Страница 15 из 29
– Попусту, знать, простреляли мы с тобой, – шёпотом сказал Осип.
– Надо бы ещё порыться; я видел, как он клал деньги в этот ящик, – ответил разбойник.
Перебрали всё бельё, а другого свёртка не нашли и порешили взломать верхний ящик. В коридоре в это время послышались чьи-то шаги. Душегубы поспешно задвинули ящик на место, затушили свечку и поторопились ретироваться в свой номер, осторожно притворили и заперли на ключ двери, соединяющие их жилище с квартирой Гаврилы Иваныча, быстро разделись и улеглись на боковую, на тот случай, если их сосед, войдя в свою комнату, заметит взлом комода и подымет тревогу, то они могли притвориться спящими, чтобы не навлечь на себя в чем-либо подозрения.
Но они ошиблись: вместо Гаврилы Иваныча по коридору шагал какой-то жилец гостиницы, где-то долго засидевшийся.
Более десяти минут лежали они, прислушиваясь к происходившему по соседству и, видя, что там никто не появляется, снова поднялись на ноги, приоделись, зажгли огонь и решились продолжать начатое.
– Василий Васильевич, не захватить ли мне с собою кистень? – сказал каторжник своему атаману.
– Для какой такой надобности? – спросил тот.
– На всякий случай, могут нас и на работе застать, тогда нечем будет и отбиться.
– Пожалуй, это будет не лишним, спасибо за догадку. В таком случае, оденемся-ка мы по-дорожному, накинем, кстати, и парики, чтобы на уход при неудаче можно было отправиться.
– И то дело, атаман, – согласился каторжник.
Через несколько минут злодеи были в комнатке Гаврилы Иваныча и распоряжались в ней по-своему. Они взломали верхний ящик комода и, к радости своей, нашли в нем завёрнутые в бумагу деньги.
– Ну, вот и отыскали, пойдём отсюда поскорей, – шепнул Чуркину Осип.
– Торопиться не к чему, – прошипел разбойник, выбирая из свёртка деньги.
– Там, у себя, разглядишь, – говорил ему каторжник.
– Не мешай. Я знаю, что делаю, – укладывая в карман пачки кредиток, отвечал атаман.
Осип глядел на него исподлобья и только покачивал толовою.
Выбрав из бумаги деньги, разбойник положил её на то же место, откуда взял, припёр ящик, оставил комнатку, вошёл в свой номер, запер его на ключ и, усевшись около стола, начал пересчитывать свою добычу. Осип стоял около него и любовался на пачки радужных билетов.
– Ну, и сколько же ты, атаман, насчитал ты денег? – спросил он.
– Шесть тысяч восемьсот рублей – и только.
– Что ж, оно нам и не повредит.
– Было их восемь тысяч, должно быть частичку из них купец-то в карты проиграл.
– Все может быть. Что ж мы теперь будем делать?
– Уснём немножко, а на рассвете уйдём.
– Куда же, атаман? Уж не уехать ли нам отсюда? – устремив глаза на Чуркина, сказал Осип.
– Что, или струсил?
– Ты знаешь, я не из таких, чего мне трусить? Я так тебе говорю.
– Уехать недолго, Калистратыча так оставлять нельзя, надо же с ним покончить, а то он нас всё-таки в покое не оставит, везде разыщет, не такой он человек, обиды не простит.
– Знамо так. Но куда же нам деваться?
– Эх, Осип, на всё ты молодец, а на счет смекалки всё-таки прихрамываешь! До света пропутаемся мы с тобой по улицам, а потом зайдём в знакомый нам кабачок, хозяин его нас уже знает, начнём опять насчёт квартирки с ним говорить; тары, да бары с ним разведём, а там, глядишь, и смеркнется. Так ли я говорю?
– Верно! Молодец ты, атаман.
– Спасибо и на этом, ложись-ка, брат, да усни маленько.
– Лягу, а на счёт сна ты не беспокойся: я до него не больно охоч; две ночи могу и без него обойтись…. А всё-таки тревожно.
– Что же тебя беспокоит?
– Ну, если вернётся сосед, тогда что?
– Ничего: он в комнату, а мы из дверей, пусть его тогда тревогу поднимает, а нас и след простыл.
– Так-то так, а все опасно, – укладываясь на свою кровать, пробурчал каторжник.
– Ты бы снял с себя полушубок-то?
– Нет, атаман, я и в нем полежу.
– Как хочешь, мне всё равно, – сказал Чуркин, снимая с себя тулуп.
Затем стихло. Разбойник уснул крепким сном, а Осип лежал, не смыкая глаз: сон бежал от него, разные думы не давали ему покоя.
На небосклоне показалась зорька, каторжник поднялся со своего лежбища и подошёл к окну, поглядел на улицу и стал будить своего атамана.
– Василий Васильевич, вставай, рассветает, – проговорил он.
Чуркин открыл глаза, повернул голову к окнам, чтобы поглядеть, виден в них свет, или нет.
– Верно говорю, что светает.
– Вижу, сейчас встану, – сказал он; поднялся с постели, накинул на себя тулуп и вышел вместе с каторжником из номера, оставив на столе горевшую свечу.
– Не погасить ли огонь? – спросил у него подручный.
– Пусть горит, – запирая на ключ дверь своего номера, ответил разбойник и зашагал по коридору.
Спустившись вниз, они нашли парадный подъезд запертым, разбудили тут же спавшего швейцара и попросили его отпереть двери.
– Раненько же вы уходите, – протирая глаза, сказал тот.
– Так нужно, – ответили они ему и вышли на улицу.
– Василий Васильевич, парики-то не снять ли нам? – сказал Осип.
– Да, можно, теперь они пока не требуются, – снимая с головы накладку, ответил разбойник и передал парик своему спутнику.
– Счастливо обделали мы соседа-то!
– Да, пусть его там с Прасковьей Максимовной целуется.
– Вот, небось, горячку-то будет пороть, когда денег хватится.
– Ещё бы, капитал не малый, до кого хочешь коснись такая пропажа, в затылке почешет.
Душегубы обошли несколько улиц, побывали и у постоялых дворов: везде была мёртвая тишина, лаяли только кое-где собаки. День быстро рассветал. Вот на улицах показались и люди; это были торговцы и торговки, промышлявшие на базаре разным съестным; появлялись и булочники, тащившие по местам хлебы. Начали отпирать кабачки, потащились к ним опохмеляться подгулявшие с вечера простолюдины. Заблаговестили к обедне.
– А что, Василий Васильевич, не пора ли нам отправиться туда, куда вчера говорил ты?
– Время, мы так туда и пробираемся.
Знакомый головорезам кабачок был уже отперт; они вошли в него, и, к удивлению их, в нём не было ни души.
– Где же хозяин? – громко сказал разбойник.
Из-под буфета высунулась лохматая голова; это был содержатель кабачка. Он оглядел вошедших, зевнул, потянулся и сказал:.
– А! купцам наше почтение! Раненько что-то вы сегодня ко мне пожаловали!
– Так пришлось, днём некогда, делами заняты, а утречком свободны бываем, вот и пришли к тебе, квартирку ты нам обещался приискать, – проговорил Чуркин.
– Квартир сколько угодно, есть неподалёку очень хорошая и не дорогая; да теперь ещё рано, повремените, сходим, а то мне не на кого заведение оставить. Чай-то вы пили?
– Как же, сейчас только от него.
– Не хотите ли со мной за компанию попить, я сейчас самоварчик поставлю.
– Благодарствуем на добром слове, от чая не отказываемся.
Владелец кабачка ополоснул водою лицо, сотворил перед иконою молитву и принялся разводить самовар, который не более как через двадцать минут уже кипел на столе.
– Прошу покорно, садитесь, – приглашал гостей виночерпий, расставляя на столе чашки, и обварил в чайнике китайское зелье.
– Сядем, – сказал разбойник.
– Не угодно ли по рюмочке пропустить перед чаем-то? Хорошо будет.
– Можно, выпьем.
На столе появился полштоф с хмельным снадобьем, налиты были небольшие стаканчики и выпиты.
– Повторить не желаете ли? – предложил им владелец заведения.
– Немножко погодя, чайку по чашечке налейте.
На улице послышался шум; виночерпий поглядел в окно и опять уселся на своё место.
– Что там такое? – спросил у него разбойник.
– Полицейские куда-то побежали, знать, кого-нибудь ловят, кража где-нибудь случилась, – ответил тот, наливая в стаканы вино.