Проигравшая сторона

До руин когда-то располагавшегося здесь эльфского города оставалось совсем немного, в нормальном состоянии он бы преодолел этот путь за час. Йорвет с трудом перевёл дыхание и сделал ещё один шаг, уже из чистого упрямства. Он понимал: даже если он успеет добраться туда до темноты, это его не спасёт.

***

Роше вздрогнул и открыл глаза. Судя по всему, уже настало утро. Впрочем, он едва ли был уверен в том, что это именно утро — его окружало всё то же тусклое туманное безвременье. Призраки исчезли, лес снова погрузился в мёртвую, неестественную тишину. Роше встал. Ноги едва слушались, он ощущал чудовищную слабость во всём теле. Меч соскользнул с колен, шлёпнувшись на траву — похоже, он так и сжимал его рукоять в пальцах всё это время. Роше нервно огляделся по сторонам. Примерно в тридцати шагах он увидел тот самый ясень, в ветвях которого устраивался на ночлег, подойдя ближе, нашёл под ним и сумку с медикаментами. Он открыл её дрожащими руками и проверил — всё было на месте. Неожиданно мысль о том, что те призраки могли позариться на лекарства, остатки воды, чёрствый хлеб или, чего доброго, твердокаменную говядину, показалась ему ужасно весёлой. Он коротко и нервно рассмеялся, и эхо рассмеялось ему в ответ. По коже пробежали мурашки. Отсюда надо было срочно убираться. Ещё одну такую ночь он не переживёт.

Роше нашёл взглядом крупный, поросший травой и грибами поваленный ствол. Неподалёку от него будет небольшой спуск, потом — заросли терновника, а дальше он уже выйдет к тому месту, где слышал журчание ручья. По крайней мере, ему очень хотелось в это верить.

Терновник он действительно нашёл — его лохматые кусты, усыпанные мелкими белыми цветами, росли там же, где и вчера, ничуть не изменившись. Роше по-прежнему потряхивало после жуткой ночи, в голову лезли навязчивые мысли. Больше всего его пугало то, что он снова не знал, какое сейчас время суток. Сумерки могли опуститься на лес в любой момент, а оснований надеяться, что вчерашнее представление не повторится, у него не было. Более того, он уже не был уверен и в том, сколько дней провёл в этом кошмарном лесу. Он вспомнил историю, которую рассказывал когда-то один парень из его отряда, ещё в те времена, когда Роше сам был новобранцем. По его словам, как-то раз, во время одного из сражений целый полк солдат, двигаясь по лесной лощине, вошёл в туман и исчез — из тумана уже никто не вышел, а все проводимые командованием расследования так и не принесли никаких результатов.* В то время Роше не придал этому рассказу особого значения — они, тогда ещё не видевшие настоящей войны, частенько травили подобные байки во время привалов, чтобы пощекотать нервы себе и другим. Сейчас он уже не был уверен в том, что это просто байка и отчаянно пытался вспомнить, не об этих ли лесах тогда шла речь.

Туман снова начал сгущаться, опускаясь всё ниже. Роше продолжал свой путь, стараясь перемещаться только по возвышенностям, и это уже не казалось ему таким уж иррациональным. Двигаться дальше было всё сложнее, волнами накатывала какая-то вязкая, противная слабость. Пару раз, когда было совсем уж невмоготу, он останавливался, чтобы перевести дух. Желудок сводило от голода, но кусок не лез в горло, и в конечном итоге он просто решил больше не тратить времени на попытки перекусить. Места вокруг вокруг были совсем ему незнакомы — или он просто не узнавал их? Спустившись по склону туда, где он вчера, как ему казалось, слышал ручей, Роше оказался в лощине, напоминающей огромный котёл с пологими, ровными стенами. На дне её ничего не было — даже тумана — только валялись камни да росли какие-то неизвестные ему грибы с красными шляпками. Он нерешительно застыл, глядя на них, и вдруг почувствовал, как к горлу подступил панический, парализующий ужас. Он даже не мог объяснить, что его вызывает, просто чувствовал, что вниз ему лучше не спускаться. Усилием воли Роше заставил себя отвернуться и снова подняться наверх.

Вскарабкавшись обратно, он подошёл к небольшой рощице, внимательно оглядел стволы нескольких деревьев. Кора со стороны лощины была ощутимо темнее. Похоже, в какой-то момент он слишком сильно сдал влево и пропустил нужный спуск. Сейчас ему просто надо вернуться немного назад и… Роше спрятал лицо в ладонях, чувствуя, что рациональные доводы уже не помогают и его охватывает отчаяние. Чем он вообще думал, отправляясь сюда? Да даже встреча с нифльгаардским патрулём была лучше, чем это — от патруля, по крайней мере, знаешь, чего ожидать. Конечно, сумку с лекарствами они бы у него скорее всего отобрали, но сам бы он как-нибудь да отбрехался. А теперь что? Возможно, в лучшем случае, Анна всё же сумеет помочь Бьянке и та, оправившись, самостоятельно присоединится к остальному отряду у границы. А если с лечением ничего не выйдет и Бьянка умрёт там от заражения, так его и не дождавшись? Или всё же излечится, но ломанётся в эти ёбаные леса, искать его? Ещё неизвестно, что хуже. Роше в отчаянии огляделся вокруг. Ему вдруг показалось, что несколькими метрами левее от того места, где стоял он сам, трава как будто растёт чуть реже. Он подошёл ближе — так и было. Вдоль края лощины тянулась почти заросшая, едва заметная тропа. Неужели он наконец-то вышел хоть куда-то? Он задумался. Впереди тропинка сворачивала к западу, если, конечно, единственный доступный ему сейчас способ сориентироваться по сторонам света не обманывал. Вряд ли он выйдет по ней к Дубовицам, но, возможно, она приведёт его к одному из мелких поселений, разбросанных вдоль большака. Эта мысль придала ему сил, и Роше, достав из сумки флягу с водой и сделав пару глотков, двинулся по тропе.

***

Сил этих, впрочем, хватило ненадолго. Спустя час (впрочем, Роше не был уверен в том, что прошло именно столько — восприятие времени давно сбилось) он так никуда и не вышел. Тропа то почти исчезала из виду, то снова появлялась, провела его по какой-то низине, по обе стороны которой высились почти отвесные склоны, соединяемые поваленным стволом сосны как мостом, затем благодаря ей он оказался в зарослях каких-то кустов, смутно напоминающих малину, и теперь эта тропа снова вела его по лесу, петляя среди деревьев. Начинало темнеть. На лес опускались сумерки, туман, наоборот, поднимался из низин, искажая очертания кустов и не позволяя толком разглядеть ничего, что располагалось бы дальше двадцати шагов. Роше снова слышал, как что-то шуршит и ворочается в траве, и с каждой минутой это было всё сложнее игнорировать. Он стиснул зубы и вынул из ножен меч. Продолжать идти — вот всё, что он сейчас может.

Внезапно он отчётливо услышал, как неподалёку хрустнула ветка. Он замер. За деревьями, где тропа перед ним уходила влево, кто-то был. Он тяжело брёл мимо деревьев, цепляя по пути ветки. Роше напряжённо вслушивался, затаив дыхание. Версию с животным он отбросил почти сразу — кто бы там ни был, он явно передвигался на двух ногах. Роше медленно, стараясь, чтобы его собственные шаги по времени совпадали с шагами того, кто двигался ему навстречу, свернул с тропы, прячась за широким стволом какого-то старого дерева. Кто-то замер в паре метров от него, будто бы тоже прислушиваясь, немного постоял и снова двинулся вперёд. Роше осторожно снял с плеча сумку, мягко пристроил её на траву и снова прислушался. Лучшей защитой в таких случаях он считал нападение, поэтому, коротко выдохнув, он плавно перенёс вес на правую ногу, разворачиваясь и, вместе с тем, выходя из-за дерева обратно на тропу, так, чтобы оказаться прямо перед неизвестным субьектом. Ещё доля секунды, и острие его меча, резко выброшенного вперёд, расположилось точно напротив горла высокой фигуры, одетой, как и сам Роше, в тёмный дорожный плащ, капюшон которого почти целиком скрывал лицо.

Фигура замерла. У Роше было несколько секунд, чтобы оценить того, кто стоял перед ним, и этого хватило, чтобы уловить в его осанке, манере держаться, линии подбородка, что-то невероятно знакомое. Роящиеся в голове подозрения не успели оформиться во что-то конкретное, как прозвучавший голос моментально развеял их, заставив Роше в очередной раз усомниться в реальности происходящего: