Страница 4 из 7
Скалли впервые за сегодняшний день улыбнулась по-настоящему и легла, устроившись на подушке. Накрыв ее пледом, Малдер погладил Скалли по лбу, и она, закрыв глаза, уютно свернулась калачиком.
- Тебя никогда не удивляло, что я до сих пор живу в этой квартире, хотя здесь убили мою сестру? Маму передергивает каждый раз, когда она сюда заходит, а Билл вообще старается никогда не приезжать. Все посчитали меня сумасшедшей, когда я сказала, что останусь здесь.
Скалли говорила совершенно расслабленно, но спина Малдера мгновенно напряглась. Чувство вины за гибель Мелиссы никогда не покидало его. Но он ни разу сам не поднимал эту тему, а Скалли, похоже, ни о чем не догадывалась. Едва слышным голосом Малдер спросил:
- Почему ты осталась?
- Думаю, по той же причине, по которой люди ставят кресты вдоль дороги, если там произошла автокатастрофа и погиб человек. Не так уж часто можно выделить какое-то место, какую-то определенную точку, которая являлась бы памятником, обозначала конец чьей-то жизни. Почему-то я не могла вынести даже мысли о том, что стану проходить мимо этого дома, а в это время кто-то другой будет стоят на том самом месте, где выстрелили в Мелиссу, даже не подозревая, что здесь умирала моя сестра. Это как ступить на священную землю. Мне понадобилось много времени, чтобы отвыкнуть от этого чувства. Безумие, верно?
Скалли довольно вздохнула, когда Малдер провел кончиком пальца по ее векам.
- Нет, не безумие.
- Я знала, что ты поймешь. Ты всегда понимаешь.
Потом она затихла, ее дыхание выровнялось, а глаза закрылись, хотя она не спала. Малдер обвел кончиком пальца контур ее правой скулы и подбородка, приложил ладонь к ее шее, а затем переместился к левой половине ее лица. Прямая линия носа, легкий изгиб скулы. Закрыв глаза, он прижал руку к холодной коже Скалли, положив большой палец ей за ухо, а остальные – на щеку. На него внезапно навалилась неимоверная усталость. Он ощутил, что отключается, погружается в сон. Но тут Скалли вдруг повернулась, и он ощутил, как ее губы легко коснулись его пальцев.
Малдер открыл глаза и посмотрел на нее.
Она поцеловала его ладонь.
- Скалли.
Она немного повернулась, чтобы посмотреть ему в лицо. Ее глаза были широко распахнуты, но Малдер не мог понять, что видит в них. Приподнявшись на одном локте, Скалли спросила:
- Что?
Ее голос был низким и каким-то… странным. Малдера снова охватило то же самое чувство, мучившее его немногим раньше, - что он не понимает, каких слов она ждет от него, что воздух в комнате, казалось, превращается в материальную субстанцию, походящую на шелковую занавесь, скрывающую их друг от друга за своими перламутровыми складками. В горле встал ком, и Малдер не смог бы ничего сказать, даже если бы знал, что. Поэтому просто наклонился и поцеловал Скалли в губы. Они были прохладными и чуть солоноватыми от пиццы, и Малдер подумал о морской воде. Но к тому моменту, как этот привкус исчез с ее губ, он уже не думал ни о чем.
Скалли выпрямилась, отвечая на поцелуй, и легонько толкнула Малдера к спинке дивана. Он уже целовал ее однажды, в канун Нового года, и она нисколько не возражала. Поцелуй вышел не вполне дружеским, но они никогда не обсуждали его. Скалли редко вспоминала тот день, но, когда вспоминала, на ее губах играла нежная, но вместе с тем чуть насмешливая улыбка. Особый момент, праздник, завершение длинного дня. Люди часто совершают такие импульсивные поступки и продолжают жить дальше в том же темпе, что и раньше, возобновляя привычный ход жизни так же легко, как сердце восстанавливает свой ход после краткого приступа аритмии.
Но этот поцелуй был другим. Скалли вдруг показалось, что все ее чувства обострились до предела и она стала удивительно четко осознавать все свои действия и эмоции – с необычной остротой ощущать каждый свой вздох, слышать, как юбка, повинуясь рукам Малдера, плавно скользит вверх, к талии, и, слегка шурша, собирается складками под легкой тканью блузки. Ее руки оказались на его груди, потом на шее, потом на покрытой жесткой щетиной щеке. Скалли легонько прикусила мочку его уха и услышала стон.
- Скалли.
Ничего не ответив, она скользнула языком ему в рот.
Где-то в подсознании Малдера, казалось, настойчиво верещала сигнализация, но ему было плевать. Мысль о том, что он пользуется ее слабостью, на мгновение возобладала, но испарилась, как только Скалли села ему на колени.
Его руки жадно обхватили ее талию, и он обнаружил, что впервые не думал о ней как об идеальном, безупречном, но холодном и твердом каменном изваянии. Она была теплой, мягкой, податливой.
В глубине души он никогда не сомневался в этом.
Притянув Скалли ближе, он осторожно развернулся, подминая ее под себя Не отрывая губ от его рта, она издала протяжный тихий стон. Он вздрогнул, когда ее ладони проворно скользнули под его рубашку, и углубил поцелуй, прижимаясь к ней, прослеживая пальцами изящную параболу ее бедер и живота. Скалли провела ногтями вдоль линии его позвоночника, и Малдер понял, что теперь наконец-то прожил жизнь сполна и готов умереть прямо сейчас. Одной рукой он проник между ними, чтобы расстегнуть блузку Скалли, но обнаружил, что она уже сделала это сама.
Тяжело дыша, он на мгновение отстранился. Скалли смотрела на него расширенными, потемневшими глазами. Сглотнув и внезапно ощутив всю странность ситуации, Малдер еще раз окинул ее взглядом: расцвеченная тенями и отблесками света гладкая полоска кожи под грудью, белые, упругие бедра, расстегнутый пояс юбки, округлость груди, стянутой простым белоснежным атласным бюстгальтером…
Кажется, он впервые видел эту новую Скалли. Такой представлял ее Пэджетт? Живой, настоящей? Женщиной, о существовании которой он всегда подозревал, но о которой никогда не позволял себе думать? Эта Скалли, с теплой кожей и прозрачными глазами, была для него загадкой.
Ее грудь всколыхнулась от глубокого вдоха, и у Малдера перехватило дыхание. Потянув ее за собой, он встал, чтобы снять с нее рубашку, и всерьез испугался, что в этот момент один только изящный изгиб ее брови может стать для него последней каплей.
Ее очевидно мучила неловкость из-за разницы в росте, которая теперь, когда Скалли была без обуви, стала еще очевиднее. Она не доходила ему даже до плеча. Уткнувшись лицом в грудь Малдера, Скалли глубоко вдохнула, нежно проводя пальцами по его коже, то и дело легонько царапая ее ногтями.
Малдер нежно ласкал ее тело, чувствуя исходивший от него жар даже сквозь ткань блузки. Сейчас, возвышаясь над ней, он не мог поцеловать Скалли и поэтому снова сел, притянув ее к себе.
Она прижалась щекой к его щеке, наслаждаясь дразнящей шероховатостью щетины. Дыхание Малдера – сбившееся, тяжелое – обжигало ей шею, вдруг ставшую невыносимо чувствительной, и она выгнулась вперед – так, что ее затвердевшие соски до боли сильно вжались в кружевную ткань лифчика. Исступленно целуя Малдера, она начала слегка покачиваться на его коленях, а он охотно двигался ей навстречу. Скалли сгорала от нетерпения и желала только одного – сейчас же избавиться от одежды. Но, выпутываясь из рубашки, ни с того ни с сего услышала в своей голове голос Сары Кэмпбелл: «Я надеюсь, сейчас-то ты уже не трахаешься с Фоксом Малдером?»
И перед мысленным взором Скалли вдруг промелькнула гротескная картина: она, стоя на коленях под столом Малдера, делает ему минет, пока тот плюет ей в волосы шелухой от семечек, рассматривая очередные круги на полях.
Боже.
Эта картина была настолько ужасной и в то же время настолько комичной, что Скалли не знала, смеяться ей или плакать. И вместо этого прервала поцелуй и выпрямилась, тяжело дыша.
- Я не могу. – Ее голос был хриплым и надорванным, а на лице явно отражалось сожаление. Малдер, едва восстановив дыхание, запрокинул голову и уставился в потолок. Честно говоря, он готов был смотреть куда угодно, лишь бы не на ее наполовину обнаженное тело, раскрасневшееся от напряжения и желания. Он по-прежнему дышал прерывисто и слишком быстро, и Скалли отлично видела и чувствовала его твердый член, упиравшийся ей в ногу. Отвернувшись, она взяла его за руки, и Малдер слегка вздрогнул. Когда Скалли вновь заговорила, в ее голосе отчетливо слышался холодный рационализм.