Разбиваясь о воду

Как бы то ни было, я принялся допрашивать ее, как говорится, с пристрастием.

— Что, ты думала, его денег тебе хватит на всю жизнь?

— Макс, я привыкла жить, не задумываясь о тратах, а жизнь на юге Франции очень дорога. Это звучит глупо, но когда я опомнилась, денег оставалось совсем немного.

— Могу поспорить, ты еще там пыталась охмурить какого-нибудь богатея, а когда не вышло, пришлось искать счастья на родине!

Я хотел обидеть ее, но она не обижалась.

— Я вернулась потому, что здесь все намного дешевле. Не было никаких планов по покорению мира, уверяю тебя.

— С Шерманом ты тоже провернула этот фокус с порезанным пальцем?

— Тебе лучше уйти.

Я подошел к ней вплотную и обнял так, что ее косточки хрустнули. Уткнулся лицом в душистые волосы.

— Прости. Прости. Сам не знаю, что говорю. Эта старая дура сбила меня с толку.

— Она рассказала тебе не все.

Рита отстранилась от меня и продолжала сухим голосом:

— Я была беременна тогда. Все протекало очень сложно, мне пришлось лечь в больницу. Но и до этого нам долго было нельзя… была угроза выкидыша.

Эта сволочь не могла потерпеть пару месяцев без секса! Я уже ненавидел его.

— Ну вот, я лежала в больнице, и как-то раз ко мне заявилась компания друзей. Они предложили сделать ему сюрприз: отвезти меня на машине домой на пару часов… А когда мы приехали и ввалились в гостиную…

— Понятно, не продолжай.

— Нет, Макс, тебе не все понятно. У меня случился выкидыш, и мне сказали, что детей у меня больше не будет. Никогда. Возможно, тебе кажется, что я очень радовалась тем деньгам, но поверь, если бы можно было отдать их за моего ре… ребенка…

Она плакала, а я гладил ее по волосам и чувствовал себя последним гадом.

Я продолжал чувствовать себя последним гадом, когда дозвонился в ту клинику и проверил ее рассказ у врача. Да, он все еще работал там и помнил ее. Сказал, что в том состоянии ей и вставать-то было нельзя, и тем более безответственно с ее стороны было вскакивать и ехать куда-то. Впрочем, он тоже жалел ее.

Нет, она не могла это сделать специально, ведь я знал, как она любит детей. А может, и любит именно из-за чувства вины? Лишившись по своей вине собственного, компенсирует заботой о чужих?

Я был сам себе противен.

Кроме того, на периферии сознания крутилась какая-то недосказанная фраза, постоянно донимало какое-то смутное, зыбкое чувство, какой-то заусенец не давал спокойно жить дальше…

Что это было, я понял посреди ночи. И уже едва сумел дождаться утра, чтобы позвонить. Трубку подняла сиделка. Она поздоровалась свистящим шепотом, явно не желая разбудить хозяйку.

— Вы давно работаете у нее?

— Я работаю на эту семью уже скоро как тридцать лет. Вы расстроили ее. Она так пострадала! Ее супруг умер за рулем от инсульта после всей этой истории. Она выжила в аварии, но осталась калекой. А ведь она совсем еще нестарая женщина! Как вам не стыдно докучать ей снова?!

— Только один маленький вопрос… Почему она сказала: «Лучше бы нас обокрали, как других»? Помните, в самом конце нашей беседы? Какие другие, о чем она говорила?

— А, это… Было тогда нашумевшее дело, серия ограблений в их кругу. Грабили один дом за другим, прямо эпидемия.

— И? Грабителей нашли?

— Да, как ни странно, в кои-то веки наша полиция на что-то сгодилась. Нашли, и кого-то, кажется, посадили… или убили… я уже не помню. А при чем здесь это?

— Ни при чем, просто дурацкое любопытство, извините.

Я любил Риту, на самом деле любил. Но в мою душу уже вползла отвратительная, холодная и скользкая змея. Эта змея, это ни на чем не основанное, интуитивное подозрение станет безжалостно мучить меня — пока не сожрет совсем.

В одной жизни — два случая, когда кого-то застали, как говорится, ин флагранти, и две серии ограблений… какова вероятность того, что это случайность? Ну ладно, особняк родителей первого мужа не грабили, но… черт возьми, эти пули ложились уж очень кучно! То, что вырисовывалось, нравилось мне все меньше, хотя я мог лишь строить смутные догадки.

И этого хватило, чтобы снова угостить пивом моего бывшего коллегу.

***

— Послушай, я знаю, что надоел тебе, но, в конце концов, это дело десятилетней давности, к тому же раскрытое. Тебе ведь ничего не стоит узнать, кто занимался им тогда…

— Что, ты нащупал связь с убийством Шермана? — мгновенно насторожился капитан.

— Да нет, то дело я уже оставил, это для другого, — попытался было схитрить я, но не тут-то было.

— Ты не вылезаешь из ее постели, чтобы сподручнее было копать под нее? Ну ты и жук!

Да, именно так это и выглядело. Черт, конечно, они приглядывают за домом. Я вдруг поставил себя на ее место — на место человека, который выглядит кругом виноватым, при том, что все не так, как представляется на первый взгляд. И в очередной раз мое заскорузлое сердце сжалось от сострадания к ней.

— А теперь рассказывай все немедленно, что ты там навынюхивал! Поможем друг другу, или черта с два я скажу тебе хоть слово!

Да, с капитана как с гуся вода, где вскочишь, там и слезешь. А ведь он прекрасно знает, что на моем тогдашнем увольнении политиканы отыгрались по полной. Черт побери, я пострадал за весь департамент, и никакой человеческой благодарности!

— Дружище, я сам пока ничего не понимаю. Но даю слово: если накопаю что-то — поделюсь с тобой.

Он не поверил мне и был прав. Но пару звонков все же сделал и назвал мне фамилию следователя по делу. Бывшего следователя.

— Не советую ждать от него многого. Говорят, он пил горькую, его вышибли, и он, как водится, покатился по наклонной. Последнее, что я о нем слышал — работает сторожем на лодочной станции.

***

И вот я сижу перед грязным стариком с мутными глазами алкоголика. Он непрерывно жует мокрыми губами и смотрит на воду, на лодки, на свой сарай — куда угодно, только не на меня.

— Я хочу поговорить об одном деле, которое вы вели. Это было примерно десять лет назад, серия ограблений богатых домов на востоке столицы. Мне сказали, вы раскрыли это дело. Вы помните детали?

Взгляд его наконец перестал бегать; впрочем, зафиксировался не на мне, а на чем-то слева от меня.

— Еще бы. Еще бы. Я помню это дело, дело Орба…

— Орба? Расскажите!

— А с чего это я должен тебе рассказывать?

— Я заплачу. Я частный детектив, расследую нечто похожее.

— Заплатишь, говоришь… А бутылочку поставишь под это дело, а? Я говорю, бутылочку, а?

Я был готов к такому повороту и без промедления принес из машины бутылку виски. Я предвидел, что придется пить с ним, и купил то, что охотно пью сам. Он оживился, засуетился, принес из своего сарайчика какую-то снедь, и мы расположились в беседке у воды.

— …итак, Орба…

— Орба-цыган звали его. Орба и его банда отморозков были не местные, поэтому найти их было поначалу невозможно. Никаких следов, невероятно наглые и дерзкие, и что интересно, ни одного прокола — все продумано и расписано как по нотам. Я сразу понял, что кто-то очень грамотно их наводит. Они знали, когда хозяев не будет дома, и знали, где что лежит…