Защитник

«А защищать придётся много и многих», — приходит к неутешительному выводу Кеншин, смотря на своих друзей. «Упорные дети, даже не понимают, куда идут спасать подругу… минимум силы, минимум информации и минимум организации. Всё, чтоб никто не принял вторжение за настоящую диверсию… Умно, умно, Урахара Киске, знать бы только зачем».

Кеншин прячет глаза под чёлкой от друзей, от подозрительной Йоруичи, от неугомонного Гандзю, от встреченных им офицеров и одного капитана.

Он прячет глаза, чтоб никто не увидел в них понимания. Сейчас идёт представление для неизвестного ему зрителя, и в нём он главный герой, а главный герой не должен знать, что идёт спектакль, иначе никто не поверит в его игру.

Он прячет глаза и идет напролом, так, как бы делал неопытный юнец, никогда не сражавшийся в средневековом городе.

А глаза, пока он их прячет, будто бы светлеют.

И только Кучики Бьякуя на миг видит в глубине глаз риоки убийцу, которому хватит одной

команды, чтоб напасть.

— Рю-цуй-сен[11]! — рыжий… так и хочется сказать «деревенщина» кричит название удара, взмывая в небо в шаге шюмпо. Вот только Бьякуя видит, насколько отточен прием, видит и потому может блокировать и нанести ответный удар.

В воздухе риоке от Сенбонзакуры не скрыться.

Пока не скрыться.

Ему пока не хватает скорости.

И глядя, как исчезает Йоруичи с рыжим на плече, Бьякуя уверен, что скорости скоро будет недоставать уже ему.

Комментарий к Го: Ещё не время просыпаться

[10] Иайдо — яп. 居合道 иайдо:, дословно, искусство встречать сидя — это искусство внезапной атаки или контратаки. В отличие от кэндо здесь изучается не фехтование, а именно мгновенное поражение противника с изначально убранным в ножны клинком.

[11] Рю-цуй-сен – удар когтей дракона – высокий прыжок, позволяет совместить вес тела и силу тяжести при падении в одном ударе, который прибивает противника к земле.

========== Року: Между сном и явью скрываются демоны ==========

— Нет, Йоруичи-доно.

Страшно.

Она даже не представляет, на что его толкает.

— Что это значит «нет»?! — Шихоин багровеет от злости. Бессмысленный спор на протяжении нескольких часов полностью вывел её из себя.

Кеншин даже не смотрел на неё, они отрабатывали шюмпо и техники занпакто, и он явно привыкал к ним. Бился и поражал Богиню Скорости, прогресс за каких-то четыре часа был слишком велик для того, кто первый раз дерётся на такой скорости…

«У него должны быть проблемы с восприятием, но нет, — шипит глубоко внутри себя Шихоин. — Я постепенно поднимаю скорость, а он даже не замечает этого и продолжает эту чёртову тренировку!»

— «Нет» значит «нет», вот что скажу я вам.

Очень страшно.

Добровольно выпустить монстра, вот что она хочет.

— Мальчишка! Как же ты не можешь понять, без банкая тебе и делать нечего там.

— Я не буду учиться банкаю и точка. Оро… — в последний момент Кеншин успевает увести удар в сторону и избежать прокалывания странной куклы. — И, прошу вас, перестаньте пытаться меня подловить…

Кеншин прикусывает щеку. У него уже совершенно нет сил ни спорить, ни продолжать странную тренировку, больше похожую на битву. Но всё равно он готов все три дня провести так, только чтобы отказаться от лицезрения части себя в материальном мире.

Части себя, что не должна быть в этом мире.

Худшей части себя.

От раздражения даже прорезаться привычки прошлой жизни стали…

Страшно.

Не за себя - он давно привык к убийце, живущему у него в душе.

За других.

Они не способны представить весь ужас, что может подарить острием катаны Баттосай.

Рыжая смерть, убивающая одним ударом. Когда захочет.

«Слабый, слабый Ичиго. Всё еще цепляешься за старую клятву, как же глупо. Ты же мёртв, и мёртв, технически, дважды, и почему ты так уверен, что всё ещё она сковывает тебя? Даже меч создал такой же… — обычно холодный и практически безжизненный голос Баттосая наполнен ласковыми нотками. — Ичиго. Первый защитник, какое хорошее имя ты носишь. Так почему же ты так цепляешься за имя Кеншин? Оно ведь куда больше подходит мне».

«Замолчи! Замолчи! — посылает волну раздражения в сторону не замолкающего с момента произнесения фразы банкая-за-три-дня занпакто. — Не тебе задавать мне такие вопросы, сам же знаешь лучше меня ответы на них».

«Такой добрый защитник, — фыркает Баттосай. — Кто бы защитил от такого-то защитничка! Заканчивай с этой тёткой и приходи сюда, потолкуем».

«Нет».

«И мне отказываешь, бессердечный».

«Я не собираюсь изучать ни банкай, ни какие-либо твои техники, — мысленно рычит Кеншин. — У меня есть Хитен Мицурюги Рю, и больше ничего не нужно».

«Ну-ну. Кто к нам с мечом придет, тот от Мицурюги и погибнет», — едко смеётся Баттосай.

— Ну что, мальчишка, теперь ты понимаешь, что без банкая ты не освободишь малышку Рукию? — Шихоин серьёзно смотрит на еле стоящего на ногах Ичиго и в очередной раз задаёт ему осточертевший вопрос.

И получает такой же осточертевший ответ:

— Нет, Йоруичи-доно.

Кеншин опирается на сакабато и пытается отдышаться, перед глазами от усталости прыгают чёрные круги - всё же сейчас у него другое тело и такие знакомые техники чувствуются совершенно иначе. Только теперь он понимал, что значили слова наставника про нехватку веса. И роста. Хоть в чем-то Хико Сейджиро был капельку тактичен, если не опирался на него, используя голову вместо подставки для локтя…

— Я извиняюсь, Йоруичи-доно, но на сегодня, думаю, хватит, вот что скажу.

Йоруичи раздражённо шипит, подхватывая падающего без сознания парня. Даже упав в обморок от перенапряжения, тот не выпустил из рук свой занпакто, сжимает так, что костяшки побелели.

Йоруичи качает головой и улыбается настолько коварно, насколько позволяет её собственное раздражение:

— Ну что ж, упёртый мальчишка, не хочешь банкай, тогда я за эти три дня сделаю из тебя если не Бога Скорости, то Демона так точно. Талант есть, проблем в восприятии нет, практики в шюмпо маловато, конечно, но ничего, это поправимо, — смех Шихоин разносится по тайному полигону. — Ишь что удумал, «осмелюсь доложить[12]» и «Йоруичи-доно»! Я этого от малышки Фон уже наслушалась! Я так научу, что жалеть о своей упёртости будешь…

«Я или превзойду в скорости Хико Сейджиро здесь и сейчас, или умру», — обречённо вздыхает Кеншин.

Для него сон и явь вновь перемешались друг с другом и не собираются разделяться. Днём над его телом властвует Йоруичи, вбивая мастерство в шюмпо и его вариациях, до потери сознания заставляя биться на предельных для тела скоростях. А ночью, пользуясь отсутствием боли, во внутреннем мире Баттосай устраивает охоту и тоже заставляет биться на предельных уже для сознания скоростях.

Быстрее… Рю-со-сен[13]!

Быстрее! Рю-цуй-сен!

Ещё быстрее! Рю-цуй-сен-зан!

«Промедли, и ты состаришься. Остановишься — и ты умрешь!» — до смеха менторским тоном произносит Баттосай, отправляя ногой в очередной полет сквозь стены домов псевдо-Киото.

Чего бы ни стоило, быстрее. Рю-шу-сен!

Пусть всё, душа и тело, болит, быстрее! Рю-цуй-сен!

У него есть знание, опыт, техники, осталось вернуть божественную скорость. Быстрее! Рю-кан-сен!

— Глупый мальчишка! — смеётся Шихоин, изгибаясь в немыслимую позу, чтоб уйти от удара. — Ты слишком медлителен, чтоб бросать вызов Богине Скорости. Давай! Реацу в ноги и вперед! Покажи мне свою скорость, дракоша!

«Они явно решили меня убить, — глубоко в себе, там, где даже Баттосай не видит, всхлипывает Кеншин. — Наставник, простите своего глупого ученика. Вы самый лучший! Спасите от двух демонов. Я больше никогда-никогда не сбегу, не буду прятать саке и буду делать всё-всё, что скажете, я даже перестану вам грубить… Наставник, спасите!»