Сильнее

Начальник отдела, Майя, отговорила меня от этого.

– Это важно, – сказала она мне. – Ты можешь пока этого не понимать, но однажды ты поймешь.

Я подумал, что не стоит спорить и бросил эту затею. Это оказалось лучшим решением в моей жизни. Даже с хорошей страховкой мои счета из больницы довольно большие. Искусственные ноги стоят $ 100 000 за каждую, а моя страховка оплатила только половину. Мне повезло, что несколько благотворительных организаций вроде Wiggle Your Toes, которые оплачивают протезы недавно прошедшим ампутацию, покрыли начальные затраты. Но что будет, когда ноги износятся? Или их можно будет починить? Или если я буду испытывать осложнения в следующем году или через год… травмы дадут знать? Если мне пришлось бы гадать, я бы сказал, что впереди меня еще ждут миллионы долларов в медицинских счетах.

Поэтому я так благодарен тем, кто совершил пожертвования. Я стараюсь не думать о будущем, но мама думает о нем все время. Вы спасли ее от пожизненного беспокойства.

– Спасибо вам, – сказала мама Кевину, когда тетя Джен наконец перестала задавать ему вопросы. – Спасибо вам. Я и понятия не имела, что о нем так хорошо заботились.

Затем Кевин рассказал о других вещах, которые он для них заготовил. Парковка у больницы была дорогой, поэтому Кевин выбил три бесплатных парковочных места для моей семьи в квартале оттуда. Его тренажерный зал предоставил три пропуска, чтобы моя семья могла поупражняться и расслабиться.

ФБР обеспечила комнаты в отелях для моих близких, но другим друзьям и родственникам было негде остановиться в городе. Подруга Кевина предложила свою квартиру на несколько недель, чтобы им не приходилось гонять туда-сюда в Челмсфорд. Семья Эрин, которая жила более чем в часе езды, останавливалась там пару раз.

Посреди всего этого показался мой отец и начал наседать, как обычно.

– Это все отлично, – сказал он, выслушав Кевина. – Но мне бы хотелось знать об одной вещи: если Джефф справится со всем этим, вы наймете его обратно?

– Мы не можем нанять его, – ответил ему Кевин, – потому что он до сих пор работает на нас. Мы его не отпустим.

Папа пожал руку Кевина со слезами на глазах.

На следующее утро Кевин пришел ко мне в комнату с чем-то похожим на крекеры. Они были выпечены в соседнем ресторане под названием Flour.

– Ты не обязан все это делать, – сказал я.

– Костко выделил мне свободное время, чтобы позаботиться о тебе, – сказал мне Кевин, – Это меньшее, что я могу сделать.

Он вручил мне новый мобильный. Намного лучше старого, который я потерял при взрыве. Старый был склеен изолентой.

– От твоих друзей на работе, – сказал он, – Мы все скинулись, чтобы купить его тебе.

– Спасибо, сэр, – сказал я, обращаясь к нему в уважительной форме, как я это всегда делал на работе.

– Пожалуйста, зови меня Кевин.

– Да, сэр.

Конечно же только для меня четверг начался именно так. Для остального Бостона, а может, даже и страны четверг начался со службы в соборе около места происшествия. Это было первое публичное выражение чувства скорби, и весь Бостон собрался там. К тому времени весь город был вовлечен. «Бостон Сильный» – это было повсюду. На одежде. На номерах автобусов. Перед музеем искусства. На улицах возле собора были все: от официальных лиц в деловых костюмах до байкерских банд. Более чем за час до службы очередь на вход была длиной больше, чем в квартал.

Представитель Барака Обамы прибыл в больницу, чтобы вручить приглашение на службу каждой семье пострадавшего. Мама хотела, чтобы пошла Эрин, но та отказалась.

– Скажите президенту Обаме, что мне жаль, – сказала Эрин. – Но я не могу сейчас ничего делать. Я не в себе.

Другие члены семьи хотели пойти, но приглашений на всех не хватало. Им бы пришлось стоять в очереди. Кевин не хотел ничего слышать.

– Не волнуйтесь, – сказал он. – Мы позаботимся о вас.

Он начал делать звонки. Через двадцать минут он обеспечил моей семье десять мест перед церковью. Кабинет губернатора дал разрешение. Это был первый раз, когда я осознал, что имя Джефф Бауман что-то значило для людей Бостона и что город о нас позаботится.

– Спасибо вам, сэр, – сказал я Кевину. Это было машинально. Это был босс моего босса.

– Пожалуйста, Джефф, – сказал он. – Тебе не нужно звать меня сэром.

Я посмотрел какую-то часть церемонии, ее транслировали в прямом эфире по всей стране. Президент Обама говорил о жертвах. Священник повторял: «Мир и любовь победят злость и ненависть». Как и многие другие, я подумал о Мартине Ричарде, восьмилетием парнишке, который погиб при взрыве. Активно распространялась фотография с ним, сделанная за год до взрыва. Он улыбался на ней (без одного молочного зуба) и держал расписанную от руки табличку: «Хватит причинять боль. Мир».

– Это было прекрасно, – сказал дядя Боб, который шел на церемонию пешком из больницы. – Прекрасная служба.

– Но слишком рано кончилась, – добавила тетя Кетлин.

Через несколько часов у меня оказался неожиданный посетитель. По ночам мой папа обычно был внизу, в прихожей больницы, работал над своими чувствами. Под этим я имею в виду, что он уходил из палаты, говорил сам с собой и плакал. К этому времени у дверей больницы уже стояли войска, чтобы защитить личное пространство жертв. Один из солдат, Карло Матромат, оказался разговорчивым.

– С кем вы здесь? – спросил он у отца.

– С моим сыном.

Отец рассказал ему обо мне.

– Как он там? – спросил Карло.

– Подавлен, но пытается этого не показывать.

– Я раньше работал в охране, – сказал солдат. – И я знаю нескольких Патриотов[1]. Как думаете, это сможет его подбодрить?

– Уверен, что да, – сказал отец. – Джефф любит Патриотов.

Поэтому в четверг, около полудня, ко мне вошел солдат, сопровождающий Джулиана Эдельмана. Скажем так, Джулиан Эдельман не является типичной звездой. Он ходил в маленький колледж. Его выбрали в одном из последних кругов драфта. Он самостоятельно проложил себе дорогу и был одним из лучших игроков. Он был небольшим парнем, который продолжал сражаться. И он был сильным.

И вот он стоял в моей палате в больнице, называя меня сильным. Он говорил, что я должен держаться, потому что весь город со мной.

Сначала это было… «Вау! Что ты сказал?» Но через пару минут это было… ну, Джулиан Эдельман был обычным парнем. Хороший человек, с которым можно поговорить. Он принес мне мяч, тот самый, которым он сделал свой последний тачдаун. Мы кидали его по комнате, когда вдруг – бум! – в комнату вошел Брэдли Купер.

Я не фанат «Мальчишников в Вегасе», но мне понравился «Мой Парень – псих». Мой отец из Филадельфии, поэтому я знаю этих персонажей. И вот пришел Пэт Солитано[2] и протянул руку со словами: «Привет, Джефф. Я Брэдли. Это честь познакомиться с тобой».

Я позже услышал, что он был в городе, снимался в каком-то новом фильме. И он был на службе. После этого он пошел в больницу, чтобы увидеться с кем-то из своих знакомых, оказавшихся на моем этаже. Как-то Кевин узнал, что приехал Брэдли Купер, и подкараулил его у лифта.

– Здравствуйте, мистер Купер. Так рад вас увидеть. Вау. Не знаю, слышали ли вы про Джеффа Баумана. Это парень в инвалидном кресле. Он потерял обе ноги при взрыве.

– Да, я знаю, кто это.

– Он ваш фанат, и я знаю, что он хотел бы вас увидеть.

– Кто вы?

– Я, эм… я его брат. Он на этом этаже.

– Ну, тогда пойдемте.

Вот так я начал перекидываться мячом с Брэдли Купером и Джулианом Эдельманом в отделении интенсивной терапии. Джулиан сделал фото, где были мы трое и Карло, солдат. Он позже выложил фото в Сеть, поэтому у мира теперь тоже есть копия.

Моя любимая деталь на этой фотографии – моя бабушка. Она в ближнем углу, смотрит на меня, будто даже не знает, что делают фотографию, хотя все мы позировали. Я даже поднял палец вверх. Я не часто вижу бабушку, потому что она мать моего отца и живет около Филли, но я люблю ее. Когда она узнала, что случилось, она не могла не приехать, не могла, хотя она уже давно не выбирается так далеко от дома. Моя тетя привезла ее с южного Джерси днем ранее. Я уверен, они ссорились все десять часов.

1

Членов бейсбольной команды «Нью-Ингленд Патриоте».

2

Персонаж Брэдли Купера в фильме «Мой парень – псих».