Страница 7 из 13
Хотя гулять сейчас — одно удовольствие: ночи стоят тихие, тёплые. При луне всё вокруг какое-то необычное, незнакомое. Подсолнухи стали почти бесцветные, листьями шелестят, когда ветерок с реки долетает. А наверх посмотреть — вообще красота, звёзды рассыпаны как пшено для кур во дворе.
Вышел на берег, сел на свой бугорок. Волны блестят под звёздами, филин где-то гукает по соседству. Получается вроде и жутковато, но зато как-то сразу верится — да, в такой час можно и с колдовством попробовать.
Взял ледышку, припомнил Лизину «концентрацию».
Вдох-выдох, сердце — раз-два, филин одобряет: «Угу!»
Никто на этот раз не мешает, пароходы воду не мутят. Волны пришёптывают тихонько, и время вместе с ними уплывает куда-то. То, что днём со мной было, кажется теперь далёким, ненастоящим. Будто я всё это не вспоминаю, а картинки в книжке смотрю, выцветшие и старые.
Или нет, не картинки даже…
Понимаю, странно звучит, но чувство сейчас такое, что память — это огромная глыба льда, в которую вмёрзло то, что уже случилось…
Да что там глыба — целая река застывшая, ледяная…
Та река, на которую я смотрю, сидя на берегу…
Та, которая хранит тайны…
Поймал я себя на этой мысли и чуть не заорал от радости — получается! Колдовство началось, сейчас секреты откроются!
Ну?!
Баранки гну.
Радость моя щенячья всё дело тут же испортила.
Я вскинулся — и замёрзшая память-река исчезла, растаяла за секунду. А до меня дошло, что я сижу, как и прежде, на бугорке, пялясь на обычную воду.
И просидел, оказывается, не каких-то пару минут, а не меньше часа. Уже луна-серебрянка вылезла, перемигивается с рыжухой, а небо на востоке светлеет. Спина у меня затекла, рука, в которой «капля» зажата, чуть ли не отваливается, да и вообще все тело ломит, как будто на мне пахали весь день. Перед глазами пятна плывут, слабость одолевает. Теперь понимаю, почему Лиза грохнулась в обморок.
Прилёг на траву, закрыл глаза, чтобы передохнуть…
И забылся.
На этот раз — ни снов, ни видений, просто ухнул в какой-то омут. Так и лежал бревном, пока кто-то меня по имени не позвал. Разлепил глаза — и сразу зажмурился. На небе солнце сверкает, а рядом со мной сидит Лизавета.
— Просыпайся, — говорит, — нас ждут открытия и свершения.
Я тоже сел, руками подвигал, головой повертел — вроде не болит ничего, и соображаю нормально, только есть хочется просто зверски. Сразу пожалел, что ночью в погреб не заглянул. Говорю Лизе:
— Я тут без тебя попробовал ещё раз.
— Правда? И как успехи?
— Почти получилось, но потом отрубился. Примерно как ты тогда.
— А ещё меня упрекал, что я тормозить не умею вовремя!
— Да, с наскока тут не получится — можно и копыта отбросить. Как-то иначе надо. Вычитала что-нибудь в книжках?
— Прямых инструкций там нет, но я не особенно и надеялась. Сплошные умствования, полунамёки, аллегории всякие. И всё-таки одна интересная мысль попалась — она нам, по-моему, пригодится.
— И что за мысль?
— Насчёт того, что нельзя просто сесть у реки на травку и ждать, пока тебя осыплет сокровищами. Благосклонность реки надо заслужить, пройдя некий путь. Скорее всего, имеется в виду путь в иносказательном смысле — самосовершенствование, саморазвитие. Но некоторые комментарии написаны так, словно всё надо понимать буквально!
Выпалила и сидит довольная — восторгов, наверно, ждёт. Я в затылке почесал:
— Поясни. А то у меня с утра голова не варит.
— Путь — в буквальном смысле, Митя! То есть не сидеть надо, а идти!
— Куда идти?
— Вот и давай прикинем! Ты же не ждёшь, что я одна всё придумаю, а ты будешь только командовать? У нас с тобой совместное дело, каждый должен вносить свой вклад!
— Вообще-то, — отвечаю, — я свой вклад уже внёс, если ты забыла. Разрешил тебе пользоваться ледышкой. Или это, по-твоему, не считается?
Лиза на меня растерянно посмотрела, глазками хлопнула — и это настолько по-детски вышло, что мне её жалко стало. В первую-то встречу мне показалось, что она даже чуть постарше меня, но сейчас вижу — нет, ошибся. Просто девчонка, хоть и умная чересчур.
Говорю ей:
— Ладно, не обижайся — ты молодец, старалась. Я не на тебя злюсь, а потому что день вчера был поганый. То мне камни мерещатся, то лёд, да ещё и этот навоз…
— Н-навоз?
— Долгая история, не вникай. Лучше расскажи ещё раз, что там за путь, про который ты прочитала. Подумаем, как с ним быть.
Она посмотрела на меня подозрительно, подулась ещё для приличия, но недолго — очень уж ей не терпится опять заняться волшбой. Объясняет:
— Я думаю, надо идти вдоль берега. Может, наткнёмся на какое-нибудь особое место, где колдовство работает лучше. Или не наткнёмся, но река всё равно поймёт, что мы стараемся и не ленимся, а значит, можно нас наградить… Ох, мамочки, до чего же глупо звучит, если вот так, простым языком… Но суть-то ты уловил?
— Уловил, — вздыхаю, — надо переться неизвестно куда. В какую сторону хоть?
— Я же говорю — давай посоветуемся! Можно дойти до устья, за день управимся…
Меня сомнения взяли:
— До устья — это через город и через порт. Там суета, народу полно — как-то не слишком подходит для запретной волшбы, по-моему.
— Правильно! Ритуал, как мне кажется, должен совершиться вдали от посторонних глаз. Выше по течению такие места найдутся. В идеале, наверное, лучше всего подойдёт исток — это ведь символ, начало чего-то нового…
— Представляешь, сколько до истока пилить?
— Представляю, конечно. Но мы же должны доказать серьёзность своих намерений! Хотя я, если честно, надеюсь, что река нам с тобой откроется раньше. Прямо сегодня — вряд ли, не будем губу раскатывать, как ты выражаешься. А вот через день-другой…
— Хорошо. Вверх по течению, значит.
Разулыбалась:
— Да. Видишь, Митя, как быстро мы пришли к соглашению? Диалог — великая вещь, если не ругаться. Тогда давай сегодня подготовимся, соберёмся, а завтра с утра — в дорогу. Согласен?
— Погоди, — говорю, — тебя что, вот так просто со мной отпустят? Не верю.
— А я, по-твоему, собираюсь спрашивать разрешения?
— Час от часу не легче. Ты слиняешь из дома, тебя все будут искать. Поймают в компании с наглым простолюдином, то есть со мной. Тебя отругают и пальчиком погрозят, а мне башку открутят и не поморщатся. Скажешь, нет?
Она погрустнела и посерьёзнела, лицо опять стало почти взрослым — я только диву дался. Опустила глаза и сказала тихо:
— Меня быстро хватятся, тут ты прав. Но искать не будут, поверь. Может, даже обрадуются… В общем, Митя, я даю слово, что в этом смысле тебе опасаться нечего.
Подняла голову, смотрит прямо. Вроде не врёт, но эта история меня всё равно как-то мало радует. Втолковываю дальше:
— Дело не только в этом. Завтра я уйти уже не смогу. Если отправляться — то сегодня, сейчас. Поэтому прости, Лизавета, получается не по-честному, но придётся мне одному идти, без тебя.
Она, как ни странно, не растерялась и не обиделась. Спрашивает спокойно:
— Но в принципе ты не против моей компании?
— Не против, но я ж объясняю…
— Я поняла. Если завтра нельзя, выходим сегодня. Дашь мне сорок минут на сборы?
— Сорок минут? — удивляюсь. — Думаешь, успеешь за это время домой, на тот берег, а потом обратно? Скажи уж прямо — часика через три…
Опять улыбается:
— Я сказала как есть, не ёрничай. А чтобы ты мне по-настоящему доверял, покажу тебя кое-что. Пойдём?
Вскочила и ждёт. Ну, раз такое дело, и я поднялся, шагнул за ней следом — и тут же чуть обратно не шлёпнулся, потому что голова закружилась. Лиза мне:
— Ты чего? Тебе плохо, Митя?
— Всё нормально, — отвечаю. — Это я, похоже, после вчерашнего не отошёл ещё.
Она глядит внимательно:
— Так, постой. Ты упоминал, что тебе вчера постоянно что-то мерещилось. Камни, лёд и даже вроде навоз? Про навоз я, правда, стесняюсь спрашивать…
— Да забудь уже про него! Он тут не при делах.