Страница 24 из 45
– Больше не могу! – у меня полностью иссякли силы.
– Можешь! Твоя мать смогла и ты сможешь! Давай! – грозно приказала одна из них.
Я снова собрала себя «в кулак». Еще одно огромное усилие, еще одно и вдруг… из меня как будто выкатился мячик.
Следом раздался младенческий крик, который показался мне самой красивой музыкой на свете.
– Поздравляю, мамаша, девочка! – сказала одна из акушерок и поднесла ко мне мою новорожденную дочку.
Я смотрела на крошечное личико своего дитя, которое она держала перед моим лицом, и меня охватило ощущение, что произошло настоящее чудо. По телу побежали мурашки. Смотрела на дочку как завороженная, не будучи в состоянии ни отвести взгляд, ни моргнуть. Не верила в то, что я смогла произвести на свет такой шедевр! Да, именно шедевр – этот комочек со сморщенным личиком и маленьким, как у ощипанного цыпленка, тельцем с прозрачной кожей и тонкими голубыми венками под ней, показался мне полным совершенством.
– Какая она… красивая… – все, что я смогла произнести. Слов не хватало – я была переполнена эмоциями.
На личике «цыпленка» находились два глазика фиолетого цвета, которые постоянно двигались и почему-то смотрели в разные стороны. Наконец они остановились на мне, на моих глазах. И, о чудо – личико мне улыбнулось!
Хотя, если точнее, кукольный ротик растянулся в подобии улыбки.
Но для меня это была самая красивая улыбка в мире! Ради нее стоило жить!
Я с изумлением и восторгом рассматривала свою доченьку и улыбалась ей в ответ. Вдруг почувствовала себя абсолютно счастливой и умиротворенной. Пережитая боль, моральные и физические страдания – все мгновенно испарилось.
Существовало только это необыкновенно красивое и трогательное существо, за которое я уже была готова снова пережить все сначала, если бы это было нужно. Если нужно, то даже отдать свою жизнь.
Это была Магия, Чудо, Дар Божий! Это свершилось 10 августа 1983 года в 13 часов 10 минут по московскому времени. Спасибо врачу, спасибо этим милым акушеркам, спасибо этому замечательному роддому, спасибо Надежде Константиновне Крупской! И, главное, спасибо моей малышке – за то, что она родилась!
Тогда я по-настоящему поняла, что такое эйфория. Ощущение полного блажества, счастья, легкости – как будто я парила в воздухе, потеряв свою телесную оболочку.
Какое великое предназначение – быть женщиной, дарить жизнь! Я думала о том, что, наверно, каждая мама испытывает те же самые восторженные, волшебные чувства при рождении своего ребенка. Как же иначе? Ведь ребенок – это Чудо, теперь я знала это совершенно точно!
Врач снова подошел ко мне. Был очень удивлен.
– Поразительно – впервые вижу, чтобы первородящая родила меньше чем за четыре часа!
Я рассмеялась:
– Мне так сильно хотелось, чтобы моя доченька родилась поскорее, скорее увидеть ее, что она это услышала и помогла мне!
Глядя на свою крошечную дочь, я уже не понимала, как могла жить без нее раньше! Мне стало жутко стыдно при мысли о том, что семь месяцев назад в какой-то момент у меня в голове долей секунды проскочило «оставлять, не оставлять?». Я целовала милое личико с кукольным ротиком-бантиком и прятала свои глаза на маленькой теплой грудке, прося у нее прощения.
Через три дня меня выписали. За мной приехали на такси родители. Папа бережно взял на руки свою маленькую внучку, завернутую кульком в тонкое одеяльце, и не выпускал ее ни на минуту до тех пор, пока мы не вошли в свою квартиру.
Родители предложили мне первое время пожить у них. Это была небольшая двухкомнатная квартирка на Магаданской улице, расположенная довольно далеко от станции метро «Бабушкинская». Условия были очень скромными. Несмотря на все папины заслуги и ученые звания, правительственные награды, написанные труды, пенсия у него была совсем небольшой. Вероятно потому, что в целом время было очень непростое – конец социализма, частые инфляции, низкие зарплаты, мизерные пенсии.
В маленькой квартирке нам, конечно, было тесно – трое взрослых и ребенок. Но все же это было лучше, чем моя комната в коммуналке. Я не могла даже себе представить, как жила бы там с ребенком. Тем более при наличии неприятных, язвительных соседок. Поэтому согласилась на предложение родителей – мне была необходима их помощь.
Я уже знала, что назову свою малышку Алиной. Мне издавна нравилось это имя.
В детстве и юности я очень увлекалась литературой и поэзией, поэтому прочитала много книг, в том числе много русской классики. В 16 лет я как-то натолкнулась на красивое стихотворение нашего гениального русского поэта А. С. Пушкина «Признание», в котором были такие строчки:
Эти строчки тогда настолько впечатлили меня, что я подумала: «Если у меня когда-нибудь будет дочь, то обязательно назову ее Алиной».
И вот моя Алина появилась на свет!
Рождение ребенка явилось для меня таким невероятным и безгранично счастливым потрясением, что даже Максим с моими нелегкими мыслями о нем на какое-то время отошел на задний план. Однако, вернувшись с ребенком домой, я решила спокойно обдумать сложившуюся ситуацию. Две недели спустя пришла к выводу, что, несмотря на его молчание, он должен узнать о том, что у него родилась дочь.
Решила позвонить его маме, как он мне это когда-то предложил. Трубку сняла сама Зоя Ивановна
– Ниночка… здравствуй! Сколько лет, сколько зим! Как ты? – воскликнула она.
– Спасибо, Зоя Ивановна, все хорошо. А как вы, как Орест Кондратьевич?
Мама Максима тепло отнеслась к моему звонку и сразу предложила встречу.
– Не будем тратить время по телефону, увидимся – поговорим. Приезжай!
На следующий день мы встретились с ней в полдень на Садовом кольце.
Моя малышка тем временем оставалась на попечении бабушки с дедушкой.
Зоя Ивановна радушно обняла меня, расцеловала. Я сразу почувствовала, что она искренне рада нашей встрече, и это придало мне решимости.
Погуляли около часа. Она много и оживленно говорила – рассказывала свои новости. Я молча слушала. Вдруг она заговорила о сыне:
– Максим женился на актрисе Наталье Андрейченко. Он получил от Моссовета хорошую трехкомнатную квартиру, рядом с улицей Горького, где и поселился с ней. Кстати, у них родился сын, Митя. Но живут они как кошка с собакой, не чувствую я их отношений! Думаю, разведутся.
Я продолжала слушать и молчать.
В какое-то мгновение Зоя Ивановна вдруг осеклась. Остановилась, внимательно осмотрела меня с ног до головы.
– Ты какая-то не такая, как раньше, что-то изменилось… Ты… случаем, не беременна?…
– Нет… Уже нет! Две недели как родила, – выдохнув, рассмеялась я.
Зоя Ивановна даже не удивилась. Она мгновенно все поняла.
– Максим знает?
– Нет, пока нет. Но он сказал, что я могу обращаться к вам.
Зоя Ивановна задумалась, вздохнула. Прошлись еще немного. Я вкратце объяснила ей, что произошло. Она внимательно выслушала и затем стала расспрашивать меня о ребенке – как я назвала дочку, как она кушает, кормлю ли ее грудью и т. п. Дала мне несколько практических советов – как лучше кормить и купать ребенка. Хоть она и хмурилась временами, но у меня осталось ощущение, что в целом к новости отнеслась доброжелательно. Сказала, что обязательно увидит внучку, только «чуть попозже».
Расстались, как всегда, тепло. На прощание Зоя Ивановна поцеловала меня.
– Да, Нина… все это непросто. Но я поговорю с Максимом. Созвонимся вечером.
Я повернулась, стала уходить. Но спиной чувствовала, как ее глаза сверлили меня вслед.