Страница 8 из 11
Тоже можно сказать и о разнице между терроризмом и партизанской войной, поскольку последняя представляет собой составную часть общей борьбы народа за свой суверенитет, воплощенный в суверенитете государственном. Как справедливо подчеркивал О. В. Будницкий, определяя различие партизанской войны советского народа во Второй мировой войне, «Партизанские отряды не просто выражали интересы народа, они состояли из самого народа, борющегося за свое освобождение. Другое дело терроризм, который никогда не имел и не имеет сколь‐нибудь прочных корней в общественной среде, и ничьи интересы, кроме собственных интересов самих членов террористических группировок, он не отражает»[67].
Но, например, Ю. М. Антонян, освободительную борьбу советских партизан против немецко-фашистских захватчиков в годы Великой Отечественной войны отнес к разновидностям терроризма[68]. И хотя автор пытается в какой‐то мере сгладить возникшее противоречие указанием на то, что он имеет в виду не уголовно-правовое, а криминологическое понимание терроризма, однако нельзя не согласиться с И. Даньшиным, что это ничего не меняет, поскольку и уголовно-правовое и криминологическое понимание возможны лишь в отношении преступлений и смежных с ними явлений, ибо криминология «представляет собой комплексную науку о закономерностях преступности и ее конкретных проявлениях, личности преступника, факторах, причинах и условиях, порождающих, обуславливающих преступность и отдельные преступные посягательства, а также о формах и методах социального и нормативного воздействия на них в целях контроля за этими негативными явлениями»[69]. То есть криминологическое понимание может существовать здесь только в том случае, если партизанское движение рассматривать в качестве разновидности преступной деятельности, что, безусловно, неверно. К тому же позиция Ю. М. Антоняна неизбежно ведет к отождествлению понятий «терроризм» и «война», а соответственно террористических и освободительных организаций, которые ни в коем случае смешивать нельзя.
В частности, отграничивая национально-освободительное движение от международного терроризма, Е. Г. Ляхов совершенно точно указывает на следующее: «Решить вопрос о том, относить или не относить ту или иную организацию к освободительной или террористической, следует, опираясь на понятия и признаки нации (народа), борющегося за свое освобождение, и международного терроризма. …Международные права борющейся нации (народа) предопределяются правом на самоопределение. Нация в лице соответствующей организации может… применять в любой форме принуждение против государства-колонизатора и агрессора, пользоваться в процессе борьбы международной помощью и защитой… Акты международного терроризма являются международными преступлениями, то есть, запрещены международным правом. Таким образом, группы, совершающие их, не могут претендовать на название освободительной организации»[70].
Американский политолог М. Креншоу также делает попытку разграничить террористов и борцов за свободу. Она отмечает, что терроризм не может быть определен, пока не проанализированы сам акт, его объект и возможность успеха. Согласно такой позиции, борцы за свободу правомерно используют военную тактику для поражения политической «мишени». Их действия получают наибольшую легитимацию, когда они имеют шанс одержать победу. Если речь идет о терроризме, то он не может отвечать, по крайней мере, одному из условий: наличие военной тактики, военной мишени и шанса победить. М. Креншоу также предлагает не смешивать терроризм и революционное насилие. Терроризм в ее трактовке – социально и политически неприемлемое насилие, направленное на гражданский объект для достижения психологического эффекта[71]. Но и этот аналитический подход имеет уязвимое место: кто имеет власть определять, что легитимно, а что – нет, тот может решить, что считать терроризмом.
Отдельного внимания с точки зрения определения генезиса современного международного терроризма заслуживает такая категория современных международных отношений, как международное военное вмешательство. Само научное обоснование правомочности подобного вмешательства связано с такими теоретиками, как Л. Эксуорси, Г. Саламе, В. Зартман[72], и основано на идее того, что при глобализации государство частично теряет способность к всестороннему обеспечению безопасности человека. Это в свою очередь требует вмешательства извне международными силами. Основным отличием военного вмешательства от миротворческих операций является то, что в последних вооруженные силы применяются как ограниченная мера обеспечения мирного процесса. В военном же вмешательстве широкомасштабное применение военной силы является основным содержанием. При этом цель вмешательства – нанесение военного поражения противнику и принуждение его либо к выполнению политических требований или к свержению политического режима. Под вмешательством в международных отношениях понимается любое действие, посредством которого один субъект вторгается в компетенцию и прерогативы другого.
Возникновение и развитие этого феномена связано с окончанием холодной войны. Целью таких действий всегда является принуждение определенных государств к изменению своей внешней или внутренней политики. Яркими примерами этого служат вторжения в Ирак 1991, 2003 гг., бомбардировки Югославии в 1999 г., вторжение в Афганистан 2001 г., в Ливию 2011 г. Конец 20 века был связан, в том числе, и с попытками создания международного правового механизма такого вмешательства. Он был создан решением Совета Безопасности ООН 1991 г. по международному вооруженному вмешательству в Ираке для отражения агрессии Багдада против Кувейта и продолжен рядом решений Совета о необходимости применения военного вмешательства в связи с событиями в Сомали и Руанде, Гаити. Но уже к моменту попытки западного сообщества использовать данный механизм для легитимизации вооруженной агрессии в отношении Югославии, он стал давать сбои, разрушив единство в ООН при принятии соответствующего решения. За этим последовало краткосрочное восстановление международного консенсуса для свержения режима талибов в Афганистане. Однако механизм принятия в ООН решения был фактически разрушен нелегитимным военным вторжением США в Ирак, то есть он, на сегодняшний день, демонтирован вмешательством в ту же страну, вмешательством в дела которой был создан, хотя попытки его восстановления предприняты в ходе операции в Ливии.
Проблема международного вооруженного вмешательства состоит в том, что оно имеет две стороны. При разных обстоятельствах оно может быть как средством противодействия угрозам международной безопасности, так и одной из таких угроз. Причем международное военное вмешательство должно оцениваться как элемент террористической угрозы при уничтожении мирных жителей, гражданской инфраструктуры, уничтожении политического руководства и создании атмосферы страха в стране и вопреки воле легитимного правительства страны. Оценка таких действий должна производиться и с позиции законодательства страны, и с позиции международных актов. Однако определенные сложности представляет определение военного вмешательства в качестве террористического при отсутствии законного правительства, в случаях, например, Сомали. С 1991 г. в стране отсутствует какая‐либо центральная власть, развивается сепаратизм отдельных районов, другие контролируются вооруженными группировками соперничающих кланов. В 1992 г. совместные вооруженные силы США и Пакистана по мандату Совета Безопасности ООН попытались урегулировать ситуацию в стране, в чем потерпели неудачу. За время конфликта в Сомали погибло около 350 тыс. человек[73]. В подобной ситуации оценка вмешательства внутренним законодательством невозможна.
67
Будницкий О. В. История терроризма в России в документах, биографиях, исследованиях. Ростов-на-Дону, 1996. С. 204.
68
Антонян Ю. М. Терроризм. Криминологическое и уголовно-правовое исследование. М., 2006. С.42.
69
Даньшин И. Н. Введение в криминологическую науку. Харьков, 1998. С. 10.
70
Ляхов Е. Г. Терроризм и межгосударственные отношения. М., 1991. С. 41–42.
71
Цит. по: Володин А. Г., Коновалов В. Н. Международная безопасность и проблемы терроризма. М.,2003. С. 42.
72
См.: Международные отношения: теории, конфликты, движения, организации. М., 2007. С. 77, 94; Лебедева М. М. Мировая политика. М., 2006. С. 213.
73
Валецкий О. В. Война в Сомали – история и современность // URL: http://www.soldiering.ru/war/somali/voina-v-somali.php