Оболочка

Внезапно Покус оттолкнул её к высокому борту, за которым волна над волной вздымались тёмные Единые воды. Пока ещё вполсилы, словно набирая обороты, но, даже лишившись магии, Кира чувствовала — грядёт шторм.

И подчиняется он отнюдь не воле природы.

Оболочке.

Не ей, другой. Здесь… прямо здесь, посреди воды и ветра. На пустом корабле.

В окровавленное, опухшее лицо полетели брызги воды, оставляя на языке привкус соли.

Оглушённая, Кира впивалась пальцами в мокрое дерево, не слыша ничего, кроме собственного прерывистого дыхания. А потом сквозь толстый слой ваты прорвался голос летуна:

— …кому надоело плясать по указке давно пропавшего бога. Покровитель, чтоб его поглотила тьма! Он хоть раз нам помог? Да мы сами можем стать богами! Мы — единственная сила в этом проклятом мире!

Кира с трудом оторвала взгляд от чернильного моря и, повернувшись к Покусу, медленно сползла на ходящую ходуном палубу.

Скрипы, стоны, качка.

Волны врезаются в хлипкие бока.

К горлу вновь подступила тошнота, и пришлось зажать рот ладонью.

— Нам не нужны острова! — вещал Покус, перекрикивая завывания ветра. — Они как цепи на наших крыльях! Мы пленники, обязанные служить горстке слабаков! Но ещё немного… и бездарные будут подчиняться нам!

— А бездарные в курсе? — пробормотала Кира, отнимая руку от лица.

Как ни странно, он услышал.

— Эти идиоты верят, будто магия вернётся в мир! — расхохотался Покус. — Хватило одного древнего свитка с нелепым стишком про скрывшиеся под толщей воды острова, и они вперёд меня ринулись собирать армию из оболочек.

Шагнув вперёд, он присел перед Кирой на корточки, заставляя завидовать нечеловеческому равновесию — корабль шатало всё сильнее.

— К сожалению, тебе богиней уже не стать. — Летун с притворным сочувствием потрепал её по щеке. — Я пообещал тебя брату.

— Брату?

— Знаешь, я ведь сначала глазам своим не поверил, — проигнорировал он вопрос. — Ждал тупого эверта с пустышкой, а явился он с тобой… И лицо вроде знакомое, а совсем другое. Да баба ещё эта из гостиницы поклялась, что ты совсем живая.

Пальцы Покуса двинулись ниже, к шее, раздвинули ворот туники… Кира была не в силах убежать, даже уползти, потому лишь сильнее вжималась в борт. Отвернулась.

Не смотреть, не думать.

— Фрил давно просил себе оболочку для опытов. Да только ж вы все наперечёт, все пригодитесь в бою… вот потом. Я пообещал. Думал, отдам самую старую, есть там одна, ей уже за сотню, но Фрил увидел тебя. Такой материал… ожившая стихия. Мечта.

Стиснув ей челюсть, Покус развернул Киру лицом к себе.

И снова вспомнилось их прощание на острове парящих…

«Глянуть бы, что у тебя внутри…»

— Разве мог я отказать брату? Это он отыскал свиток. Он создал снадобье, благодаря которому ты временно бессильна. Он поднял на ноги Сарнию и даже пару видящих на нашу сторону переманил. И взамен попросил тебя одну. После всего…

— А что сделал ты? — сквозь зубы процедила Кира.

Покус оскалился:

— За мной идут парящие, пусть и не все. Благодаря мне всполошились эвереты. Я…

— Облажался с Лорнией, — перебила она.

— Лорния падёт следующей после островов!

Отпихнув Киру, летун поднялся, и молния, словно специально дожидалась этого момента, разрезала небеса и озарила его мрачный силуэт на фоне корабельных снастей, дрожащих мачт, вздымающих волн, превращая бледное лицо в жуткую маску.

Всего на секунду, но сердце, словно в поисках выхода, ударилось о рёбра.

— А твой брат разве не бездарный?

Кире наконец удалось соскрести себя с палубы и даже устоять на ногах, пусть и цепляясь при этом за всё тот же скользкий борт. Оглядевшись, она поняла, что это действительно что-то вроде брига. Причём паруса были убраны, а штурвал закреплён, будто корабль специально отдавали во власть разбушевавшейся стихии. Позволяли болтаться по волнам без цели и направления.

— Ведь только ты родился с крыльями! — не унималась Кира.

Упомянутые крылья, обычно скрытые от посторонних глаз, уже подрагивали за спиной Покуса двумя прозрачными лепестками. Казалось, с каждым порывом ветра они становятся всё больше и плотнее, обретают цвет и форму, напитываются силой шторма.

— Я его крылья! — рявкнул летун и, в один шаг оказавшись подле Киры, схватил её за горло. Сдвинул пальцы, пережал трахею. Приблизился нос к носу, прошипел: — Я его мощь, а он — моя. А тебя скоро высушат до капли. Будут резать, заставлять исцеляться и снова резать. Будут разбирать по кусочкам, пока не поймут, как ты стала такой. Пока не запишут в строчку все твои внутренности.

— Сила… вернётся, — прохрипела Кира. — Сам… сказал… и тогда…

Ох, как ей не понравилась его усмешка, сверкнувшая синхронно с очередной молнией. В небесах загромыхало, словно в желудке гигантского зверя, и вода на палубу хлынула теперь ещё и сверху, заливая глаза и открытый в судорожном вздохе рот. Ослепшая, Кира захлебывалась и отчаянно молотила руками по плечам летуна.

Он разжал хватку. Отступил. Позволил ей согнуться вдвое, откашливая воду. А когда Кира выпрямилась, протянул:

— А теперь самое интересное. — И крикнул в темноту ночи: — Ишина, хватит!

Ещё никогда она не видела, чтобы шторм утихал так быстро.

Сначала, словно по щелчку пальцев, прекратился дождь. Потом, разорвав небеса надвое, с треском испарилась последняя ветвистая молния, и растворился вдали раскат ворчливого грома. И Единые воды за бортом теперь уже не пытались разнести бриг на куски, а будто убаюкивали его, нежно лаская доски под свистящую колыбельную ветра под чистым звёздным небом без единой тучи.

— Сильна, да?

Похоже, Кира не сумела скрыть потрясения, что явно развеселило Покуса пуще прежнего.

— Ты так не могла и не сможешь никогда. Сколько там у тебя завитков в узоре было? Пять? У этой девять. Вот кто стал бы богиней. — Он хмыкнул: — Будь у неё хоть капля мозгов. А теперь, что касается возвращения твоей силы…

Летун вновь подошёл к Кире, и она отпрянула, но душить её никто не стал. Он просто обхватил её за плечи и, несмотря на сопротивление, крепко прижал к своему боку.

— Ну-ну, не бойся. Ишина! — рявкнул, едва не оглушив. — Веди нашу гостью, а если дёрнется — выруби.

Они явились с носовой части корабля. Оболочка — молодая, как сестра похожая на прочих — и та, кого Кира никак не ожидала здесь увидеть.

Задорные косички на голове Шасы стали ещё короче, а кое-где виднелись проплешины, словно волосы нарочно вырвали. Лицо распухло от ударов. Мокрые штаны и майка были разодраны так, что едва прикрывали тощее, почти мальчишеское тело. Кира заметила лёгкие, но явно прочные цепи на исполосованных руках и лодыжках девочки.

И непокорный огонь во взгляде.

«Нет-нет-нет, — взмолилась мысленно. — Не чуди».

— Так вот, дорогая Айрэ… — торжественно начал Покус, сильнее стискивая плечо Киры.

Она хотела поправить, но зачем? Пусть будет Айрэ. Для него…

— Когда сила вернётся, ты послушно выполнишь все мои приказы. Во-первых, потому что Ишина и пять других пустышек оборвут любую твою попытку взбунтоваться. А во-вторых, потому что иначе вот это противное создание умрёт. Как и её престарелый любовник.

Шаса дёрнулась, звякнув оковами, но летун не обратил на неё никакого внимания. И оболочка не стала её «вырубать», лишь удержала за руку.

— Ты знала, что вы, куколки, можете по желанию остановить любое сердце? Прелестно, правда? Я с удовольствием испытал этот новый приём на парочке непокорных старейшин эвертов.

— Да я сама сдохну, лишь бы вам её сила не досталась! — выкрикнула Шаса и в тот же миг оказалась на досках без сознания.

Пустышка как ни в чём ни бывало сверлила взглядом пространство перед собой.

— Ну говорю же, — вздохнул Покус. — Противный ребёнок. Пойдём.

Не разжимая хватки, он повёл Киру обратно к обитому железом люку трюма. Затем отошёл и приглашающим жестом велел ей спускаться вниз.