Разбиваясь о воду

Он надолго замолчал, продолжая жевать губами.

— Ну, и как вы вышли на него?

Но старый пьяница как будто на забор натолкнулся. Было видно, что он не хочет рассказывать об этом.

— Я нашел информатора, — наконец выдавил он.

Догадка молнией пронзила меня.

— Информатора из его банды… Наводчик?!

Он неохотно кивнул. И вдруг, хлопнув еще одну стопку, забормотал, что устал, что уже ничего не помнит, что идет спать и прочую ерунду. Он уже не вязал лыка, и я понял, что ничего больше не добьюсь.

— У вас что-то сохранилось от того дела? Материалы? Хоть что-нибудь?

— Материалы? Да, материалы — да… Я сделал себе копию дела… когда уходил. Это было мое последнее дело… Орба-цыган, да…

— Дайте мне посмотреть, я верну!

— Вернешь… Конечно, вернешь…

Покачиваясь, он отправился к себе и через какое-то время вышел с замусоленной папкой. Я засунул обещанные деньги в нагрудный карман его старой куртки и попрощался. Садясь в машину, увидел, как он сидит в беседке и разговаривает сам с собой. Жалкое зрелище — бывший полицейский, бывший мужчина, бывший человек.

Прежде чем завести мотор, я не удержался — заглянул в папку. На первой странице была фотография. Миро Орба.

Ломброзо возликовал бы, увидев в нем ярчайшее подтверждение своей теории. Орба родился в семье преступников, вырос бандитом и вором, и выглядел ровно так же — как бандит и вор. Маленькие, глубоко посаженные злые глазки мрачно посверкивали из-под нависающих надбровных дуг. Низкий лоб, выдвинутая вперед тяжелая челюсть, жесткие смоляные волосы цыгана — весь его облик излучал звериную силу и бешеную злобу.

Год рождения, место рождения… И тут мое сердце покатилось в пропасть. Он был из того же крошечного захолустного городка, что и любовь всей моей жизни.

Меня выбросило из машины, к этому пьяному ублюдку, от которого зависела сейчас моя жизнь. Впрочем, зачем лгать себе — я знал ответ. Но я не знал, что все будет еще хуже, чем я ожидал.

Кажется, я сгреб его за шкирку, тряс и колотил о стену сарая… Впрочем, не помню. А еще я орал ему в лицо:

— Это Рита?! Это была Рита?! Рита сдала их тебе?! Говори, сволочь, это Рита?!

Я ожидал, что он будет запираться, и придется бить его всерьез. Или расколется и подтвердит. Еще слабо тлела в глубине души дурацкая надежда на чудо — это не она, совпадение случайно. Мало ли кто где родился?

Но я никак не ожидал, что он засмеется. Сначала захихикает дробно и мерзко, потом громче и громче, закатываясь, не в силах остановиться. Я брезгливо отпустил его и ждал, когда все это закончится.

Наконец он затих, постанывая, и спросил меня с иронией, которой не ожидаешь от такого опустившегося существа:

— О, да вы знакомы… Вижу, и тебя зацепило — так же, как меня тогда…

— Что ты мелешь, свинья? Отвечай, а то я из тебя все дерьмо вышибу!

— Тебе — отвечу, — вдруг сказал он совершенно спокойно и трезво, и я впервые увидел в нем следователя.

— Ну?!

— Конечно, это была она. Я вычислил ее постепенно, методом исключения… долго рассказывать. И потом, она поменяла фамилию, терлась около них… с чего бы? Простая девчонка из провинции и эти мажоры. Ну, ничего определенного у меня на нее не было, только предчувствие… и я стал разрабатывать ее. А потом втюрился как дурак. Ну, ты-то знаешь.

Он криво усмехнулся. А меня с души воротило иметь что-то общее — такое общее! — с этим животным.

— Дальше, — только и мог сказать я.

— А дальше она тоже влюбилась в меня, вот что. И призналась, что наводила банду Орбы на виллы своих приятелей. Она взяла с меня слово исключить из материалов дела всякое упоминание о ней, если сдаст банду. Да я и так бы не стал светить ее — сам понимаешь. Я был без ума от нее… вот как ты сейчас.

Мне нестерпимо было слушать этот бред. Рита?! Любила вот эту рваную галошу? Рита прикасалась к этому обмылку?

Он правильно истолковал мой взгляд и проговорил:

— Ты не смотри… Тогда… я был другой. Совсем другой.

— Дальше, — нетерпеливо понукал его я. Судьба мне сегодня выслушать это до конца — и чем скорее, тем лучше.

— Да дальше ничего особенного. Она назвала мне цель и время следующей кражи. Мы сделали засаду. Они вдруг стали отстреливаться, идиоты. Положили мы всех, Орбу повязали раненого. Он взял все на себя и сел на десять лет. О ней не сказал ни слова. Ну, а я — я бросил жену и троих детей, чтобы жениться на Рите. А она вышла за другого, представляешь? Вот в это самое время — взяла и вышла за того сопляка! Ну, а дальше я начал пить, ну и… сам видишь. Сначала я все не верил, что она могла так поступить со мной, потом хотел отомстить… А потом она уехала куда-то…

Про это я слушать не хотел. Во мне все будто замерзло. Я сел в машину и поехал к моей возлюбленной.

Комментарий к

Все будет не так, как вам кажется! Вы знаете, что делать, чтобы не пропустить продолжение)

========== Часть 8 ==========

Вы удивитесь, но с ней я промолчал о том, что произошло. Да, я не стал припирать ее к стенке и допрашивать. Потому, что боялся узнать правду? Потому, что не хотел быть обманутым? Или потому, что ищейка во мне взяла след, и ничто больше не могло сбить ее с курса?

Смотреть на нее, спящую — от этого так щемит сердце… В зыбком утреннем свете я вижу белую руку, обнимающую подушку, спутанную копну волос, закрывающую лицо, крутую линию бедра. В одежде она кажется худенькой, но голая — здорово сложена. Тихонько, стараясь не разбудить ее, отвожу от лица прядь кудрявых волос. Как, как я мог считать ее некрасивой?! Ее лицо было прекрасным — не просто привлекательным, а одухотворенным; оно пробуждало в моей душе что-то давно забытое, трогательное и пронзительное… что-то из детства.

Как всегда, она начала улыбаться раньше, чем открыла глаза. Ритм дыхания изменился, она проснулась. Сейчас последует получасовая фаза разморенной лени… время, когда секс бывает каким-то домашним, обыденным — но от этого не менее восхитительным. Я осторожно провел пальцем по ее выпирающей ключице. Мурлыканье. Да, о, да…

***

— Интересно, каким ты была ребенком?

Сбитое дыхание уже восстановилось, она усмехается и грациозно потягивается. Завернувшись в халат — вечная мерзлячка — идет в душ. Однако я не теряю надежды вывести ее на тему родного города и начинаю готовить завтрак.

— Я прямо представляю тебя маленькой: косички, худые коленки, идешь в первый раз в первый класс, подпрыгивая между папой и мамой, держащими тебя за руки…

— Папы не было. А первый раз в первый класс — вовсе не походило на праздник. Меня воспитывала мать-одиночка, работавшая учительницей. Так что я уже успела насидеться в школе, когда меня не с кем было оставить.

— О, так ты выросла без мужчины рядом! Поэтому ты потянулась к Шерману? Отцовская фигура?

Это было бестактно, но мне подошел бы любой способ спровоцировать ее. Иногда надо раздосадовать, чтобы вызвать искренность.

— Ну, не то чтобы совсем без мужчины… Мама вышла замуж, когда мне было четырнадцать, — за нового директора нашей школы.