Сделано с любовью

У нее был трудный день. Имеет она право на небольшую передышку перед возвращением под замок? За силовое поле, если говорить точно.

Покойный Видо Сантьяго сказал бы, что это риторический вопрос.

Так что ничего удивительного, что минуту спустя Шепард звонит в дверь единственного соседа, чье имя не только знает, но и помнит. Поневоле запомнишь человека, который сверкал перед тобой нижним бельем в ананасы.

— Джеймс, мне бы у тебя перекантоваться чуть… — произносит она скороговоркой, когда дверь открывается, и осекается.

Чуть выше скулы ей в лицо врезается со звучным «чвяк» загорелый, сложенный по всем правилам рукопашного боя кулак Эшли Уильямс. Шепард, словно гигантская бабочка, отлетает к противоположной стене и аккуратно по ней сползает.

— Эшли, ты чего?! — появившийся в дверях Джеймс Вега растерян. Он не знает, считать ли происходящее обычной девичьей дракой или разборками старших по званию, но подозревает, что активно вмешиваться чревато в любом случае.

— Поступаю, как поступил бы Кэп, — отзывается Эшли и потирает костяшки. — Ты что, «Гражданку» на середине смотреть бросил?

— И правильно, — подает голос Шепард, — самый говенный фильм из всей серии.

Она осторожно ощупывает стремительно опухающее лицо и не пытается встать. Во-первых, потому что на полу уютно, сухо и можно вытянуть ногу. Во-вторых, все равно бесполезно — Эшли, уперев руки в бока, нависает сверху и пышет жаром, как реактор «Нормандии» при ускорении.

— Шепард, твоя хваленая, блядь, интуиция не подсказывает тебе, что сейчас не лучший момент для трепа про кино? Ты случайно не получала никаких знаков от вселенной, что сегодня с тебя потребуют множество ответов?!

— Да как-то не сложилось, Эш…

— И очень странно, потому что наступает вечер охуительных историй! Час расплаты, твою мать!

— А это не сойдет за аванс? — Шепард тычет пальцем в наливающийся багрянцем синяк.

— Это не сойдет даже за плату за Горизонт!

— Какой еще, блядь, горизонт?

— Событий, блядь! Тот самый Горизонт, на который ты явилась в компании «церберовских» шавок, как будто это, сука, норма — шляться с террористами.

Уцелевший глаз Шепард широко раскрывается.

— Эш, ты что, до сих пор злишься?

— Нет, блядь, это я так радуюсь!

— Но это же хуйня. Нет у меня больше ничего с «Цербером». Там мудак на мудаке, а Призрак — мудак номер один. Так что я после Базы Коллекционеров развернула «Нормандию» и свалила. Вот и все.

— Да?.. — растерянно говорит Эшли.

— Ну да. Я думала, на это все забили. Ты бы хоть, ну, спросила. Андерсон вот спросил, и…

— И теперь у него еще больше вопросов, — раздается ледяной голос с лестницы.

По ступенькам спускается адмирал Андерсон, освещенный мертвенным светом подъездных ламп. На лице у него застыло странное выражение, словно у разорившегося золотоискателя на Клондайке, который внезапно вытащил из реки самородок с телячью голову. Правой рукой адмирал не глядя стирает с датапада черновик сообщения с прошением об отставке.

Шепард все-таки поднимается на ноги и, стараясь удержаться в вертикальном положении, рапортует:

— Разрешите доложить!

— Шепард! — рявкает Андерсон. — В ближайшее время я хочу слышать от вас только слова «да, сэр» и «слушаюсь, сэр».

— Да, сэр, слушаюсь, сэр!

— Вас не было на Омеге!

— Да, сэр!

— Вы вообще не выходили из дома! Вы надрались в компании капитан-лейтенанта Веги с попустительства капитана Уильямс! А потом я долго вас дрючил… то есть, объявлял вам выговор за неподобающее поведение!

— Слушаюсь, сэр! — это уже не Шепард. Вернее, не только Шепард. Это трио лучших космодесантников. Это цвет космического флота и гордость Альянса. От гордости Альянса несет перегаром, треть этой гордости облачена в розовый металлолом, а на другой трети штаны психоделической расцветки, но в их голосах звенит сталь.

— А теперь, коммандер, шагом марш за мной! У нас еще… — Андерсон смотрит на часы, — двадцать пять минут, чтобы предъявить вас Совету.

*

И вот коммандер Шепард стоит, слегка скособочившись, перед голограммой Совета. На ее лице огромный синяк, ее волосы опалены взрывом, ее броня напоминает набор мятых кастрюль. А кому сейчас легко?..

— Вы вроде бы говорили о домашнем аресте, адмирал, — с легким сомнением говорит Тевос. — С каких пор домашний арест в Альянсе стал настолько травмоопасен?

— Я поскользнулась в ванной, советник, — сообщает Шепард, пытаясь вытянуться по стойке «смирно». — Ударилась о раковину.

— Неужели?

— У меня чертовски твердая раковина, советник. И очень угловатая.

— Да плевать на вашу раковину! — не выдерживает Валерн. — Шепард, у нас есть задание. Зная ваши особые отношения с «Синими светилами», мы решили поручить это задание вам. Вам необходимо отыскать лидера этих ублюдков и отобрать у него прототип портативного реактора на нулевом элементе. Если, конечно, этот самый Видо Сантьяго не успел его никому перепродать.

У Шепард делается странное и отчужденное выражение лица, и Андерсон, который стоит рядом с полным достоинства видом, незаметно толкает ее в бок.

— Как выглядит этот ваш прототип? — насморочным голосом спрашивает Шепард.

— Он обтекаемой формы, размером примерно…

— Короче, — перебивает Спаратус, — он похож на консервную банку с подсветкой. Если по банке еще жахнуть сверху чем-то тяжелым.

Шепард запускает руку в поясную сумку. Уголок уцелевшего ее глаза слегка подрагивает.

— Коммандер, — добавляет Валерн, — я не рекомендую вам активно использовать биотику возле прототипа. Его свойства не изучены досконально, может возникнуть непросчитанная реакция…

— Экспериментальная система, с-сука, — бормочет Шепард. Теперь у нее подрагивает еще и уголок губ.

— Коммандер?..

— Хорошо, — говорит она, и Андерсон рядом переводит дыхание. — Будет сделано. Но при одном условии. Заид Массани никогда, ни за что не должен узнать об этом.

Она не хочет даже гадать, как отреагирует Заид, если узнает, что за сувенир Шепард вывезла с Патрокла.

В Ванкувере без минуты полночь. Где-то на Патрокле двое ворка получают деньги, радостно верещат и обнимаются.

*

Эпилог

Во время битвы за Землю Заид Массани сначала очень занят — он расстреливает хасков. А потом хаски куда-то пропадают, и можно подумать, что они просто закончились, но Заид подозревает, что без Шепард не обошлось.

После их операции на Патрокле, если можно так назвать это недоразумение, они увиделись уже на Цитадели. Сначала чуть не набили друг другу морду сгоряча, а потом Заид подарил Шепард игрушку из автомата. С тех пор вместе они не работали. Все же Заид волк-одиночка.

Но иногда он об этом жалеет.

Чуть-чуть. И это секрет.

Так что совершенно непонятно, почему именно Заиду, который сидит в холодке и отдыхает после драки, решает позвонить Эшли Уильямс.

Синяя броня Эшли дымится. Один из наплечников покрыт коррозией — туда плюнула какая-то тварь. На шее глубокий порез. Но ее волосы по-прежнему увязаны в гладкий узел, осанка идеальна, а в глазах — огонь и сталь.

— Массани! — говорит она, и Заид с удивлением слышит в ее голосе нотки приближающейся истерики. — Шепард и Андерсон были на Цитадели, там был взрыв и… и… блядь, ну что за хуйня-то происходит!

Наверное, только капитан Уильямс может сообщить подобную новость Заиду Массани. Она и, быть может, Лиара Т’Сони, но Лиаре сейчас наверняка не до того.

— Тело нашли? — спрашивает Заид.

— Нет. Но шансы плохие… Она же ушла туда в своем розовом дерьме! В своей, блядь, дизайнерской броне! Ручная, мать ее, кварианская работа! Ее там наверняка размазало по всем стенам…

— В розовой броне?

— Да! Сто раз ей говорили: возьми нормальное снаряжение, тут, блядь, бой, а не карнавал! Но она же…

— Уильямс, — перебивает Заид, — поднимай задницу, бери поисковую команду и вали прочесывать Цитадель. Шепард жива.

— Откуда ты?..