Сосуд

“Доброе утро.”

Я чуть не ударилась во второй раз когда услышала его голос, но радостно улыбнулась, заметив его склонившееся лицо. Он аккуратно дотронулся до парочки начинающих зарастать шрамов, после чего задумчиво сказал:

“Уже заживают… Что-то слишком быстро.”

После чего, как ни в чём не бывало, подвинул белую чашку с ароматным кофе, погладив меня по голове:

“Кушай. Мама вчера пекла булочки, готовились к твоему приходу. Так что это твоё.”

Я послушно последовала приказу, проводя руку вперёд и жадно хватаясь за пышку, целиком отправляя её в рот. Удовольствие от питания лёжа было сомнительным, но кого волнует удовольствие, когда желудок воет так, что разбудит всех родственников Джастина ещё быстрее, чем вчерашний плач?

Глаз зацепился за то, что зелёный рукав свитера оказался действительно зелёного цвета, а не болотно-блевотного от смешавшейся грязи и крови, будто его кто-то постирал за прошедшую ночь. А если стирал, то, соответственно, снимал с меня. Не прожевав пищу, я с упрёком посмотрела на раскрасневшегося Джастина, упершего глаза в пол и моментально понявшего смысл моего взгляда.

“Ещё я немного подшил его…”

Решив не заострять внимание на этой детали, я тихо поблагодарила его, вылезая из-под дивана и принимаясь за чашку густого кофе, который слегка вернул ощущение бодрости. За окном ещё слегка темно, и лучи солнца только-только начали проникать через полупрозрачные занавески, а значит, спала я не больше шести-семи часов. Закончив с незамысловатой трапезой, я попыталась прислушаться к ощущениям моего тела. Рубцы от мелких порезов слегка зудели, голова пульсировала с нездоровой силой, но самым неприятным являлось покалывание от клейма на спине. Причём “покалывание” проводилось даже не иголками, а каким-то более солидным предметом, например, ножом. Но в целом, моё состояние описывалось как терпимое. Задумавшись на тему своих немногочисленных увечий, что удивительно, при учете избиения моей тушки минимум половиной деревни, я спросила Джастина:

“Странно, после вчерашних событий мне практически не больно, хотя, думаю, при обычных условиях пришлось бы ещё пол месяца провести в столичной больнице.”

Джастин лишь придвинулся поближе, приподнимая мою чёлку и аккуратно осматривая клеймо.

“Почти как у него…”

И замолчал, продолжая глазами поглощать не самую желанную среди молодежи татуировку, после чего неожиданно предположил:

“Пусть и вся эта религия - полный бред, но инквизиторы действительно владеют магией души, причём не лучшей её частью. Пока на тебе это клеймо, оно увеличивает живучесть, иначе же сосуд пришлось бы выбирать каждый день. Но потом, на обряде очищения…”

Юноша резко прервал речь, будто обжегшись. Я замотала головой вокруг, забоявшись, что мама Джастина рядом, но всё было спокойно. Несмотря на желание услышать о том, что же станет со мной вскоре, пришлось сменить тему, потому что он явно не намеревался продолжать:

“И что нам делать теперь?

Джастин поднялся на ноги, отряхивая кусочки крошек, после чего подошел к письменному столу, разгребая письма и другие предметы, которые не было видно из сидячего положения.

“Тяжело сказать, но… Здесь точно оставаться нельзя. Мама тебя найдет при уборке. Не сегодня, так завтра…”

Я тоже встала, после чего попыталась лечь на диван, но всплеск боли в спине тут же поменял намерения, заставив принять вертикальное положение.

“Кстати, как много людей знают о моем… Положении?”

Джастин усмехнулся, после чего засунул что-то в карман и повернулся ко мне, садясь на корточки перед диваном, что устанавливало наши лица на один уровень.

“Как минимум девяносто процентов взрослых. Новости расходятся очень быстро.”

Я уныло повела головой, сделав жалкую попытку улыбнуться. Впрочем, мой разум зацепился за его слова как за последнюю веточку спасения:

“Взрослые? А что насчет детей? Может быть, у меня получится укрыться в школе?”

Он был удивлен внезапным предложением, и не нашел ни один аргумент против моей идеи.

“Эм… Можно попробовать, хуже уже не будет.”

Стараясь не обращать внимания на нотки пессимизма, я резко встала, преисполнившись решительности, после чего посмотрела на часы на правой руке, впрочем, увидеть лишь разбитые остатки некогда работающего механизма, купленного на скопленные карманные деньги, было вполне естественно.

“Тогда… Пойдем прямо сейчас?”

“Верно. Я поделюсь с тобой учебниками.”

Никогда бы не подумала, каким блаженством является полное отсутствие прохожих на улице, пусть и в столь ранний час. Джастин вел нас по каким-то странным тропкам, что способствовало скрытности передвижения. Я покрепче сжала его ладонь, слегка прильнув к руке. Он улыбнулся, слегка почесав мне голову и вновь скрыв клеймо за съехавшей чёлкой.

Погода ещё не совсем оправилась после вчерашнего ливня, а потому ландшафт сонной деревни казался нарисованным депрессивным художником, набросавшим серые лужи на изначально живописную и мирную картину. Солнце скрылось за обтянувшие небо тучи, ветер пробирал до костей даже сквозь теплый свитер, но на этот раз мне не было холодно. Джастин приобнял меня, прижимая, что согревало как тело, так и душу. Конечно, передвигаться таким образом по своеобразному болотцу из свежей грязи и дождевой воды не просто, но никому из нас не приходило в голову разлучиться хоть на секунду.

Отодвинув тонкие ветви размашистого дерева, чьи листья ещё не начали терять цвет, мы вышли на узенькую улочку с двумя типичными рядами небольших домиков, соединенных однополосной дорогой. Чуть дальше, у перекрестка, воздвигнулась невысокая двухэтажная школа. Сонные ученики медленно ползли отбывать пятичасовую каторгу, при их виде я испуганно вжалась в плечо юноши ещё сильнее. Конечно, дети, скорее всего, даже не догадывались о моём “проклятии”, по крайней мере до тех пор, пока никто не увидит клеймо, но, почему-то, образ любого человека - кроме Джастина - теперь вызывал настоящий страх.

Здание учебного заведения совершенно не изменилось с выходных. Стонущие от нехватки ремонта деревянные стены, безвкусные окна тщательно вставлены в рамы и всегда открыты в качестве вентиляции, так что сделать вывод о температуре внутри помещения не трудно. Над самим входом растянулся тонкий навес, служащий только для того, чтобы и так прогнившие от солнечных лучей двери не иссохли окончательно, превратившись в морщинистое и неровное лицо завуча.

Правда, глаза всё же нашли деталь, за которую можно зацепиться: на школьном дворе, не особо скрываясь от взора окружающих, курила небольшая компания из трех человек, среди которых отлично выделялся Фрик, в данный момент развлекающий банду умением дымить две сигареты носом одновременно. Среди ухахатывающихся со смеху хулиганов были прекрасно видны две совершенно противоположные личности: высокий амбал с неровно выбритой головой, зачем-то налепивший на себя облегающую серую майку, подчеркивающее скорее весомое пузо, чем мышцы, и прыткий худощавый паренек, смахивающий на козла из-за коричневой, но очень не густой и редкой бородкой. Пока последний лыбился во все два десятках пока что не выбитых зубов, я обнаружила у него большой вздутый флюс, мирно растущий на дёсне, от чего меня передернуло. И ведь действительно большой, раз можно заметить и распознать с расстояния пяти метров. Ничего удивительного, что некому оказалось вылечить такое, казалось бы, элементарное недоразумение. Но проблема вставала в нехватку и денег и, конечно же, врачей, не задерживавшихся в деревне после обучения. По правде говоря, мне самой хотелось посвятить себя лечению людей, но перспективы для карьеры быстро шли под откос в связи с новым социальным статусом. Возможно, я бы даже смогла извлечь больной зуб при нужных инструментах, обычно хранящихся у медсестры, недавно ушедшей в отставку из-за задержек по зарплате, но, наверное, это не моё дело.

Внимание снова перешло на Фрика, чьё бледное лицо, прикрытое неряшливыми клоками тёмных волос, стало резко зеленеть, что не удивительно, ведь самокрутки редко делались из хорошего табака а, скорее, из вчерашних носков и тростника. Он закашлялся, стараясь выдавить остатки ядовитого дыма из лёгких, поймав на себе мой взгляд и обратившись в нашу сторону. Парень слегка нахмурил обгоревшие брови, нависающие над красными глазами, под которыми, в свою очередь, нависали здоровые мешки недосыпа. Не выдержав пристальное наблюдение, я поспешно отвернула голову, поторопив Джастина и входя в здание.