Крыло зимы

Джек потёр лицо, собираясь с мыслями. Он очень устал, сильно вымотался за день, Шепард выпил последние силы, но нужно было держаться, найти слова, убедить Брока послушать его. Джек не знал его мужа, не знал, насколько тот осведомлён, даже собственную роль в дальнейшем себе представить не мог, но и смерти этому Баки не желал. Он-то не виноват, что всё так закрутилось.

Брок опустился на колено перед Джеком и поцеловал его руку.

— Слушаюсь, мой принц.

Джек лишь глаза закатил.

— Езжай давай.

Стоило за Броком закрыться двери, Джек осел на пол, уткнулся лицом в ладони, чувствуя себя раздавленным. Ноги не держали, руки мелко тряслись, и хотелось малодушно напиться, но у него было не так много времени собраться с силами и снова пробовать улыбаться. Пусть так, Джек сам согласился на любую роль в дальнейшей жизни Брока.

========== 5. ==========

Брок внес Баки в особняк на руках — того снова поглотило забытье. Следом Томас тащил немногочисленный скарб.

Брок уложил мужа на постель в небольшой гостевой спальне на втором этаже, сгрузил в угол вещи и пошел к Джеку.

— Спасибо, Джек, — он подошел к нему и обнял. — Ты ужинал? Тебе надо поесть.

— Расскажи мне всё, пока твоего мужа осматривает Персиваль, — вместо ответа попросил Джек, потёрся щекой о его плечо, чувствуя, что снова начинает отогреваться в сильных уверенных руках. — Про отца и Геф я знаю, а вот проклятие… Я ведь правильно подумал на Томасину?

— Да, Джек, — Брок подвел Джека к креслу, опустился в него и устроил Джека у себя на коленях. — Когда я подвел войска под стены Шайло, королевская ведьма прокляла того, кто был моей правой рукой, острием моего копья — моего мужа, Баки Барнса. Прокляла сном, что сродни смерти. Я… я отвел войска, но она не сняла проклятье. Я потратил все свои деньги на то, чтобы найти лекарство для Баки, но все, что нашлось — дорогое и редкое зелье, которое варит только одна знахарка в Шайло. Чем ближе Баки к ведьме, тем неотвратимее проклятье, но и зелье варят только тут. Он просыпается от этого зелья, может есть, выходить на солнце… Мы… я. Я копил деньги, чтобы увезти Баки подальше отсюда — на юг, к теплому морю. Чтобы подальше от ведьмы. И с запасом зелья. Думал, ему там станет лучше, он сможет какое-то время без меня, а я вернусь, проберусь во дворец и убью ведьму. Но, видишь, так пока и не знаю, как туда пробраться. Ведьма не выходит в город, а у меня нет связей во дворце. Не удалось завязать.

— Удалось, — пожал плечами Джек, снова ощущая себя если не счастливым, то хотя бы живым.

Рядом с Броком темнота отступала, дыра в груди будто бы затягивалась пока тонкой кожей, и начинало вериться в светлое будущее, хотя Джек никогда и не был ярым оптимистом.

— И она выходит, в полнолуние всего на несколько часов.

— Глупости ты говоришь, — Брок поцеловал его в шею. — Я с тобой не потому, что ты принц, а потому, что ты светлый и теплый, как весеннее солнышко. Раз выходит, значит, подкараулю ее за пределами дворца с арбалетом. Она с охраной ходит?

Удобно устроившись в объятиях Брока, Джек зажмурился от неотступающего ощущения правильности происходящего, решая снова довериться судьбе, надеясь, что и в этот раз сможет выплыть.

— С охраной, всегда с разными стражниками и неизвестно, куда направится, — Джек притёрся щекой к плечу Брока. — У меня есть человек в разведке, есть своя личная маленькая армия, есть ты. — Он коснулся губами под подбородком. — Мы справимся с ведьмой.

Персиваль закончил осмотр Баки тогда, когда Джек, пригревшись на коленях Брока, почти засыпал.

— Легкое истощение, — Персиваль не удивился и начал говорить о состоянии Баки с ходу. — Мышцы сильно ослаблены. Но, учитывая всё, на редкость хорошее состояние. Зелье Старой Марты?

— Да, — сказал Брок.

— Хороший выбор. Оно бодрит и не отравляет. Джек, к зелью Старой Марты можно добавить кофе. Если удастся его достать.

— Кофе? — удивился Брок.

— Арабское средство для бодрости, — объяснил Персиваль. — Королева его пьет.

— Достану, — ответил Джек, сползая с колен Брока, потянулся.

Он плохо знал поставщика продовольствия, но хорошо знал того, кто знал всех и вся в Гильбоа, главное, чтобы Стэнли захотел помочь, а уж сколько предстояло за это заплатить, неважно.

— Спасибо, Персиваль, Томас приготовил оплату.

— Берегите себя, Ваше высочество, — отозвался старый лекарь и удалился.

— Кофе я попробую достать к завтрашнему вечеру, днём мне придётся присутствовать на Совете, дом в вашем полном распоряжении, если нужны деньги, ты скажи, — сказал Джек, не зная, что ещё сделать для Брока.

— Ты мне нужен, Джек, — ответил Брок, прижимаясь щекой к ладони Джека. — Нет другого такого, как ты.

— А как твой муж… насчёт меня? — задал мучающий его вопрос Джек, погладил Брока по щеке, коснулся губ большим пальцем. — Или он не знает?

Джек помнил, как ещё несколько дней назад эта тревога в нём только зрела, не мешая наслаждаться сладостью.

— Баки знает, — сказал Брок. — Он все знает. Когда-нибудь ты будешь дома, он не будет спать, и мы поговорим втроем, хорошо?

Кивнув, Джек с тоской глянул на кровать.

— Я, наверное, лягу.

Джек молча расстегнул камзол. За сегодняшний день он наговорил на два повешения, если хоть часть разговоров дойдёт до Сайласа, слишком тот пёкся о каком-то мифическом благе и чистоте души, хотя сам не брезговал — Стэнли поделился информацией — зажимать вяло отбивающегося Шепарда в кабинете.

— Я лягу с тобой, — Брок принялся раздевать Джека, а потом разделся сам. Он снял рубаху и повел широкими мускулистыми плечами.

Со стоном притершись кожа к коже, Джек крупно вздрогнул. Он уже принял решение начать отучать себя от близости с Броком, до конца не веря, что ничего не изменится и он сможет касаться его так же свободно. Всё-таки знать о существовании мужа и видеть его среди подушек в гостевой спальне — совсем разные вещи.

Джек потянулся к губам Брока, вновь, как и несколько часов ранее, обвил его шею руками, прижался, дурея от твёрдости мышц под смуглой кожей. Провёл пальцами по плечам.

Брок прижался к нему бедрами, обхватил за мускулистые ягодицы, поцеловал. Джек был невероятным, и телом, и душой, и Брок влип в него, как муха в мед.

Толкнув Брока на постель, Джек перекинул ногу через его бедра, сел удобно, чтобы касаться кончиками пальцев его напряженного члена, видеть всего Брока, распяленного, тяжело дышащего, с тёмным, поплывшим взглядом, показать себя во всей красе.

Джек не знал, куда делась его стыдливость. Глядя в глаза Брока, провёл по своей груди, задевая соски, захлёбываясь стоном, вниз по животу.

Брок приподнял на ладони тяжелую мошонку Джека, легонько сжал яйца, приласкал горделиво стоящий член с яркой головкой. Сунул себе под затылок пару подушек и усадил Джека себе на грудь, провокационно облизал губы, над которыми покачивался член. Высунул язык и лизнул, куда пришлось.

Съехав чуть ниже, чтобы Броку было удобнее, Джек громко гортанно застонал, задрожал бёдрами, нетерпеливо отзываясь на ласку.

— Боже, как я по тебе скучал, — выдохнул Джек.

Обвёл пальцами его губы. Брок прихватил пальцы, а потом втянул в рот изнывающий без ласки член Джека. Погладил языком уздечку, отчего Джек вздрогнул, и принялся сосать, поглаживая ладонями ягодицы Джека и скользя пальцами между ними.

В груди полыхало, разрывая на части. Джек подавал бёдрами, насаживаясь на пальцы, скулил просительно, слепо водил пальцами по лицу Брока, задевая его губы, растянутые вокруг члена, горел, плавился от уверенных сильных движений.

— Пожалуйста, — умолял он, сам не зная о чём просит.

Брок выпустил его член изо рта.

— Выеби меня сегодня, — попросил он.

Джек замер, открыл было рот, чтобы что-то сказать и захлопнул его, скатился с Брока, навис над ним, заглядывая в глаза, стараясь там что-то разглядеть, почувствовать подвох, но махнул рукой. Наплевать. Он любил Брока, впервые действительно любил, готовый отдать всё, даже самого себя, если ему это хоть чем-то поможет.