Сделано с любовью

Несчастная машина мчится с такой скоростью, что еще немного — и от трения о днище вспыхнет даже воздух.

*

Торн выбирается наружу через разлом в скале.

Еще недавно этого разлома не существовало в природе. Он появился, когда горы содрогнулись, и взрыв обновил местный ландшафт. Торн ничего не знает о природе взрыва. Он и не думает о ней. Он знает одно: ему наконец повезло. В конце концов, он же теперь большой босс, должно же ему фартить, верно? Иначе в чем смысл быть большим боссом?

Мысли об удаче мгновенно покидают Торна, когда он, уже до пояса высунувшись между камней, видит, как в зеленый челнок с золотой полосой — его собственный челнок! — запрыгивают двое ворка с крутой снайперской винтовкой в лапах.

— Стоять, суки! — кричит Торн и сплевывает кровь на песок.

Но ворка уже море по колено. Это их день. Какой-то любящий ворка бог, если такие боги вообще существуют, обратил на этих двоих свой милосердный взор. Правда, ворка сперва по привычке испуганно прижимают уши, но им хватает одного взгляда, чтобы убедиться: торчащая из-под земли половина батарианца не представляет серьезной угрозы.

— Ты идти нахуй! — радостно вопят они, и челнок набирает высоту.

Торн, матерясь и шипя от боли, выбирается наружу, но все, что ему остается — послать вслед беглецам торжественную очередь из винтовки. Если бы Заид Массани был в сознании, он бы мог дать Торну мастер-класс.

Заранее скажем, что ворка не продадут челнок, в отличие от винтовки. Они возьмут вырученные деньги и все совместно нажитое имущество: один на двоих древний пистолет без термозарядов, три грамма красного песка и полотенце, — и улетят с Патрокла навсегда. Они возьмут курс на Цитадель, чтобы поучаствовать в кастинге для следующего сезона сериала про Бласто.

Не факт, конечно, что они долетят. У ворка плохи дела с прокладыванием курса и расчетом количества топлива. Но даже у маленьких глупых ворка может быть большая мечта.

Торн, правда, с этим не согласился бы. Он рычит, хрипит и проклинает грабителей, а заодно и свою удачу. Однако удача — дама капризная. И она посылает Торну челнок. Серебристый челнок, который несется к бывшей шахте с громадной скоростью. Когда он останавливается, под ним дымится земля.

В этот день в районе шахты «Мечта» очень оживленное движение.

Когда из челнока выпрыгивает азари в модном костюмчике, Торн широко плотоядно улыбается и шагает навстречу.

— Так, девка, — говорит он, — ключи от зажигания сюда, и…

Пуля из пистолета входит точно в центр между четырьмя глазами. Лиара Т’Сони все делает безупречно, даже если очень спешит.

Когда ты большой босс или хотя бы самый крутой боец в окрестностях, в тебя начинают намного чаще стрелять.

Коммандер Шепард не даст соврать.

*

Лиара замирает на краю воронки, на дне которой свалена куча камней, а посреди этой кучи в измятой, покореженной и исцарапанной броне лежит коммандер Шепард и не реагирует на внешние раздражители. Вся она с ног до головы усыпана щебенкой и бетонной пылью, из-под которой проглядывает розовая эмаль.

— Шепард! — восклицает Лиара. И добавляет осторожно, словно пробуя слово на вкус: — Блядь.

Если бы Шепард и Заид Массани могли наблюдать следующую сцену, они поняли бы, в чем разница между расчисткой завала нормальным биотиком и биотиком, который жмет на подозрительные кнопки. Однако подвиг Лиары обходится без свидетелей. Но ее это устраивает. Тем более, поднимая Шепард над камнями и вынося ее к челноку без помощи рук, Лиара призывает отнюдь не Богиню. Даже у хороших девочек бывают плохие дни и иногда сдают нервы.

Впрочем, это не мешает ей подобрать и засунуть в сумку бесчувственной подруги странный слабо светящийся предмет, похожий на консервную банку. Лиара уважает чужое право собственности. Если это какой-то хлам, пусть Шепард выбрасывает его сама.

Уже в челноке, после простейших медицинских процедур Шепард открывает глаза.

— Ли, — шепчет она. — А ты что, брови выщипала?..

Лиара считает про себя до десяти по-салариански.

— Шепард, я азари. У меня не растут брови. У нас вообще не растут волосы, если ты не заметила.

— Да ладно? А вот Заид говорил… кстати, а где Заид Массани? У меня к нему дохуя срочное дело. Мне надо ему въебать.

— Шепард, тебе надо спокойно лежать и ждать, пока подействует панацелин. Больше тебе ничего не надо. И нет, Заида я не видела. Прости.

— А ты искала?

Лиара считает про себя сначала от одного до десяти, а потом от десяти до одного по-крогански.

— Там все разнесло взрывом, а ты лежала среди камней, и не было даже понятно, жива ли ты. Поэтому нет, я больше никого не искала, я не знаю, где Заид, и не видела его ни живым, ни мертвым.

— Он не мог просто так взять и сдохнуть, — уверенно заявляет Шепард. — Это было бы грандиозное наебалово. Он не мог так поступить.

— Шепард… Взрыв и правда был очень сильный.

— Да я знаю, я сама его устроила. Ну, почти сама. Просто, если бы Заид помер, это была бы какая-то ебучая трагедия.

— Ну… Не сказать, что я была с ним дружна, но на самом деле…

— Да я не в том смысле про трагедию, Ли! Герой мстит ублюдку, а потом сам подыхает — такой сюжет еще годится для кино, а для жизни — нет, это хуйня какая-то. А Заид терпеть не может всякую такую слезовыжималку и тупые фильмы. Так что он где-то валяется в отключке или уже встал. Надо его найти.

— Шепард. Если ты не будешь лежать спокойно, я сама въебу тебе так, что ты, блядь, будешь тихо и мирно валяться в отключке до конца путешествия! Понятно?!

Глаза Шепард округляются, и в них мелькает что-то похожее на панику владельца кошки, который обнаружил в мисочке своей любимицы чью-то откушенную руку.

— Понятно…

— Куда тебя подбросить?

— В Ванкувер. Надеюсь, по мне там не успели соскучиться, а то неловко как-то. Но где же, мать его, Заид?

Шепард ни секунды не сомневается в том, что Заид Массани жив. Она слишком хорошо его знает.

*

Заид Массани, прихрамывая и то и дело морщась, стаскивает маскировочную сетку с челнока. Битый час после того, как он пришел в себя, он разыскивал Шепард и еще полчаса — собственное барахло. Ни в том, ни в другом он не преуспел, и теперь разрывается между радостью и злостью. С одной стороны, он жив и свободен, а Видо Сантьяго поджаривается где-то в аду для ублюдков с бриллиантами в зубах. С другой стороны, Заиду не удалось найти и следа Шепард среди развороченного взрывом забоя.

Впрочем, если бы он нашел несколько фрагментов Шепард, вряд ли бы обрадовался.

— Вот только, блядь, не говори, что тебя и правда разнесло на атомы, — ворчит он и запрыгивает на водительское место. — Я тебе этого до смерти не прощу. Так что давай считать, что ты просто куда-то съебалась, и я при встрече еще спрошу, нахер ты это сделала.

*

За сорок минут до полуночи коммандер Шепард выходит из челнока возле собственного дома в Ванкувере и бредет к дверям походкой приволакивающего ногу зомби. Панацелин все еще действует, но Шепард подозревает, что ногу все-таки надо собрать как-нибудь поаккуратнее, а заодно придумать достойное объяснение перелому. Она поскользнулась в ванной. Прыгала под музыку и свалилась на пол. Запнулась о диван. Нет, вариант с ванной все-таки удачнее.

Шепард перебирает варианты, пока лифт несет ее наверх, и вдруг ее мысли о достойном объяснении сворачивают в новое русло. Чем ближе она к своей квартире, тем сильнее нежелание переступать порог. Конечно, вряд ли Эшли сходу ее убьет — Эшли все-таки осталась не прикованной к батарее, не на хлебе и воде и вообще пользовалась ровно теми же удобствами, что и сама Шепард. Вот только капитана Уильямс, в отличие от коммандера Шепард, под домашний арест никто не сажал…

Неловко. Очень, очень неловко.

Не говоря уже о том, что Эшли способна сломать ей и вторую ногу. Чтобы точно больше никуда не убежала.

С каждым сантиметром, на который поднимается лифт, решимость Шепард вернуться тает.