Страница 26 из 34
2) в возрастании под влиянием инструментов «soft law» степени гомогенности не только содержания двусторонних налоговых конвенций, но, что еще более важно, практики их толкования и применения в самых различных юрисдикциях/государствах;
3) в выработке единых стандартов и требований к механизмам функционирования национальных налоговых систем как в аспекте внутригосударственного, так и трансграничного регулирования, в том числе требований к транспарентности, обмену налоговой информации, добросовестной налоговой конкуренции и т.п.;
4) в разработке фундаментальных механизмов глобального налогообложения для финансирования, в частности, программ, имеющих общемировое значение и реализуемых под эгидой ООН и некоторых иных международных организаций312.
82. Один из обсуждаемых трендов сегодня – формирование «глобальных отраслей права»; как отмечалось, по проблеме глобального административного права было выдвинуто немало предложений и идей. Действительно, возможна ли трансформация международного налогового права в глобальный инструмент правового регулирования?313 Развитие некоторых сфер международного налогообложения (например, обмен налоговой информацией), взаимосвязанное с современными информационными технологиями, убеждает, что постановка подобного вопроса относится уже не к сфере прогнозов и предположений, а к реально формирующейся практике международного и внутригосударственного правового регулирования. Не погружаясь во все тонкости этой не только правовой, но комплексной (философской, экономической, политической, технической и т.д.) темы, отметим два ключевых аспекта, которые заставляют проявлять определенную сдержанность в этом вопросе.
Первый аспект – процедурного характера; он связан со сложностями формирования универсальных институтов, которые были бы способны демократично и транспарентно вырабатывать и применять «глобальные» нормы. При этом очевидно, что регулирование, претендующее на статус глобального, может рассматриваться в качестве легитимного только тогда, когда подобные «глобальные» нормы принимаются и имплементируются во всех сообществах и территориях без скрытого политического давления, выраженного в том числе с помощью экономических либо иных инструментов.
Второй аспект – сущностного характера; регулирование, претендующее на статус глобального, должно быть совершенным в юридическом отношении, ибо подобные общеобязательные правила и механизмы устраняют иммунитет автономных региональных правовых систем против недостатков наднациональной/глобальной регламентации (так как предполагается, что в отличие от норм международного права глобальные правила изначально общеобязательны и не нуждаются в специальной имплементации в отдельных правопорядках). Следовательно, формирование глобального регулирования, понимаемого как некой универсальной правовой модели, не оставляет места оттенкам и многообразию, и во многих случаях поляризует ту или иную проблему по принципу «черное – белое», а значит, ставит и сложные ценностные вопросы. Действительно, если понимать глобализацию как предельную унификацию регулирования, то что является ее целью? Ведь унификация как таковая подобна построению вавилонской башни, если она не несет в себе содержательных и ценностных преобразований. Если же ставить цель в рамках формирования глобальных механизмов утверждение ценностных начал, т.е. построение совершенного регулирования, то достижение этой цели – поистине конец истории.
Отметим, что столь сложный и в чем-то философский ракурс постановки вопроса о сущности глобального права присутствует в настоящее время при анализе самых различных отраслей права и теории современного права в целом. При этом важно учитывать, что диапазон точек зрения в понимании глобальности все-таки остается достаточно широким: от ее трактовки как формы закрепления плюралистичности современных правовых систем, связанных с культурой и традициями отдельного народа (группы народов)314, до понимания глобализации в праве как явления, опосредующего унификацию правового регулирования в масштабах современного человеческого общества315. Пожалуй, в настоящее время международное налоговое право в большей степени развивается по «унификационной» модели формирования глобального права, что связано с доминированием институтов ОЭСР, в которых не представлены многие крупнейшие экономики Азии, Латинской Америки, Африки и, в частности, Россия. Возможно, более активная позиция государств − членов БРИК (БРИКС) могла бы развернуть складывающийся тренд в сторону более плюралистичного и транспарентного развития глобальных основ современного международного налогового права.
83. Далее мы постараемся в разрезе отдельных тем более подробно остановиться на ключевых проблемах, обозначенных в завершении данной главы, и характеризующих современное развитие международного налогового права как научной доктрины, отрасли права и сферы практической деятельности.
Глава 3. Предмет, метод и система международного налогового права, соотношение с иными отраслями
§ 3.1. Предмет и метод международного налогового права
84. Как уже отмечалось ранее, согласно господствующему в мировой юридической науке пониманию, международное налоговое право (как сложный нормативный комплекс) не принадлежит полностью ни к национальной системе права, ни к международной системе правового регулирования. Вместе с тем оно стремится сформировать единый механизм регулирования, обеспечивающий устранение налоговых преград для трансграничных экономических отношений. Практические потребности регулирования и реальное состояние правил международного налогообложения таково, что пока они не позволяют ставить вопрос о международном налоговом праве как об элементе некой формирующейся глобальной правовой системы мирового сообщества. Как уже отмечалось, в сфере международного налогообложения интенсивно развиваются инструменты регулирования, характеризуемые как «мягкое право» («soft law»), которые обладают признаками универсальности и выступают как проводники становления так называемого «транснационального налогового права» («Transnational tax law», англ. / «Transnationales Steurrecht», нем.),316 если воспользоваться терминологией, распространенной в сфере теории права и некоторых иных отраслей. Напомним также, что сходные явления наблюдаются и в иных сферах трансграничного регулирования (в том числе в областях, связанных с международным частным правом)317.
В области международного налогообложения, как отмечалось в предыдущей главе, заметны тенденции к зарождению универсальной/ глобальной системы правого регулирования, понимаемой как новый формирующийся правовой порядок, переплавляющий и соединяющий в единое целое международную (наднациональную) и национальные системы права. При этом очевидно, что, как и существующая в современных условиях система международного права, она (глобальная система регулирования) могла бы быть сегментирована не только по отраслевому критерию, но и по регионально-территориальному. Это позволяет уже сейчас выделить не только некие элементы универсального/глобального международного налогового права (проявляющиеся на первом этапе в развитии положений транснационального права), но и его региональные компоненты – европейское международное налоговое право318, международное налоговое право региональных интеграционных образований в Латинской Америке319, международное (интеграционное) налоговое право Евразийского экономического сообщества320 и т.п., а также международное налоговое право применительно к отдельному государству, например, международное налоговое право России321. Региональные компоненты322 международного налогового права воспроизводят некие намечающиеся черты глобального международного налогового права, непосредственное формирование которого пока воспринимается если уже и не как утопия, но как относительно отдаленная историко-юридическая перспектива.
312
См., например: The need to finance the provision of global public goods in an increasingly globalized world also adds new urgency to the need for i
313
См. например, некоторые соображения о подобных перспективах: The Impact of the OECD and UN Model Conventions on Bilateral Tax Treaties / Ed. by M. Lang, P.Pistone, J. Schuch, C. Staringer. Cambridge University Press, 2012. P. 1. Профессор университета Барселоны Туллио Розембух более категоричен и в своей работе говорит об уже сложившихся глобальных принципах международного налогообложения (см.: Rosembuj T. (Tulio). Principios Globales de Fiscalidad Internacional. Barselona: el Fisco, 2012.
314
См. в частности, работу Вернера Менски, который апеллирует к необходимости построения плюралистичной модели глобального права, базируясь, в частности, на традициях индуистского, мусульманского, африканского и китайского права: Menski W. (Werner). Comparative Law in a Global Context. The Legal Systems of Asia and Africa. 2nd еd. Cambridge university press, 2009. Р. 3–6.
315
Примером указанного понимания глобализации, безусловно, является работа Рафаеля Доминго (Domingo R. (Rafael). The New Global Law. Cambridge University Press, 2010) с говорящим названием «Глобальное право», истоки формирования которого он видит в Американской революции. Данный вывод Р. Доминго о заранее заданном направлении для унификации права (при построении глобальной системы) базируется на весьма спорном утверждении, согласно которому «Американская революция была совершена народом, Французская революция – нацией, а Русская революция − партией» (Domingo R. Op. Cit. P. xvi.). Эта посылка и последующая (уже в большей степени научная) аргументация позволяет Р. Доминго явно либо подразумеваемо исходить из того, что именно традиции соответствующего общественного устройства и правовой системы США способны определять вектор глобализации отраслей права.
316
Reimer E. Transnationales Steurrecht, Internationales Verwaltungsrecht: eine Analyse anhand von Referenzgebieten, Christoph Möllers, Andreas Voßkuhle, Christian Walter, Mohr Stiebeck. Tübingen, 2007. S. 181–205.
317
Берандзе М.Р. Концепция транснационального права в международном праве: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 2010.
318
Pistone P. Towards European international tax law // EC Tax Review. 2005. № 1. P. 4. В частности, П. Пистоне отмечает, что в ЕС отчетливо наблюдается движение «..по направлению к Европейскому международному налоговому праву, некой правой системе, в которой государства-члены будут в значительной степени лишены своего национального налогового суверенитета; европейские граждане, тем временем, будут иметь доступ к полной и непосредственной защите своих индивидуальных прав в юрисдикции Суда ЕС…» (P. 4).
319
Mazz A., Pistone P. (coord.) Reflexiones en torno a un modelo latinoamericano de convenio de doble imposición, Fundación de cultura universitaria. Uruguay, Montevideo, 2010.
320
Налоговое право Евразийского экономического сообщества: правовой режим НДС / Под ред. Д.В. Винницкого. М.: Волтерс Клувер, 2010.
321
См., например, работу шведского профессора Нильса Маттссона «Шведское международное право налогообложения» ( Mattsson N. Svensk internationell beskattningsrätt. 13:e omarbetade upplagan. Norstedts Juridic, 2000), а также ряд других работ по международному налоговому праву Швейцарии (на немецком языке и на французском языке: Ryser W. Introduction au Droit Fiscal International de la Suisse, 1980; Höhn E. (ed.) Handbuch des Internationalen Steuerrechts der Schweiz. 2nd ed. 1993), по международному праву Бразилии (на португальском языке: Xavier A. Direito Tributário Internacional do Brasil. 3rd ed. 1994).
322
Подчеркнем, регионализация всегда была характерна для международного права, однако ранее она проявлялась исключительно по причине неравномерности экономического и культурного развития отдельных регионов мира. На рубеже XVIII–XIX веков это, в частности, привело к появлению феномена Европейского международного права как международного права цивилизованных наций, см., например, соответствующие работы немецких авторов: Schmalz Т. (Theodor). Das europäische Völkerrecht in acht Büchern. Berlin: Duncker und Humblot, 1817; Martens G.F. de. Einleitung in das positive europäische Völkerrecht auf verträge und herkommen gegründet. Göttingen, J.C. Dieterich, 1796; Klüber J.L. (Joha