Крыло зимы

У него дрожали руки от нетерпения, горели зацелованные губы, он весь был клубком искрящегося удовольствия, нетерпеливого, жадного ожидания. Касался Брока с такой нежностью, осторожностью, боясь повредить, причинить боль. Гладил по плечам, груди, повторяя путь губами, вылизывая грудные мышцы, соски, обвёл каждый кубик пресса, лизнул впадинку пупка, подул на головку члена.

Член Брока дернулся в ожидании. Брок улыбнулся Джеку, дотянулся до полупустого флакона с маслом на прикроватном столике, протянул его Джеку.

— Знаешь, что делать, — сказал он, перевернулся на живот и встал на четвереньки.

Джека заклинило, мозг отказывался анализировать происходящее и хоть как-то помогать своему хозяину, уплыв в какие-то неведомые дали. Ткнувшись лбом между лопаток Брока, Джек обнял его, стиснув изо всех сил, не зная как ещё прокричать о своей любви, о желании быть рядом, полниться Броком.

Поцеловав в левую лопатку, Джек отстранился, с восхищением погладил крепкие ягодицы, коснулся их губами.

— Красивый, желанный… мой.

Брок прогнулся в пояснице, подставляясь.

— Давай же, милый, — попросил он. — Хочу почувствовать тебя внутри.

Вылив на подрагивающие пальца изрядное количество масла, Джек обвёл сжатое колечко мышц, погладил, чуть надавливая, массируя, не спеша сразу пихать в Брока пальцы. Он ласкал его, нежил, проникая лишь на одну фалангу, поглаживал нежные стеночки, медленно растягивая, слушая хриплые просящие стоны.

Скользкими от масла руками развёл половинки в стороны и, не давая себе передумать, лизнул чуть припухлые края дырки, обвёл их по кругу, забираясь языком глубже, вылизывая, толкаясь.

От этой ласки Брок застонал в голос. Как Джеку только в голову пришло? Как…

Все мысли кончились. Брок только и мог, что стонать и подставляться. Невероятно, это было…

— Господи, Джек, ну вставь уже! — взмолился Брок.

Оторвавшись от вылизывания задницы Брока, Джек утёр рукой губы и вылил остатки масла на ладонь, обхватил свой член, смазывая хорошенько, вновь обвёл скользкими пальцами края дырки, убеждаясь, что достаточно, приставил головку, чуть надавил, не входя полностью, остановился, давая привыкнуть.

Мир вокруг сузился до их кровати, до напряженной спины Брока, покрытой мелкими бисеринками пота.

Брок подался назад, насаживаясь. Член Джека ощущался идеальным, словно вылепленным вдохновенными богами. Он так правильно, так верно растягивал, так хорошо ощущался внутри.

— Господи, — застонал Джек.

Его сорвало, словно сопливого девственника, которому впервые дали подержаться за грудь. Джек стиснул бёдра Брока до синяков, наливающихся синевой отметин, толкнулся, заполняя собой до краёв и пропал, сошёл с ума от жаркой тесноты, пульсирующей, затягивающей, казалось, ещё глубже. Он насаживал Брока на свой член, ритмично вбивался в него, раз за разом одергивая себя, меняя угол, чтобы сделать хорошо.

Брок закричал в голос, когда Джек попал особенно удачно. Он весь горел, таял в сильных руках, растворялся. Глубокое, полное чувство принадлежности, густо замешанное на наслаждении, вытравило из головы последние мысли.

Удовольствие двоилось, множилось, погребая под собой, выкручивало мышцы, сводило их судорогой, не давая вдохнуть. Сердце даже не частило, оно выламывало грудину каким-то бешеным ритмом. Джек не знал, кричал ли он, скорее всего, кричал, навалившись на Брока, в бешеном ритме подавал бёдрами, выгорая, чувствуя ещё чуть-чуть, вот-вот — и кончится, разлетевшись на части, осыпавшись к ногам Брока сияющим песком.

Мир вспыхнул, свет затопил всё вокруг, высвечивая краски до белизны. Захрипев, Джек из последних сил вцепился зубами в плечо Брока, прикусил и пропал окончательно.

Брок вскрикнул, кончая. Конечности у него разъехались, и он повалился на кровать, в лужицу собственного семени, приняв весь вес Джека на себя.

Некоторое время Брок лежал, восстанавливая дыхание, чувствуя, как биение сердца Джека отдается ему в лопатки. Потом выбрался из-под Джека, поцеловал его, нашел чистый кусок ткани, вытер Джека и вытерся сам.

Джек зарылся лицом в подушку, вкусно пахнущую Броком, рассмеялся, поманил его к себе.

— Ложись, любовь моя, нам обоим нужно будет поспать.

========== 6. ==========

Брок уснул в эту ночь так крепко и спокойно, как не спал уже очень давно. Ему было тепло, и он знал, что Баки тоже тепло. Утром ему найдется, чем накормить Баки, и будет на что купить зелье. И Джек рядом.

Джек проснулся ещё до рассвета.

Потянулся, чувствуя в теле небывалую правильную лёгкость, с затаённой нежностью глянул на спящего спиной к нему Брока, погладил между лопаток, коснулся пальцем укуса на плече и счастливо зажмурился — сегодня Броку не надо будет уходить.

Но оставалось одно дело, которое не давало Джеку покоя.

Выскользнув из постели, накинув тяжёлый халат прямо на голое тело, Джек высшел из комнаты, напоследок остановившись в дверях, вновь посмотрев на безмятежно спящего Брока. Улыбнулся своим мыслям и вышел.

Джек долго не решался зайти в гостевую спальню. Он знал, что Баки почти всегда спит, вот и сейчас, наверное, тоже, но почему-то отчаянно трусил. Ведь, если разобраться, он был всего лишь богатым любовником, на средства которого покупалась еда и лекарства, и он не имел никаких прав на Брока.

Войдя в комнату, Джек притворил за собой дверь. Бесшумно приблизился к просторной, для одного, постели, сел рядом, разглядывая в тусклом свете свечей лицо того, кто стоял на его пути. Но в душе почему-то не поднимала голову злость, не хотелось причинить этому несчастному человеку, с заострившимися от болезни чертами, ещё больше боли. Хотелось помочь.

— Здравствуй, — Джек пожевал нижнюю губу, собираясь с мыслями. — Я Джек. — Замолчал, не зная, что можно сказать, что правильнее будет сказать. Он коснулся пальцами правой ладони Баки. — Прости меня, пожалуйста, я знаю, что не должен здесь быть, но я так люблю его, понимаешь? Прости, но я не могу без него, умру, если он оставит меня. Я не хочу отбирать его, но и сам оставить не могу, прости.

Джек ткнулся лбом в ладонь Баки. И почувствовал, как на его затылок ложится вторая ладонь.

— Я тоже люблю его, — глухим голосом сказал Баки, не открывая глаз. — Может, это подружит нас, принц Джек?

Джек вздрогнул, поднял взгляд на безмятежное лицо Баки, но почему-то не спешил уходить, несмотря на то, что был застигнут врасплох. Он не знал, что ещё сказать супругу своего любовника, но и что тут скажешь? Он почти всё лето делил постель с Броком, влюбился так, что проще сердце вынуть, чем разлюбить и сейчас винился перед мужем того, кто был всем его миром.

— Прости, — прошептал Джек, ссутулился. — Я узнал о тебе почти сразу, но не мог не приходить, не мог не звать его к себе.

Рука Баки бессильно упала на постель. Он ненадолго открыл глаза и тяжело вздохнул.

— Любовь зла, стрелы ее — стрелы огненные, — медленно выговорил Баки. — Из-за меня порушилась вся жизнь Брока. Я ничего не могу дать ему, только забираю. Я люблю его. И ты люби. Брок того стоит.

— Сможешь, — горячо заверил Джек, сам не понимая откуда в нём столько злой решимости всё исправить. — Я помогу, ты поправишься. И мы… будем любить его вдвоём. Правильно?

Если быть совсем откровенным с самим собой, Джеку бы радоваться болезни Баки, продержать его рядом с Томасиной подольше, дать отмучаться, спокойно уйти за грань и остаться в жизни Брока единственным. Но это было неправильно, всё в душе Джека восставало от одной только мысли, что Брок потеряет того, ради кого жил последние годы, выкладываясь на максимум, ради кого глотал дерьмо этого мира, забыл про гордость и самого себя, и благодаря кому Джек узнал, каково это — любить.

— Ты поправишься, — тихо сказал Джек, поддавшись порыву, коснулся губами худой ладони.

Баки слабо сжал его пальцы и снова провалился в забытье.

Джек просидел рядом с Баки до самого рассвета и лишь когда небо на востоке начало светлеть, выскользнул из комнаты, вернулся к себе в спальню, откупорил бутылку настойки и, игнорируя стакан, выхлебал почти до половины.