Страница 11 из 22
2. На втором этапе обработки для выбранных респондентом логик выявляется характер (модальность) их принятия по ключу № 2:
Каждому выбору присваивается то же количество баллов, что и в ключе № 1. Поскольку максимальное количество баллов, которые в пределах каждого аспекта внутри каждой логики может набрать респондент, составляет +10, количество баллов от 0 до 3 свидетельствует о том, что данной модальностью он практически не руководствуется. Если набрано от 4 до 10 баллов, то можно считать, что именно этот аспект принятия учитывается личностью, хотя и в разной степени: 4–6 баллов указывают на средний (ситуативный) уровень, 7–10 – на предпочитаемую стратегию выбора логики («выбираю сердцем», «действую строго рационально» и т. д.).
Таким образом, для каждой выбранной логики может быть выявлена доля каждого аспекта и общая стратегия жизненных выборов – когнитивная, ценностная, эмоционально-оценочная и т. д.
Поскольку методика была разработана для консультативной практики, она апеллирует к субъективным выборам, сделанным респондентом на основе его уникальных и отрефлексированных именно для текущего момента жизненных обстоятельств. Поэтому в последующей беседе можно выяснять, удовлетворен ли человек выбранным способом жизни, считает ли его оправданным и неизменным, видит ли альтернативы ему, какую бы иную жизнь он для себя наметил, если бы захотел измениться, почему ему до сих пор не удавалось «переключить» себя и жизнь на иные варианты, хочет и готов ли он осуществить поворот к желаемой логике, что ему уже удавалось сделать в этом направлении раньше и т. д.
Методика оказалась достаточно удобным инструментом как для пробуждения рефлексии и способов самотерапии клиента, так и для развития беседы в рамках экзистенциально-нарративного консультирования. Тем не менее нас интересовали возможности более широкого ее использования, в частности, вопрос, может ли обнаружиться общность выбираемых логик жизни у людей одного возраста, статуса, пола, социального происхождения и т. д. Это открывает возможности анализа специфики социализации, стимулирующей становление определенной ментальности, и может лечь в основу последующего изучения межпоколенных и половых психологических различий, позволит лучше понять современные трансформации возрастных характеристик и новой дифференциации поколений.
Анализируя материалы апробации методики в поисках общевозрастных тенденций, мы выделили в самостоятельные кластеры результаты 30 респондентов 25–35-летнего возраста («young adults»), 30 респондентов 40–50-летнего возраста (зрелые люди) и 30 респондентов 55–65-летнего возраста (пожилые люди). В каждой выборке было поровну мужчин и женщин. Качественный анализ полученных данных позволил сделать ряд заключений (при обработке учитывался только один выбор, набравший у испытуемого максимальное количество баллов).
Группа респондентов 25–35 лет. Молодые респонденты выбирали функционально-гомеостатический (40 %) и хронотопический (53 %) варианты, опираясь преимущественно на эмоционально-оценочный, сценарно-проективный и интуитивный компоненты выбора. Укажем на основные факторы, объясняющие полученные результаты.
Согласно Д. Б. Эльконину (1999), человек не является в полной степени взрослым, пока он не включен в систему общественного производства, не владеет соответствующими средствами (орудиями) и способами труда, не умеет адекватно вписываться в существующие социальные практики и жить самостоятельной, ответственной и осмысленной жизнью, управляя собственным развитием. Но современная, быстро усложняющаяся и предъявляющая многоплановые требования к психическим возможностям личности жизнь увеличивает длительность периодов, предшествующих взрослости, тормозя переход к зрелости. В результате человек довольно долго продолжает оставаться в статусе психологического потребителя (продуктов материального производства, информации, ценностей, смыслов, целевых установок, идентификационных образцов и пр.), реально долго не включаясь в их производство. Комфортно удовлетворяя свои потребности, он вполне легитимно может почти ничего не привносить в бытие и просто адаптироваться к зонам своей расширяющейся по мере взросления свободы (экономической, физической, сексуальной, культурной и т. д.), не чувствуя обязательности долженствований и еще не «заботясь о себе» в полной мере.
Таким установкам вполне соответствуют «ядра» функционально-гомеостатической («Живу, удовлетворяя свои потребности») и хронотопической жизни («Живу так, потому что сейчас все так живут»).
Консумеристское общество создает огромное количество соблазнов, ориентированных либо на возрастные группы подростков, юношей и молодых людей («Хочешь…?», «Хочешь прямо сейчас…?»), к которым по своим психологическим характеристикам примыкают современные «young adults», либо на преуспевающих зрелых людей («Ты этого достоин», «Не говори себе “нет”»). Оно формирует в их сознании схему немедленного и незатруднительного удовлетворения любых потребностей и строит иллюзию возможности оставаться современным, «быть на гребне», «существовать на пике», «быть одним из нас» и пр. Для молодых взрослых быть актуальным чрезвычайно значимо, поскольку это воспринимается как знак молодости, успешности, привлекательности, даже избранности и т. п. И только рефлексируя и удовлетворяя свои постоянно меняющиеся потребности, держа «нос по ветру», такой человек чувствует себя «живым» и удовлетворенным жизнью («жизнь удалась»).
Эта позиция создает также иллюзию легкости бытия, избыточную самоуверенность, эгоцентризм, нарциссизм, самопотакание, прозаичный материализм в действиях и отношениях, лишенный психологичности прагматизм и т. д. Постоянное ненасыщаемое желание яркой, веселой, незатруднительной жизни приводит к тому, что повседневность с ее заботами и обязательствами отрицается как способ жизни и заменяется карнавальностью, игрой, ритуалами. Повторяемость и монотонность повседневности кажется невыносимой, действует угнетающе, но собственной ассертивности часто не хватает, чтобы что-то изменить.
Невозможность осуществлять эти логики (не быть, как все, но не по собственному выбору) может приводить как к внутренним последствиям в форме депрессий, переживания себя неудачником, отчуждения, одиночества и т. д., так и к внешнему их отреагированию (вербальная и поведенческая агрессия, поиски врага в ближайшем окружении, пребывание в озлобленной защитной позиции «против всех» и пр.).
Выбор эмоционально-оценочного, сценарно-проективного и интуитивного компонентов при осуществлении выбора, на наш взгляд, также свидетельствует о том, что для этого возраста еще характерно «равнение на всех», взгляд на себя со стороны, с позиции некой эмоционально и интуитивно принимаемой «нормы», нацеленность на недостаточно конкретно определенное будущее.
Стоит добавить, что из 30 человек в этой группе всего 2 человека выбрали в качестве преобладающей иную логику: одна из них – осмысленная жизнь (3,5 %), вторая – вероятностно-возможностная жизнь (3,5 %).
Последнюю при обработке мы предполагали фиксировать в бóльших масштабах, исходя из возрастной склонности «young adults» к авантюрам, риску, экстриму, пробам себя в разных сферах жизни и их экзистенциального бесстрашия, но она, к удивлению, оказалась не характерной для данной выборки. Также мы рассчитывали на бóльший процент выбора осмысленной жизни, но очевидно, обстоятельства, в которых развивается современное «ЯЯЯ-поколение», не способствуют этому.
Группа респондентов 40–50 лет. В этой возрастной группе первые позиции занимают вероятностно-возможностная («Почему бы не попробовать жить так?») и стереотипно-нормативная («Живу так, как принято») логики жизни. Их дополняют индуцированно-императивная («Живу так, потому что жизнь заставила») и вполне ожидаемая, хотя и не в той мере, как хотелось бы, осмысленная («Живу, делая то, что для меня действительно важно») логики. Испытуемые 40–50-ти лет руководствовались по преимуществу когнитивным и поведенчески-целевым аспектами выбора.