Разбиваясь о воду

Брак со студентом принес ей кучу денег и бесплодие. Брак с Шерманом еще большую кучу денег в перспективе. Если только все не было так, как она говорила: она любила своего первого мужа и потеряла ребенка в результате его предательства; она уважала Шермана и была верна ему. Никто не доказал обратного, не так ли?

Тем временем Орба, любитель метать ножи, освобождается из тюрьмы и находит ее…

Или все это время они поддерживали связь?

Знал ли он, что это она выдала их? Не знал, и шел к ней, как к возлюбленной? Или знал — и простил?

Любовники воссоединяются, и она подговаривает его избавиться от мужа?

Или он жаждет мести за предательство и убивает сначала мужа, чтобы потом устроить охоту на нее — и она не солгала, что боится его?

Но ведь мое вмешательство она в любом случае не могла предусмотреть, не так ли? И единственное, что меня по-настоящему интересует — что же у нее было со мной? Она хотела, чтобы Орба избавил ее от меня, как избавил от мужа? Или — чтобы я уничтожил эту тень из прошлого, которая мешает нам жить?

Или она стравила нас, чтобы мы убили друг друга и оставили ее в покое? Или, так и быть, согласна была терпеть того, кто выживет — пока не придумает, как избавиться и от него? Она могла попросить Орбу устроить разгром в спальне и стрельбу, чтобы затем поймать нас обоих в эту ловушку, подтолкнув меня — к засаде, его — к вторжению…

Скорость стала уже опасной. Я влетел на мост через какую-то реку, и наконец, скрежеща колесами, остановился ровно посередине. Вышел из машины, тяжело дыша, как будто всю дорогу бежал бегом. Подошел к ограждению, закурил. Посмотрел вниз, на черную воду. Почувствовал внезапное искушение перекинуть ногу через перила, а там — ответы на все вопросы. Вернее, один ответ на все вопросы.

И вдруг мне пришло в голову, что и сама Рита, и вся эта история с ней — как вода. Вода — это же что-то хорошее, правда? Без нее вы испытываете жажду, да что там — не можете прожить без нее и трех дней! Она приятная и податливая, окунешься в нее — ласково обнимает, легко качает на волнах…

А еще у нее нет своего цвета. Или есть все цвета — как вам угодно. В зависимости от того, что она отражает, да? А еще — у нее нет формы, вернее, она принимает форму сосуда. Ее нельзя взять, схватить, присвоить — она неуловимо проливается сквозь пальцы.

Она кажется мягкой — но только если прыгать в нее с маленького расстояния. Чем выше, тем она тверже. Не рассчитаете высоту — разобьетесь. Она переломает вам кости, вышибет из вас дух и будет равнодушно качать ваш труп на волнах — такая же прекрасная, как и до вас.

И я понял, что судьба привела меня сюда, в высшую точку моста. С моими поисками правды я поднялся так высоко, что разобьюсь об эту воду. До меня наконец дошло, что я не узнаю правды НИКОГДА. Что бы ни делал. И есть ли она, эта правда, и сколько их, этих правд?

Моя правда была в том, что я любил эту женщину, не мог без нее жить. Меня мучила жажда — мне было необходимо, чтобы и она меня любила. Остальное неважно.

Я решил ничего не говорить ей. История закончена.

С души будто упал камень, все стало ясно и легко. Я рассмеялся, запрыгнул в машину и в прекрасном настроении поехал дальше. Было раннее утро, и я подумал, что успею купить Рите круассанов к завтраку.

***

Тихонько открыв ключом дверь, я на цыпочках вошел в дом, придерживая пакет с круассанами. Заглянул в спальню — она спала, свернувшись калачиком.

Я включил кофеварку. Вдруг мой взгляд упал на ее сумочку на стуле, точнее, на белый бумажный уголок, торчащий из нее.

Все еще улыбаясь, я зачем-то потянул за него и вытащил из сумочки конверт, он был не запечатан. Внутри лежал билет до Монтевидео через Амстердам. Один билет. Один! ОДИН БИЛЕТ!

Она вышла из спальни и рассеянно улыбалась мне с порога, глядя на конверт в моих руках.

Потом взгляд изменился, она хотела что-то сказать. Но я выстрелил прежде, чем она открыла рот, чтобы не дать ей опять заморочить мне голову. Чтоб она не успела снова обвести меня вокруг пальца, нагородить очередной лжи. Ложью я был сыт по горло. Все, все я был готов простить ей — вот до чего она меня довела! Но она не смела не любить меня. Пусть лгунья, пусть воровка, бандитка, убийца — мне было уже все равно. Но она не смела не любить меня! Она не смела покупать один билет!!!

Продолжая смотреть на меня и зажимая рукой рану в животе, она медленно оседала на пол. Я так и выбежал — опрометью, под ее тускнеющим взглядом. Домой приехал не помню как, выпил бутылку виски словно бутылку воды и отключился. А когда встал, нашел в почтовом ящике розовый конверт с моим билетом. И с глупым, нарисованным от руки сердечком. Билет. Она послала мне его по почте, хотела сделать сюрприз.

На ватных ногах я отправился на кухню, привычно налил себе виски. Пару часов подождал стука полиции в дверь. Потом, как во сне, включил телевизор, нашел городской канал и стал ждать криминальной сводки. Перевернулся грузовик, жертв нет. Какой грузовик, у вас убийство! Возгорание на фабрике своевременно потушено. Столкнулись две легковушки. О! Вот! На звуки якобы выстрелов жаловались жители района… оно! Тревога оказалась ложной… Что?! Что?! Я лихорадочно обзванивал все больницы, разыскивая раненую женщину. Звонил в полицию, поднял все связи. Ничего. Она исчезла.

***

Конечно, ее не было и в самолете. Я сидел рядом с пустым креслом и смотрел из круглого окошка на ватные облака. Подо мной был целый океан воды. Рита, где ты?

Конец