Сделано с любовью

Если у вас есть деньги и энтузиазм, в лавке Харрота на Омеге можно найти уйму интересных вещей. Видо Сантьяго — большой энтузиаст и останется таковым до самой смерти.

А теперь посмотрим на Граака. Он падает навзничь. Все его четыре глаза открыты, но взгляд их потух, и они походят на четыре стеклянных шарика, какие продаются в автоматах с игрушками за полкредита — но дети все-таки обычно не вбивают их в чей-то череп. Рука Граака с пистолетом дергается вверх, и палец в последней судороге жмет на курок. Пуля вырывается из ствола и летит к потолку. Туда, где припал к щелке любопытным глазом зажатый с четырех сторон вентиляционным коробом Заид Массани.

А вот коммандер Шепард. У коммандера Шепард прекрасные биотические способности и отличные рефлексы.

В этот день Заид Массани получает ценный опыт, который касается вентиляционных труб, биотиков и биотиков в вентиляционных трубах. Во-первых, биотик может прикрыть тебя от пуль барьером из любого положения, когда сам ты бессилен. Это плюс. Во-вторых, старый вентиляционный короб, который давным-давно никто не ремонтировал в силу скупости и разгильдяйства, может и не выдержать такой заботы и лопнуть. Это минус. Отсюда вывод: нечего лазить по старым трубам хоть с биотиком, хоть без.

На обдумывание этого жизненного урока у Заида есть ровно столько времени, сколько нужно, чтобы пролететь пять с лишним метров до пола. Однако он получает больше, чем опыт. Он получает подтверждение, что мировая справедливость все-таки существует. Заид Массани приземляется точно на Видо Сантьяго, который едва успел задрать голову на грохот.

Заид не говорит: «Привет, ублюдок!» Не спрашивает: «Не забыл меня?» Не хохочет торжествующе. Заид выхватывает пистолет, приставляет ко лбу Видо и спускает курок.

*

Коммуникатор в кабинете адмирала Андерсона ничем не примечателен, если не считать вмятины от армейского ботинка на боку — иногда переговоры с Советом способны довести до точки кипения даже святого. Но в целом коммуникатор как коммуникатор, и нет никакого смысла гипнотизировать его взглядом.

Смысла нет, но Андерсон все равно это делает. Он пересчитал все царапины на пульте, рассмотрел разводы пыли, прочитал серийный номер сначала слева направо, а потом справа налево.

Последний вызов он посылал на Мигрирующий Флот и даже смог пообщаться с Тали’Зорой — если можно назвать общением смесь шумов и хрипов, в которой иногда каким-то чудом получается различить отдельные слова. Некоторое оборудование кварианцев работает уже триста лет. Обычно это упоминают, когда восхищаются их техническим гением. Должно быть, восхищающиеся никогда не сталкивались с проявлением этого гения на практике. Но среди помех Андерсон все же смог выловить «не появлялась» и «не звонила».

До этого был звонки юстициару Самаре («в последнее время я… не имела удовольствия встречаться с коммандером Шепард»), Джек («да хуй знает, где эта ебанашка, я не видела») и Джейкобу Тейлору («никак нет, сэр!»). Лаконичность Джейкоба объяснялась тем, что вызов застал его в душе, и бывший служака стыдливо кутался в полотенце.

До Миранды Лоусон и Лиары Т’Сони Андерсон не дозвонился, но подозревает, что разговор с ними все равно ничего не дал бы. Лиара скорее зашила бы себе рот, чем подставила подругу, а мисс Лоусон не снизошла бы до старого вояки в силу трудного характера. Другими словами, Миранда Лоусон — редкостная стерва, и полагаться на ее доброту все равно что просить у батарианских работорговцев сокращения рабочей недели.

Остается только один вариант действий. Язык не поворачивается назвать его последним, потому что вариант этот пришел в голову Андерсону сразу же, как только очкастый аналитик переслал ему данные по транзакции на Омеге.

Только одно существо на Омеге может сказать: «Государство — это я». Но, если протянуть этому существу палец, оно отхватит не только руку, но и заглотит человека целиком, с костями и форменной фуражкой.

С другой стороны, адмирал и так уже по эту самую фуражку сидит в дерьме, так что потеряет мало.

Андерсон вздыхает и командует:

— Вызов — Омега, Ария Т’Лоак.

Связь устанавливается быстро, но на той стороне не спешат принимать входящий звонок, и Андерсон вынужден слушать «Bullwinkle», которую абонент изволил поставить вместо стандартной мелодии вызова. Адмирал снова чувствует себя зеленым курсантом, который вынужден собирать подписи для обходного листа и толкаться в приемных разных инстанций. Честно говоря, он предпочел бы вспомнить юность каким-нибудь другим, более приятным способом, но сегодня совершенно точно не день приятных способов и житейских радостей.

Наконец, его милостиво решают принять, и на экране появляется изображение Арии. Владычица Омеги сидит на диване, широко раскинув ноги, обтянутые кожаными брюками. В исполнении кого угодно другого это выглядело бы провокацией, но бедра Арии почему-то наводят исключительно на мысли о боевых искусствах и о том, что можно сломать шею человеку и ногами.

— Капитан Андерсон, — тянет Ария. — Какой сюрприз.

— Вообще-то уже адмирал.

— Ну, охуеть теперь. Андерсон, ты в последний раз явился на Омегу, когда собирался стать жополизом Совета…

— Это называется «стать Спектром».

— Это называется именно так, как я сказала. Ты прилетел, бухнул в «Загробной жизни», был очень мил, а потом свалил и за двадцать, сука, лет не удосужился написать: «Привет, как дела». И правда, почему это, блядь, я не в курсе твоих успехов?.. Так что вам угодно, адмирал?

— По моим данным, на Омеге недавно гостила коммандер Шепард. Куда она отправилась дальше? Если отправилась.

— Андерсон, — говорит Ария и облизывает губы, — я что-то сейчас нихуя не поняла. Ты звонишь и требуешь у меня отчета? Да будь ты даже трижды сраный адмирал, я тебе не дурочка из Альянса, чтобы брать под козырек и рапортовать! Я — Омега!

«Спасибо, что не Альфа, — думает Андерсон. — Всей галактике жизни бы не было…»

— Ария, я не требую отчета. Ни в коем случае. Как я могу? Я прошу по старой дружбе.

— По старой дружбе? Андерсон, давай-ка сыграем в десять отличий?

— Каких еще отличий?

— Существенных, блядь, отличий. Один человек прилетел на Омегу, зашел в гости к одной умной, сильной и могущественной азари и потом свалил так быстро, словно опасался за свою, блядь, невинность. И не объявлялся, гондон такой, двадцать лет.

— Девятнадцать.

— Ну, тогда, конечно, другое дело, как вчера все было. Девятнадцать лет, да у меня за это время два поколения ворка внизу сменилось! А другой человек время от времени заскакивает, потому что просто по пути пришлось. Подбрасывает инфу, хотя мог бы не делать этого. Колбасится на танцполе. И даже скидывает мне мемасики и прикольные песенки в мессенджер, хотя, блядь, ума не приложу, где она достала контакты моего личного аккаунта. Найди десять отличий, а, Андерсон?

— Я не сбрасываю тебе песенки в мессенджер.

— Угу. И что-то я не припомню твоей задницы на танцполе, а твоей инфы в моем датападе. И схуяли я должна сообщать о Шепард тебе, хотя ты для Омеги не сделал ничего?! С другой стороны, — продолжает Ария после паузы, — «не принес ничего» означает и «не притащил никакого дерьма», так что я без претензий. Но все еще не вижу уважительной причины, чтобы тебе помочь.

Новая многозначительная пауза подсказывает: наступает время для торговли. Конечно, адмирал Альянса обладает достаточными полномочиями, чтобы совершить сделку с пользой для Омеги. Но у старого служаки Андерсона слова в горле застрянут, если он попытается предложить ресурсы Альянса Арии по своим личным мотивам. Язык в узел завяжется. Палец отвалится при попытке поставить подпись.

— Вообще-то это в интересах самой Шепард, — еще пытается увильнуть он. — Ее разыскивает Совет Цитадели, и…

Ария наклоняется, и ее лицо оказывается так близко, что заслоняет весь экран. Она ухмыляется. Вообще-то челюсти азари схожи с человеческими, но Андерсон готов поклясться, что у Арии зубы растут как минимум в три ряда, и все острые, как у акулы.