Разбиваясь о воду

— И? Хорошим он был отчимом?

Ей не нравится этот разговор. Отвечает ровно, спокойно:

— Нет, не очень.

— Ты общаешься с ними?

— Нет, как только я закончила школу, я навсегда уехала из нашего города.

— Ничего себе! И с тех пор ты никогда их не видела?

— Нет.

Любой бы понял, что тему надо сворачивать. Любой, но не тупое животное вроде меня.

— Наверное, ты очень зла на них за что-то.

— А возможно, я просто плохая дочь… Макс, поверь мне, они не страдают, они вполне довольны друг другом. Без меня им гораздо лучше.

А ведь ее свекровь думала, что Рита сирота. Итак, она либо предпочла не светить свою непрезентабельную родню перед семьей будущего мужа, либо… насмерть рассорилась с ними. Второе вернее — ведь она и после развода ни разу не пожелала навестить их. Что же такого ужасного могли они ей сделать? Или она им?

Похоже, тут я ничего не добьюсь. Надо заходить с другой стороны.

— Расскажи мне про свой городок.

— О боже, вот уж о чем нечего рассказывать!

Она смеется с явным облегчением. Расслабилась, это хорошо. Теперь главное — слушать очень внимательно. Иногда в куче словесного мусора попадаются ценные ниточки, за которые нужно только потянуть…

— Убогое, затхлое местечко. Причем я знала это всегда, чувствовала с самого детства… С тех пор, как я начала осознавать себя, я мечтала вырваться оттуда… Нет театра, музея, нет никакой культурной жизни; молодежь или уезжает, или тихо спивается, или просто становится копией родителей. Ужасное все: облезлые страшные здания, корявые малограмотные люди — в основной своей массе. Я хорошо осознавала свою чуждость, мне было там не место, и мне было страшно одиноко.

— Тебе несладко пришлось… травили?

— Да не то чтобы, хотя… Зависти было много, конечно. Один раз я выиграла детский конкурс талантов — я неплохо танцевала — и представляешь, девочка, занявшая второе место, взяла и разбила мой кубок, назло расколотила его, от ярости, что он достался не ей!

— Ничего себе!

— Да, и вот это как-то типично было… Так что, сам понимаешь, когда я уехала, наконец, поступать в столицу, я была рада оставить все это убожество за спиной.

— Но Орбу ты за спиной не оставила?

Этот вопрос был ударом под дых, так и задумывался. И я наконец застал ее врасплох. Она побледнела.

Я, затаив дыхание, ждал, что она скажет.

Она смотрела на меня удивленным и скорбным взглядом, рвущим мне сердце. Рита, скажи, что все это ложь! Рита, пожалуйста, опровергни все это, рассмейся мне в лицо… или плюнь в него… Я так устал от всего.

Кто мы были друг другу? Любовники, трепетные и страстные, готовые отдать друг за друга жизнь? Враги, ставящие ловушки и прячущие нож за пазухой, чтобы всадить его в миг, когда другой утратит бдительность? И то, и другое?

— Макс, тебе не кажется, что спать со мной и одновременно шпионить за мной — это слишком низко, даже для человека твоей профессии? Ты делаешь мне больно! Я люблю тебя, а ты обманываешь мое доверие… Если ты не можешь оставить это дело — пожалуйста, оставь мой дом. Собирай сплетни и слухи, посещай моих недоброжелателей, старайся выкопать побольше грязи обо мне, да, в конце концов, посади меня в тюрьму — но бога ради, не жди, что я буду помогать тебе в этом!

— Прости… Нет, черт, не прощай! Просто скажи мне, что все это неправда — то, что рассказал мне этот пьяница, бывший следователь! Пожалуйста, скажи мне, что никогда не спала с ним! Не наводила банду Орбы на виллы твоих друзей… Скажи мне — этого не было, и я тебе поверю! Я так хочу верить тебе, Рита!

Я уже был рядом с ней, обнимал ее — насильно… Она трепыхалась как птичка в моих руках, пыталась вырваться, пока не затихла, плача. По-моему, я и сам плакал, не помню. Хотя вряд ли — я не плакал лет эдак с шести.

***

— Послушай… Вот посмотри на себя, — она методично колотила кулачком по моей груди.— Ты вырос сильным! Ловким! Смелым! Ты мужчина! Тебе легко меня судить!

Я сел и усадил ее рядом. Она подняла на меня глаза, в которых была печаль — но был и гнев.

— А теперь попробуй представить семнадцатилетнюю девочку — без родителей, без знакомых, без средств! Да я занималась днями и ночами, до изнеможения, до рвоты, чтобы зацепиться в этом городе! Чудом, чудом было то, что я попала в приличную компанию моих однокурсников! О том, что это, возможно, произошло из-за моей фамилии, я узнала позже, когда мне устроили проверку родители первого мужа…

— Ты не спрашивала себя, отчего эти мажоры водятся с тобой?

— Я влюбилась в Алекса с первого взгляда, и он тоже… Я вошла в компанию как его девушка, почему я должна была думать о чем-то еще?

— А Орба?

Ее лицо застыло. Больше всего на свете мне хотелось просто обнять ее и забыть навсегда эту мутную историю. Господи, ну почему я не сделал так? Все бы отдал сейчас за то, чтобы вернуть этот миг… Но тогда — меня будто что-то гнало, подначивало двигаться вперед и разгребать этот старый мусор из обманов, предательств и преступлений.

— Орба был из моего города. Мы были немного знакомы и случайно встретились на улице — не могла же я не ответить на его приветствие? Мы разговорились, потом он пригласил меня выпить кофе. Мне неловко было отказаться, ну и… честно говоря, хотелось похвастаться моей новой жизнью, моими успехами… боже, какая же я была дура!

— Похвасталась?

— Ну да, я рассказывала о своих новых друзьях, какие они замечательные, какие шишки их родители, куда мы ездим, чем занимаемся! Он расспрашивал, уточнял, я думала, ему интересно, я думала, он завидует мне…

Она закрыла лицо руками, застонала.

— Я была, в сущности, ребенком! Я и не заметила, как рассказала ему, что родители одного из моих приятелей уехали в отпуск, и мы планируем вечеринку в их доме! Когда на следующий день их обокрали, пока он был в университете, я и подумать не могла, что это Орба! Я вообще никак не связывала это с собой!

— Пока он не нашел тебя снова…

Я понимал, что произошло. Она не первая наивная дурочка, которую поймали на такой крючок. Тебя заинтересованно расспрашивают, выясняют детали, охают, ахают, завидуют… А потом оказывается, что ты навела на квартиру шайку уголовников и теперь, хочешь не хочешь, а тянешь эту лямку дальше, ибо замазана по самые уши. Разумеется, есть еще вариант пойти в полицию и признаться во всем — с риском вызвать презрение друзей, бойкот однокурсников, отчисление из университета, а в ее случае — и крах любви.

Я уже не говорю о перспективе стать свидетелем в уголовном деле о кражах, о вероятности подвергнуться обвинению в соучастии. Жизнь жестока, а если за тебя некому заступиться — тем более. Положа руку на сердце, много ли таких, кто на ее месте побежал бы в полицию? Я так точно нет, да и вы, думаю, тоже. К тому же, Орба наверняка запугал ее… я представил себе жуткую рожу бандита.

— Ладно, все, все, я понимаю, что ты просто запуталась и испугалась.

Я привлек ее к себе и попытался успокоить, поглаживая по голове. Но она высвободилась и продолжала, лихорадочно торопясь:

— Поверь мне, я жила будто в кошмарном сне… А потом появился он, и стало еще хуже.