомо ступавшая по деревянному полу. Темно-синий облегающий костюм, серо-синий расстегнутый жилет и походный рюкзак за плечами, на голове — капюшон, надвинутый на лицо, скрытое маской АНБУ Киригакуре.

— Казекаге-сама... — дрогнувшим голосом произнесла она, и сердце Гаары на секунду замерло.

Узнав голос и убедившись в том, что это действительно та, кого он одновременно очень ждал и надеялся не увидеть, правитель деревни облегченно выдохнул.

— Здравствуйте, — поклонившись, произнесла Саюри. — Рада Вас видеть.

— И я тебя, — ответил Гаара, едва не запнувшись, что выдало бы его эмоциональный всплеск.

Девушка откинула с головы капюшон и сняла маску, открывая бледное лицо. Взгляд серебряных глаз быстро скользнул по стенам кабинета, останавливаясь на лице Казекаге; на щеках появился едва заметный румянец. После её рука потянулась к затылку и распустила тугой узел, в который были стянуты длинные пепельные волосы, что в ту же секунду рассыпались по её плечам, контрастируя с тёмной одеждой.

— В дороге... — снова заговорил Гаара, не сводя с неё взгляда, — не было проблем?

Саюри чуть склонила голову на бок.

— Как ни странно, нет, — ответила она, заправляя волосы за ухо. — Знаете... Все как будто вымерло: не было ни души. Ни вражеских солдат, ни шиноби скрытых деревень, ни беглых преступников, ни других АНБУ.

Других АНБУ, — так же мягко и тихо повторил её голос в сознании Казекаге. Он вдруг распахнул глаза, уставившись на белоснежную маску в руке девушки, на которую не обратил должного внимания сразу.

— Так ты теперь... — заговорил он.

— Нет, не совсем, — перебила его Саюри и тут же осеклась, виновато опустив глаза. — Извините, Казекаге-сама.