Страница 19 из 21
— Слушаюсь, господин, скажу всем, чтоб не докучали, ежели что. Пойду, обрадую дворню, что барышня выздоровели!
— Ступай, Марта. И еще: прикажи принести еды, я проголодалась!
— Аппетит появился, радость-то какая! — умилилась служанка и понеслась на кухню так быстро, как позволяли ее старые ноги.
Когда они остались одни, рыцарь с тревогой поглядел ей в глаза и прижал ее к сердцу.
— Теперь мне придется уйти, официальный визит я нанесу позже. Удачи тебе, любовь моя!
— Все будет хорошо, я справлюсь!
И она справилась. На негнущихся ногах прошлась по замку, поддерживаемая Мартой. Некоторая неуверенность, как и истощенность после болезни, была здесь как нельзя кстати. Со слабой улыбкой приветствовала слуг. Весть о выздоровлении госпожи разнеслась мгновенно, и начались визиты важных йеверских персон.
Представление шло как по маслу, никто не замечал подмены. Только служанка, которая ее мыла, была удивлена. Нечаянно плеснув слишком горячей водой на спину госпожи, она сжалась в привычном ожидании удара. Но очевидно во время долгой болезни Господь смягчил нрав властительницы Йевера — та лишь ойкнула, а потом рассмеялась и не стала наказывать нерадивую девчонку. Возможно, поэтому та не стала никому рассказывать, что в своем непостижимом могуществе Он смыл приметное родимое пятно с поясницы госпожи Марии…
Первое, что она сделала, улучив свободную минуту — приказала отвезти себя к морю. Карета не могла подъехать вплотную к берегу, и последнюю сотню футов она шла пешком. Запах вел ее — солено-горький, будоражащий, влекущий. И наконец — вот оно! О нет, это не просто много воды, это… сама свобода! От этой величественной бесконечности у нее захватило дух.
Селина стояла под холодным ветром, бьющим в лицо, смотрела на свинцовые волны и всей душой чувствовала — она дома. Она там, где должна быть, куда шла, не осознавая этого, всю свою жизнь. Она, родившаяся на крестьянском дворе в Вюртемберге — на самом деле отсюда, с этих суровых берегов, она рождена, чтобы пить взглядом этот невероятный простор, чувствовать на щеках соленые брызги. Это ее земля, и она никому ее не отдаст!
Столь чудесным образом выздоровев от лихорадки, чего уже мало кто ожидал, Мария Йеверская вдруг стала проявлять небывалый прежде интерес к делам управления своим государством. Часами сидя в компании дроста над бумагами и картами, она разбиралась в налогообложении городов и строительстве дамб, рыболовстве и сельском хозяйстве. Обнаружив везде прискорбное запустение, начала с того, что разослала всем значительным людям Йеверланда приглашение в замок. Официальное приглашение она послала также и братьям Цирксена, Энно и Йохану. Мария фон Йевер писала им так, как если бы не было той ужасающей сцены у ворот ее замка. Как если бы они не опустошали ее земли, как свои. Она писала им, что во время долгой болезни истово молилась и просила Господа вразумить и направить ее, и тот — о чудо! — откликнулся и явил свою волю. Повинуясь оной, она и решила собрать цвет йеверского государства, а также пригласить дорогих соседей, с которыми необходимо обсудить договор между их и ее покойными отцами и судьбу Йеверланда.
Разумеется, братья явились, в уверенности, что упрямая дура наконец откажется от престола, перестанет совать им в нос этот договор, как советовали ей все умные люди, и уйдет в монастырь, где ей самое место. Энно даже собирался выделить ей компенсацию, нечто вроде приданого — пусть не говорят потом, что он был скуп по отношению к сиротке.
Укрывшись за занавесью, она вперила взгляд в эту пару: старший Энно, наглый развязный хлыщ, и туповатый подголосок, младший Йохан. И эти ничтожества посмели так унизить высокородную даму! Ей уже казалось — это ее они толкнули в грязь. Ну, погодите, псы…
Шум разговоров в парадной зале утих, когда уверенными, стремительными шагами вошла госпожа Йеверланда. Обведя ясными глазами собравшихся — среди них был и Бойнг фон Олдерсум — она остановила свой взгляд на высокородных соседях.
Энно, криво ухмыляясь, коротко, издевательски поклонился, сдернув шляпу. Йохан, как всегда, собезьянничал за братом.
И тогда она лучезарно улыбнулась им. Энно опешил, затем тоже оскалился. Ах ты сморчок, подумала Мария. Посмотрим, как ты будешь скалиться потом.
Ее речь была проста и понятна: всем присутствующим известно, что после смерти дражайшего батюшки и милого братца престол Йеверланда остался без наследников по мужской линии. Ввиду того, что договор, подписанный Этцардом Цирксена, графом Остфризким, и вождем Эдо Вимкеном, не может быть соблюден одной из сторон, каковые обстоятельства эта сторона ясно дала ей понять — она посмотрела на Энно еще раз — она также объявляет его недействительным. Хруст разрываемой бумаги нарушил гробовую тишину.
— Теперь же, — она возвысила голос, он летал и звенел, отражаясь от стен и зеркал, наполняя собой помещение, заставляя присутствующих затаить дыхание…
— Теперь же я, Мария фон Йевер, волею Господа единственная наследница Эдо Вимкена, заявляю, что остаюсь на престоле своего отца, намереваюсь править государством самолично и не имею намерения ни передавать свое законное право, ни делить его с кем-либо.
Вздох изумления пронесся по залу. Йеверцы одобрительно загомонили, а обескураженные остфризы неловко топтались посредине залы. Наконец Энно шагнул к Марии и, срываясь на фальцет, возмущенно начал:
— Да как ты смеешь…
Тогда от стены молча отделился дрост фон Олдерсум, на голову выше своего господина, и встал между ним и Марией.
— Она настаивает на своих законных правах, и я на ее стороне.
— Ты… ты забыл, кто сделал тебя дростом в этой дыре?!
— Я подтверждаю права Олдерсума, — вмешалась Мария.
— Собака, у тебя больше нет чести, предавший вассал! — Энно плюнул на пол перед Бойнгом. Тот побледнел. — А ты, шлюха…
Рыцарь опустил руку на меч, и Йохан благоразумно пихнул брата в бок.
Кучку приезжих остфризов окружили йеверцы — и смотрели они без приязни. Энно дернул плечом и, круто развернувшись, в бешенстве покинул залу, сопровождаемый своей немногочисленной свитой.
А Марию стали восторженно поздравлять ее подданные. Радостный гомон и воинственные выкрики не утихали, а она стояла, прямая и строгая, с непреклонностью в светлых глазах — настоящая правительница, кровь не спрячешь.
— Они придут с войной, — тихо сказал ей Бойнг.
— Знаю, — отвечала она.
***
Госпожа Йеверланда собрала своих вассалов и приказала им готовиться к обороне, фон Олдерсум руководил укреплением замка.
— Когда нам ждать их? — она с тревогой смотрела в осунувшееся от усталости лицо дроста.
— Скоро. Они собрали армию и уже сожгли пару городков. Нам удалось потрепать их, но этого недостаточно… они придут и осадят Йевер. У нас слишком мало людей, мне не удалось заставить их убраться к себе.
— Как долго мы сможем продержаться?
— Какая разница, нам неоткуда ждать помощи. Граф Ольденбургский, на которого у тебя была надежда, хоть и родня тебе, не хочет выбирать сторону. Он будет ждать и поддержит того, кто победит.
— Надежда есть всегда. Бойнг, я слышала, император сейчас в Кельне?
— Да, он собрал там курфюрстов, всех, кроме саксонского герцога. Хочет сделать своего брата, Фердинанда, римским королем… а что?
— Мне нужно послать к нему человека. Абсолютно надежного человека, которому ты доверяешь, как себе. И от которого можешь отказаться при осаде.
— У меня есть младший братишка, он не подведет. Но какое дело Карлу до нас?
— Я не уверена, но надо попытаться… Позови своего брата, немедленно, я объясню ему все.