Страница 7 из 80
Все это, конечно, очень интересно… но на что ты намекаешь? Кацура поднял бровь в немом вопросе. В конце концов, Такацуги был вовсе не сентиментален.
– Малец легко побил меня. Это было похоже на борьбу с молнией. Я не смог даже увидеть его, не успел среагировать. Пацан приставил мне меч к горлу в считанные секунды.
– Правда?
Если ребенок смог легко затмить Такасуги, который был одним из лучших мечников, которых Кацура когда-либо встречал, он был бы идеальным.
– Ага. Я не мог не спросить название его школы меча. Это Хитен Мицуруги.
– О…
Это все меняло. Кацура разочарованно нахмурился. Или нет?
Стиль Хитен Мицуруги в юго-западной Японии был почти легендарным. Он стал особенно известным в Хаги благодаря старику Ниитцу, двенадцатому Хико Сейджуро. Кацура, как и большинство его сверстников, был воспитан на рассказах о том, как Мастер урегулировал яростную ссору, ту, что была на грани превращения в полномасштабную гражданскую войну, практически одной рукой подчинив могущественный клан Кии.
И, зная точно, кто был кровно связан с этим кланом… У старика Ниитцу должны были быть самолюбие и хитрость, чтобы соответствовать своей легендарной славе. Именно эти истории подтолкнули Кацуру следить за остальными мифами и слухами, упоминавшими Хико Сейджуро. Именно поэтому он и сейчас держал ухо востро насчет «белой смерти».
Хитен Мицуруги, стиль, который, по слухам, передается только один раз в поколение для защиты мира для простых людей. Наследие, бесперебойно поддерживаемое со времен воюющих провинций. Сила стиля вне конкуренции, его репутация безупречна… таково общее восхищение в каждом рассказе. И это было то, чему Кацура, как примерный ученик истории, всегда хотел стать свидетелем.
– Ага, именно.
… и вот оно, в виде ребенка смешанной крови. Что, ради всего святого, произошло?
– Малыш хочет помочь людям, создать мир, в котором с людьми обращаются справедливо. Наивный ребенок, правда. Но у него доброе сердце и умелая рука, – сказал Такасуги и снова сплюнул, потому что даже слова отдавали горечью. – Я знаю, что тебе нужно в Киото. Эти неудачные и скверно выполненные убийства служат Ишин Шиши плохую службу и не срабатывают так, как должны. Тебе нужен мастер, и мальчишка идеально для этого подходит. Так что я спрашиваю тебя – готов ли ты запятнать этим меч Мицуруги? Готов ли ты утопить этого ребенка в крови?
Кацура нахмурился, задумавшись над вопросом. Он верил в свое дело и Ишин Шиши, в этом нет никаких сомнений. После смерти своего учителя от рук Бакуфу, он был вынужден прибегнуть к более радикальным мерам, чтобы получить те рычаги давления, которые необходимы. Правительство сёгуна доживало последние дни. Если бы они смогли надавить на него, правильно разыграть свою игру… у них появился бы шанс положить конец тирании, толкнуть страну в новую эпоху и подготовить ее к взаимодействию с иностранцами на своих собственных условиях. Но для этого…
– Да.
Для этого я могу пожертвовать даже легендарным мечом Мицуруги. Ради новой эпохи… нет ничего, чем я не смог бы пожертвовать.
– Мне не нравится идея отправлять ребенка на эту работу. Правда не нравится. Я бы предпочел оставить его здесь, пусть растет, и использовать его с остальным отрядом Кихетай, когда он понадобится. Но парень хочет действовать и становится с каждым днем все беспокойнее. Так что я дам тебе возможность поговорить с ним, но это твое дело убедить его.
Через некоторое время после окончания тренировки Ямагата-сан пришел за Кеншином. Видимо, Такасуги-сан хотел перемолвиться с ним. Итак, означает ли это, что визитер впечатлен и хочет встретиться? Может, у них есть способ лучше использовать мои таланты? Кеншин замечтался, пересекая грязное поле.
Жилище командира представляло собой внушительное, но простое деревянное сооружение, с клановыми знаками и знаменем Кихетай над дверным проемом. Шагнув внутрь, Кеншин немедленно остановил взгляд на госте Такасуги-сана, неизвестном самурае в изящном платье, с парными клинками на боку. Присутствие человека было наполнено силой и харизмой, и Кеншин не смог не впечатлиться (в данном случае «присутствие» означает ощущение ки – прим. перев.).
Да, он, определенно, кто-то важный.
Сидящий у стены Такасуги, лениво перебирая струны сямисэна, кивнул ему и рявкнул:
– Кеншин, это Кацура Когоро, глава Ишин Шиши провинции Чоушуу.
Незнакомый самурай не обернулся, продолжая смотреть в окно. Кеншин медленно кивнул, чувствуя себя несколько расстроенным его поведением. Я должен что-то сделать? Только что происходит?
Казалось, прошла целая вечность ожидания в тишине, пока Кеншин переминался с ноги на ногу, пытаясь таким образом потратить куда-нибудь нервную энергию. А потом незнакомец, Кацура, повернулся, резко посмотрел на него и сказал:
– Я буду прям с тобой.
Выражение лица его было серьезным и полностью сосредоточенным на Кеншине, словно он пытался что-то разглядеть в нем. Этот напряженный взгляд был странно похож на то огромное давление, которое показывал Мастер во время спаррингов, так что крошечные волоски на загривке встали дыбом, а по спине побежали мурашки.
– Ты готов убивать людей?
Сердце пропустило удар, глаза широко распахнулись. Вот оно!
– Нет смысла говорить обиняками. Я хочу, чтобы ты убивал людей для меня. Чтобы создать новый мир, мы должны разрушить старый. Это неприятно, но так нужно сделать.
Конечно Кеншин знал, что ему потребуется убивать людей, он был готов к этому. Принципы Хитен Мицуруги гласили, что сила должна использоваться, чтобы обеспечить счастье простых людей, и его путь привел его сюда именно для достижения этой цели. Но…
Выразить это так ясно, как сейчас… Кеншин резко вдохнул, и впервые он понял, что говорит не о возможностях и случайностях, а о реальной действительности. Даже Кента ошеломленно молчал.
– Ты говорил, что хочешь использовать свое мастерство, чтобы защищать людей. Я спрашиваю, могу ли я использовать твои навыки. Будешь ли ты убивать людей по заказу, чтобы создать новый мир? Сделаешь ли ты это?
Этот человек, этот Кацура Когоро, был лидером Ишин Шиши Чоушуу, движения, которое продвигало идеи Сонно Дзёи. Которое было той причиной, по которой Кеншин согласился бороться за счастье простых людей. Которое помогло бы помочь невинным больше, чем путь Мастера использовать Хитен Мицуруги… и этот человек просит меня отдать мою силу для этой цели.
Как он мог отказаться? Это было то, чего Кеншин хотел, уйдя с горы, и он не мог упустить этот шанс. Нет, даже если сердце бьется как у бегущего от погони кролика, и весь мир сузился до пары серьезных черных глаз, устремленных в его глаза. Собрав всю решимость, Кеншин попытался облечь свои мысли в слова:
– Если появится новый мир, созданный моим мечом, мир, в котором каждый может жить спокойно и без страха… если моя рука сможет создать этот мир – я буду убивать.
Кацура кивнул, скрепляя этот простой договор. Такасуги-сан отвел глаза, и ощущение его ки спуталось.
Следующие два часа пролетели в суматохе, поскольку Кеншин бросился собирать пожитки и приводить в порядок дела с Кихетай. Сделать нужно было довольно много, как например, получить жалованье за текущий месяц и собрать провизию в дорогу. И вот наконец он отправился на край лагеря, где должен встретиться с Такасуги-саном и Кацурой-саном, чтобы отправиться в путь в их компании.
Однако сразу же стала очевидной первая проблема – самураи, видимо, собирались ехать верхом. Они разговаривали рядом с оседланными и готовыми лошадьми, и еще одна лошадь, вероятно, предназначалась Кеншину. Все это было бы вполне логичным и разумным, если бы не одно но…
– Я не знаю, как ездить верхом, – стыдливо признался Кеншин, все меньше ощущая себя нормальным солдатом и все больше провинциальной деревенщиной в слишком прекрасной компании. Вопросительный взгляд Кацуры-сан забил еще один гвоздь, а затем Такасуги-сан имел наглость громко расхохотаться.
– Конечно, не знаешь. Давай, малыш, это не так уж сложно. Вот, давай я тебя подсажу. – И с этими словами командир просто подхватил Кеншина под мышки и закинул на лошадь. Словно тот был маленьким ребенком!