Крыло зимы

Взрезав ладонь тонким стилетом, Джек уверенным движением нарисовал на снежной голове нитку рта и вслух произнёс заветные слова о том, что он, Джек Бенджамин, отдаёт себя под покровительство лорда Зимнего.

Почти черная в свете полной луны кровавая полоса треснула и разошлась в улыбке, открывая острые прозрачные ледяные зубы. Сверкнули глаза-угольки. Снеговик коснулся рукой-веткой головы Джека, царапнул щеку. А потом встряхнулся, становясь выше и антропоморфнее, тронул корону и зашагал вперед между Джеком и Баки.

— Не смотри ему вслед, — шепнул Баки. — Пусть идет.

На утоптанном снегу, там, где стоял снеговик, что-то блестело и переливалось.

Брок наклонился и поднял, протянул Джеку. Это было кольцо, словно бы изо льда, но оно не таяло от тепла рук. Ободок — словно заиндевевшая сталь и камень — ледяной бриллиант.

— А у меня браслет, — сказал Баки, задирая левый рукав и показывая инеистое переплетение на запястье, такое тонкое, что напоминало рисунок. — Только снять его невозможно. Наденешь подарок от лорда Зимнего, король Джек?

Стоило кольцу оказаться на пальце, Джек вздрогнул, повёл плечами, пытаясь понять, что же он чувствует. По голове, плечам, спине словно прошлись холодные пальцы, ощупывая, проверяя целостность, сжали раз-другой сердце и… обняли, отсекая холод зимней ночи.

Джек замер.

— И правда не холодно.

— Это высокое покровительство, — объяснил Баки, обнимая Джека. — Тебе теперь не будет холодно в морозы и не жарко в самую бешеную жару. Пойдем во дворец.

Во дворце Брок приказал приготовить глинтвейн.

— Я чуть не околел, мороз такой, — поежился он. — Джек, у тебя теперь глаза, как у Баки. Как ледяные осколки. Страшновато.

— Я тебя пугаю, душа моя? — улыбнулся Джек, поиграл бровями и, притянув Брока к себе, полез холодными руками ему под одежду, огладил бока.

— Да вы оба охренеть какие жуткие, — поежился Брок и обнял его, поцеловал в холодные, с привкусом льда, губы.

— Дети Хэнгиста идут навстречу своему страху, — рассмеялся Баки и полез лапать их обоих.

Джек счастливо улыбнулся, притёрся щекой к плечу Баки, обнял посильнее Брока. Думал ли он ещё весной, что его жизнь так резко изменится только из-за того, что он, поддавшись душевному порыву, пойдет на звук барабанов, вместо того чтобы завернуть в оружейную лавку. Застынет в толпе зевак, заворожённый необычным танцем, пульсом отдававшемся во всём теле, впервые почти в открытую заплатит за это великолепное тело, пронзительные глаза, хищную грацию. Впервые окажется под кем-то и не только останется доволен, но и навсегда прикипит душой к совершенно незнакомому человеку, примет его со всем грузом, демонами, с мужем и опалой, сделает всё, чтобы помочь. Влюбится второй раз в этого самого мужа и поймёт, что именно так и правильно, что боги сами приложили длани к их лбам, творя их судьбы.

Именно сейчас Джек прекрасно видел своё будущее, будущее своей семьи. Он любил, был любим и почитаем, впервые жил без страха, без оглядки на кого-то другого, уверенный — подхватят, не дадут сорваться и будут любить любым.

The End