Страница 15 из 20
Преследуя эту достойную в долгосрочном плане цель, Габер был вынужден пережить временные потери. В декабре 1914 г. один из его сотрудников потерял руку, а другой погиб при взрыве в лаборатории. На похоронах Габер громогласно обвинял во всем себя, но отказался прекратить исследования. Позже, во время полевых испытаний, он сам чуть было не погиб, направив свою лошадь в зараженную зону. Несмотря на этот личный опыт – или, возможно, благодаря ему, – он с нетерпением ждал случая, чтобы выпустить хлор на врага. Такая возможность подвернулась весной 1915 г. в районе Ипра (современная Бельгия) в ходе операции, названной «Операцией дезинфекции».
Как и Бош при проектировании завода по производству аммиака, Габер планировал газовую атаку в немыслимом ранее масштабе: он подготовил 5730 канистр с 168 т хлора. Каждую канистру вкопали в землю, так что над поверхностью выступал только рукав. Из-за неблагоприятного ветра атаки пришлось ждать несколько недель, но 22 апреля, когда немецкие генералы уже начали терять терпение, Германия получила свой шанс. В пять часов вечера специально обученная команда выдвинулась вперед и открыла клапаны на канистрах. Вшшшш. На линию французских и канадских войск начало надвигаться зеленое облако шириной 6 км и высотой 15 м.
Когда хлор попадает в нос, человек рефлекторно задерживает дыхание, но потом все-таки начинает дышать, и проникающий в организм газ вступает в реакцию с водой во рту, горле и легких с образованием соляной (HCl) и хлорноватистой (HClO) кислоты. Эти кислоты разъедают капилляры в легких и уничтожают эпителий альвеол – крошечных пузырьков, осуществляющих газообмен. В легких существует множество мест для атаки (общая поверхность человеческого легкого эквивалентна поверхности теннисного корта), а жидкость из поврежденных капилляров и альвеол начинает собираться в складках легкого. Эта жидкость препятствует поступлению кислорода, и с каждой секундой дышать становится все труднее и труднее. Жертвы как подкошенные падают на землю.
Первое успешное применение газового оружия в ходе Первой мировой войны: Ипр, 22 апреля 1915 г. (вид с воздуха)
В тот день первой реакцией французских и канадских солдат было удивление – они никогда раньше не видели зеленого тумана. Но после первого дуновения удивление сменилось ужасом. Лошади рванули в тыл, изрыгая изо рта пену. Вслед за ними, спотыкаясь, побежали пехотинцы, побросав винтовки и даже одежду. Вскоре была сметена вся передовая линия, и, как и предсказывал Габер, окопы опустели. К несчастью для Германии, мнение Габера о тупости высшего немецкого руководства тоже оказалось справедливым. Не веря, что газовая атака удастся, немецкие генералы не подготовили войско, способное завершить атаку. Количество погибших в тот день людей оценивается по-разному, но, по-видимому, оно составляло несколько тысяч. И все это было напрасно, поскольку Германия не отвоевала ни клочка земли.
Тем не менее немецким генералам понравилось то, что они увидели, и они заказали следующую газовую атаку. Она тоже не принесла большой победы, но способствовала укреплению авторитета Габера и позволила ему осуществить аналогичную газовую атаку на Восточном фронте – на этот раз против русских.
При переезде с французского на русский фронт капитан Габер на несколько дней заехал домой. Лучше бы он этого не делал. Клара потребовала, чтобы он прекратил работать с газами. Габер отказался. Напротив, он собрал гостей, чтобы отпраздновать свои достижения, как после продажи технологии производства аммиака.
Поначалу Клара была вместе со всеми, но когда гости разошлись, она осталась одна. Габер принял снотворное и провалился в пьяную дремоту. И тогда Клара приняла решение. Она написала несколько писем и привела в порядок бумаги. Затем вытащила армейский пистолет мужа и вышла в сад. Прежде чем выстрелить себе в грудь, она сделала один пробный выстрел. Их с Габером тринадцатилетний сын Герман выбежал на звук выстрела и успел только сказать ей прощальное слово (несколькими годами позже Герман тоже покончит с собой).
На следующее утро вырвалась наружу сентиментальная часть души Габера. Он рыдал над телом Клары и утверждал, что полностью разбит. Он не был хорошим мужем, но на самом деле никогда не забывал девушку, в которую влюбился в 18 лет. Однако чувства патриота победили, и Габер отправился на Восточный фронт, даже не дождавшись похорон. В 1917 г. Габер женился на молодой женщине и обзавелся новой семьей. Во время свадебной церемонии на нем был тропический шлем.
Учитывая постоянную угрозу газовых атак, противогазы вскоре стали стандартным элементом снаряжения у обеих сторон (солдаты также поняли, что в качестве защиты можно помочиться в носовой платок и прижать его ко рту, поскольку химические вещества в составе мочи нейтрализуют ядовитые газы).
Как и предполагалось, вскоре Франция и Англия произвели свое химическое оружие. А в ответ на этот ответ группа Габера (которая к концу войны состояла уже из полутора тысяч сотрудников) создала еще более ядовитые вещества, такие как горчичный газ и фосген (запах хлора ассоциируется у нас с запахом бассейна, горчичный газ пахнет хреном, а фосген – скошенным сеном). Противогазы, однако, не спасали от страха. Для тех, кто находился в окопах, каждый новый запах, даже запах весенних цветов, мог предвещать новый и еще более страшный способ умереть. Таким образом, газы Габера никак не способствовали окончанию войны, а напротив, завели дело в тупик*.
Несмотря на серьезные научные достижения, Германская империя, исчерпав все свои силы, рухнула. Одной из серьезных проблем стала нехватка продовольствия и удобрений, поскольку бо́льшая часть производимого аммиака направлялась на удовлетворение военных нужд. Кризис продолжился и после прекращения кровопролития. В качестве репараций Германия должна была выплатить 132 млрд золотых марок – огромную, если не сказать – неподъемную, сумму; к тому же она лишалась ряда важных в экономическом отношении территорий площадью свыше 70 тыс. км2 и всех своих колоний.
В научном обществе также сводились счеты. Ученые других стран назвали Габера военным преступником из-за его работ с отравляющими газами. Габер считал обвинение абсурдным, и у него было для этого основание. Жертвами газовых атак стали 1,25 млн человек, но погибло не более 1 % – 91 999 из 8,5 млн (по другим данным, из 10 млн) солдат, павших на полях сражений. Так почему осуждали его, но не тех, кто производил пушки и ружья? Однако негодование росло, и Габер подумывал о том, чтобы покинуть Германию. Но он никуда не уехал и до 1933 года возглавлял Институт физической химии и электрохимии в Берлине. Но, правда, отрастил бородку, чтобы его не узнавали, хотя это было глупо. Ни одна страна не предъявила ему официальных обвинений, но пятно осталось до конца жизни, как запах хлора в воздухе. Впрочем, все запахи довольно быстро испаряются.
Как оценивать деятельность Габера, историки спорят до сих пор. Его метод получения аммиака фактически спас от голода миллионы людей еще при жизни ученого, да и сегодня продолжает кормить миллиарды. Это делает Габера героем от науки, ставит в один ряд с теми, кто изобрел вакцины от смертельных болезней. Но Габер также придумал один из, пожалуй, самых страшных видов оружия и спокойно применил его для убийства людей. Как оценить это в моральном плане? Все усложнилось еще больше, когда в 1918 г. Габеру была присуждена Нобелевская премия по химии. Это укрепило его статус научного гения, но из-за протестов общественности он не получил медаль в ходе официальной церемонии. Вручения награды ему пришлось ждать почти целый год, и получил он ее не из рук короля Швеции.
Однако такое пренебрежение не беспокоило самого Габера. По его мнению, то, что он сделал, он сделал для своей страны, и это все оправдывало. Он продолжал служить Германии и после войны. Например, чтобы ослабить бремя контрибуций, пытался выделить золото из морской воды, организуя на круизных судах секретные лаборатории. Идея может показаться смешной, но ведь он получил удобрение из воздуха!