Страница 80 из 80
С Томоэ он вырос как личность. Он не только опирался на ее силу, он научился силе. Она была для него всем, и он так сильно любил ее. Но до нее был дух, Кента.
Как ни ужасно было это осознавать, но в последние месяцы он очень вырос. Он больше не нуждался в Кенте. Он избегал мыслей о нем, потому что рядом была Томоэ.
Кента был его ближайшим и самым верным другом, единственным другом долгие годы. Но так или иначе, он вырос из потребности в его компании. Еще до того, как он встретил Томоэ, он почти не разговаривал с ним. Он даже не знал, может ли разговаривать… и хочет ли.
Осознание скрутило живот. Какой он подлый человек. Мало того, что убил самого важного в жизни человека своими собственными руками, так еще и отверг лучшего друга.
Гнев. Ярость.
– Одиночество.
Смесь посланных ему эмоций и слов застала врасплох. Кеншин вздохнул, пытаясь разобраться в них. Кента не стал ждать и послал ему воспоминание о моменте, когда он нашел карту и ярость, что пробудилась в нем – и как Кента очнулся от сна и бросился, чтобы помочь, только для того, чтобы быть отброшенным в сторону.
Это же…
– Вместе. Не один.
Кеншин сухо сглотнул, понимая наконец, что Кента пытался донести до него все это время. Он был его частью сейчас. Но ему не нужно было иметь его как отдельное существо.
Я больше не заслуживаю ничьей любви и верности.
Его самоуничижительные мысли вызвали явное неодобрение духа, и тот потерся о стену, ощущаясь ласковым утешением, и Кеншин попытался слабо улыбнуться, совершенно поверженный той чистой любовью, которую послал ему дух.
Я действительно был эгоистом, не так ли?
Кента хотел быть частью целого, а не фрагментом, отделенным стеной. Ведь все их успехи, их тренировки с ки, их битвы… все это было командной работой.
В одиночку он потерпел неудачу.
В одиночку он пытался спасти Томоэ, а вместо этого она спасла его. В одиночку он убил ее. Он убил ее своими собственными руками.
Если бы Кента был с ним, возможно, они спасли бы ее. Если бы не его глупость и эгоизм, возможно, Томоэ осталась бы в живых.
Медленно и осторожно Кеншин нащупал стену между собой и Кентой и понял, что это была вовсе не стена. Просто что-то блокирующее Кенту от объединения с его ки. Стиснув зубы, Кеншин начал растаскивать последние куски. Осталась маленькая и хрупкая конструкция, ошметки… и да, вот дыра, которую он вырыл еще ребенком.
Эмоции и воспоминания в стене… Кеншин даже не останавливался, чтобы прочувствовать их. Они больше не помогут ему.
А потом, когда больше ничего не осталось, только муть, быстро растворившаяся, он отступил назад, на свою сторону, и остался полностью открытым.
Кента ринулся через границу.
Стало холодно, так холодно, и так много всего и сразу… как воздух, нагнетаемый в детский воздушный шар, он наполнил его, растягивая его до предела… и, боги, как это было больно. Но эта боль ничто по сравнению с осознанием того, что он убил Томоэ, которую любил больше всего на свете, своими собственными руками. Он любил ее, и он убил ее своей неудачностью, эгоизмом, глупостью, слабостью и высокомерием.
Он был ничтожеством.
Но сейчас…
Он оцепенел.
И больше не было двух частей единого целого, но только он один.