Защитник

Йоруичи тяжело вздохнула. Прошло два дня, и вот Ичиго сражается на скоростях, привычных для капитанов и даже чуть выше, будто бы всю жизнь так быстро жил. До той скорости, за которую Шихоин дали титул Бога, ему, конечно, далеко… вот только с таким прогрессом недолго, совсем недолго. И этот его драконий стиль будто бы создан специально для подобных скоростей… И главное, что видно только её наметанному глазу, стиль-то наработанный, занпакто даже не стремятся поправлять неудавшиеся техники. Странно это. Но ладно, не её это дело, захочет — расскажет, а она давно уже не капитан оммцукидо, чтоб лезть без спросу и с допросом. Да и казнь перенесли, как же неудачно.

— Дракоша! Захочешь банкай, обращайся, — смеётся Шихоин.

— Пожалуй, откажусь, Йоруичи-доно, — вежливая улыбка.

— Рррррррр! Просто Йоруичи!

— Конечно, Йоруичи-доно.

Комментарий к Року: Между сном и явью скрываются демоны

[12] Кеншин говорит по-японски «de gozaru», что на русский можно перевести как и «осмелюсь доложить», так и «вот что я скажу».

[13] Рю-со-сен – двойной удар дракона – серия повторяющихся ударов, которая используется в поединке с противником, способным выдержать отдельно взятый удар.

Рю-цуй-сен-зан – острые когти дракона - более смертоносная версия рю-цуй-сен. Вместо удара меч устанавливается в вертикальное положение острием вниз, что позволяет ему при падении пробить любую преграду на своём пути.

Рю-шу-сен – удар парящего дракона – меч держится горизонтально над головой, кулак правой руки поддерживает клинок посередине. Совершается быстрый прыжок, во время которого меч поражает противника в горло.

Рю-кан-сен – удар извивающегося дракона – контратака на ближнем расстоянии, состоящая из быстрого ухода от удара противника и мгновенного разворота, за которым следует круговой удар меча в затылок.

========== Спешл ни: Mushishi — Дракон, спящий в теле Мастера ==========

Хико Сейджиро — циник и мизантроп, даже если этих слов он не знает, но всё это совершенно не мешает ему любить жизнь. Не любил бы жизнь - не был бы Хико Сейджиро. Забавная аксиома, передающаяся из поколения в поколения у мастеров Хитен Мицурюги.

Хико Сейджиро может сколько угодно не любить людей в целом, но отдельных личностей он любит всей душой. Только то, что душа у него своеобразная, совершенно не его проблемы. Вон, ученик… бывший ученик, поправляет себя Хико, но эта условность совершенно не меняет факта, что рыжий засранец знал, что его любят, и пользовался этим, как мог. Хорошие были времена.

Хико Сейджиро любит своё одиночество и гостеприимные киотские леса, вот только одиночество ему не грозит. До самой смерти. Пока он жив, есть его катана, есть горшки и спящий дракон. Тот самый, кто атакует вместе с мастером. Тот, кто делает Хитен Мицурюги Рю самым совершенным и самым смертоносным стилем.

К Хико Сейджиро редко приходят гости… да и некому приходить, особенно после того, как стало понятно, что один рыжий и глупый ученик не придёт. Никогда. С того света не приходят. Хотя нашелся в мире человек, решивший, что каждый раз, проходя мимо Киото, стоит заглянуть к горшечнику и выпить с ним саке.

— И снова в наших краях, Гинко-сан?

Они сидят на земле, вокруг вьётся дым, отгоняющий обычно невидимых для Сейджиро жителей мира, воздух пропитан одиночеством. Вязким и совершенно разным, для кого горьким, для кого терпким.

— Да, — тихо отзывается Мастер муши. — Я вновь за светлянкой в твоём доккури[15]. И дальше… в путь.

И Хико Сейджиро ловит себя на мысли: если бы Кеншин странствовал с Гинко, ему бы было спокойно, Гинко не дал бы по старой дружбе глупого ученика в обиду. Если бы… Почему же дети так стремятся стать взрослыми? Быть взрослым совершенно безрадостно. Одиноким взрослым совершенно точно. Одиноким взрослым, не терпящим людей, особенно.

— Второй шкаф от входа, нижняя полка, самый дальний угол. Три одинаковых доккури, — усмехается Мастер меча и, пожав плечами, добавляет. — Эта твоя жила опять поднималась и била из земли. Даже я видел.

Гинко смотрим долгим взглядом изумрудного глаза на насмешливо изумрудную листву. Он знает Хико достаточно, чтоб не удивляться его спокойствию… да, даже по-драконьему темпераментный Сейджиро может, умеет и практикует созерцание.

— Спасибо, — тихая благодарность. — Как состояние?

Хико мгновенно мрачнеет. Не любит, ой как не любит Мастер, когда другой Мастер напоминает о силе, слабости и главной ценности хранителя стиля Хитен Мицурюги.

— Как обычно, спит, — сухо и раздражённо.

Гинко качает головой. Подобное наплевательское отношение к могущественному муши,

живущему в собственном теле, способному брать его под контроль и давать человеку силу и скорость, какой у иных быстрых муши нет, его это поражало. И вызывало профессиональное неодобрение.

— Можно?

Хико только фыркает и прикрывает глаза, мол, смотри, смотри, чего ты там не видел. Когда те открываются, зрачки чуть вытянуты и сквозь них смотрит не только человек. Имя Хико Сейджиро не просто так передавалось после смерти мастера к новому мастеру, это имя в первую очередь принадлежало муши, что выглядел как дракон в те редкие моменты, когда не жил в людских телах.

Гинко достает лупу из многочисленных ящичков и, приблизившись к чужому лицу, деловито разглядывает глаза. Внимательно смотрит на бегающий из стороны в сторону зрачок — он перестал, как раньше, сильно темнеть. Замечает части радужки, где совершенно не осталось пигмента, красных островков становится всё больше, плохой знак. Напоследок скользит взглядом по белкам и с удовлетворением подмечает — на них ещё не начал образовываться темный пигмент, а значит, время у Хико Сейджиро Тринадцатого ещё есть. И тут же, закончив осмотр, резко отодвигается — у пациента слишком поганый характер, а шутка про был-бы-девицей-прекрасной безнадёжно устарела, как бы что похуже не выкинул.

— Взял бы ты ученика, Хико, — ставит свой диагноз Гинко, роясь в одном из ящиков в поисках нужных лекарств.

— Сказал тоже мне, ученика… — Сейджиро глотает вместо горькой полынной настойки мысль, что чуть не вырвалась фразой: «Чтоб он, посчитав себя сильным, бросился под жернова очередной революции и бездарно сгинул где-то в дороге».

— Вот, — Гинко передаёт с десяток-другой небольших конвертиков и кокон, через который, по его рассказам, можно связаться на расстоянии. — Как принимать и с чем принимать и без меня хорошо знаешь. Если встречу подходящего мальчишку, напишу. Кокон станет дергаться, когда дойдёт, успей достать.

— Сам найду, — фыркает Сейджиро. Будто он не справится с таким простым делом, как поиск ученика. А ведь не справится. Послоняется, как неприкаянный, по Японии и вернется домой, лепить горшки и доживать последние года.

Мастера Хитен Мицурюги стареют медленно, они умирают быстрее, чем успевают постареть. Единственно радует, что пока нет наследника, дракон не будет ускорять процесс… ему нравится жить с Мастерами меча.

— Когда найдёшь, тогда и поговорим. А теперь хватит о грустном. Наливай.

— Вот с этого и надо было начинать, — довольно ухмыляется Хико, доставая из-за спины объемное доккури и пару масу[15].