Ниоткуда с любовью

Полина немного смутилась от этих пристальных взглядов и сдержанных улыбок. Но Олег быстро потушил сигарету в пепельнице и встал.

- А это, дамы и господа, моя родная племянница Полька. Полька страшная зараза, сидит на моей крепкой шее, болтая ножками и наслаждаясь жизнью. Но вообще, она вполне себе ничего, можете мне поверить. — Проговорил он шутливо, и глаза у него были добрые, совсем не такие, как вчера, когда ей казалось, что его холодность сковала ее по рукам и ногам, и она может лишь кричать от бессилия. — Ну чего ты встала, проходи, садись! Да, и познакомься, это все мои старые друзья, мы учились вместе в Москве, знакомы еще со студенческих лет.

— А вы… вы все учились на архитектурном?

- На архитектурном учился только стервец Красовский и вот этот шут гороховый, — спокойно проговорил телеведущий Игорь Реснянский, туша свою сигарету в пепельнице и указывая на дизайнера Дмитрий Чернова, который подмигнул Польке, когда она посмотрела на него. Ведущий протянул свою крепкую ухоженную руку и пальцы Полины тепло и дружески сжались.

- А как же вы с ними познакомились?

— Димка познакомил, — вставил Олег, наполняя все бокалы вином и протягивая один из них (с небольшой порцией на дне) Полине. — Он все носился со своими рисунками, эскизами, предпочитая их старому-доброму чертежу или курсовому проекту, и естественно, попал в богемную московскую тусовку. Познакомился там с амбициозным Игорем, который уже пробивал себе дорогу к телевидению. Втащил меня.

- И там мы уже встретились все вместе, — девушка с рыжими волосами встряхнула гривой и мельком улыбнулась Полине. — К несчастью.

Сказано это было, очевидно, мужчинам.

- Ах, ну конечно к несчастью, Ника! Можно даже сказать, что это была самая большая ошибка в твоей жизни, — понимающе высказался дизайнер.

- Ну не самая, — цинично произнесла рыжеволосая. — Но нам с Настей приходится вас терпеть. Хорошо еще, что Красовский живет здесь, хотя он — я всегда это говорила — был из вас самым лучшим!

- Я надеюсь, Ника, что хотя бы это — не признание? — выпуская струю дыма в воздух, осведомился Олег.

Раздался дружный смех.

- Слава Богу, у меня есть Реснянский — мне хватает его одного и его великого аналитического ума, которым он меня и так постоянно шпыняет! Так что еще одного подобного ему я не выдержу!

- Я совсем не похож на Реснянского, — обиженно заявил Олег, и оба тут же, как по команде, начали пристально друг друга рассматривать. Чернов и обе дамы засмеялись.

- А вы все, кроме Красовского живете в Москве? — с любопытством поинтересовалась Полина.

- Настя в Питере, мы с Реснянским в Москве, Олег здесь. А Димка, — Ника с сомнением посмотрела на дизайнера, — Этот вообще по-моему сам не знает, где он живет.

Дмитрий хмыкнул.

- А что, это правда! — Ника оглядела остальных, будто ища поддержки. — Постоянно мотается то сюда, то в Москву, то в Питер.

- Значит только Красовского манила глушь! Что же ты сам не остался в Москве? Я бы сейчас жила одна, и никто не нудил бы надо мной ежедневно.

Все засмеялись.

- Знаешь, милая моя, это конечно все не ради тебя, прости. Но вообще, лучше быть первым в деревне, чем вторым в Риме, — заметил Красовский. И, оглядев своих друзей и заметив их выжидающее молчание, пояснил, — Это Цезарь сказал, невежды!

- Надеюсь, тебе это помогает в жизни, — серьезно отметила Настя под всеобщий смех и закурила.

Вообще, в этот вечер много смеялись и курили. Было много умных разговоров, легко перетекающих в подколки и общие шутки, много воспоминаний, препирательств… Полина почувствовала осязаемую любовь людей, у каждого из которых была своя жизнь.

И этот вечер все изменил между племянницей и ее дядей, раз и навсегда.

Как-то так сложилось, что им вполне удалось уладить вопрос с прогулками и появлениями дома. Олег давал Поле определенную свободу, которую мог успешно в любой момент ограничить, и за это она была ему благодарна, хоть и находилась временами настороже, периодически напоминая себе, что он старший, взрослый, а значит, ему, как и всем взрослым нельзя полностью доверять. Они, не сговариваясь, умалчивали Вике о том, в чем она была бы заведомо против, не сговариваясь, вели политику невмешательства — Олег не контролирует ее как проклятый, а она закрывает глаза на его часто сменяемых подружек. В конце концов, ее это даже забавляло, но вряд ли позабавило бы и ее маму. А один вечер сумел показать им, что что-то в этих отношениях все же было неправильным.

Олегу позвонили из полиции. Его племянница вместе с компанией таких же детишек, как и она, разбила стекло какого-то офиса, играя в футбол. Дело было в Затерянной Бухте. Полицейский позвонил сначала матери Полины и, лишь узнав, что она далеко и за нее отвечает Олег, позвонил ее крестному.

Красовский примчался злой, как черт, забрал ее и молчал всю дорогу до дома. Только побелевшие костяшки пальцев лежащих на руле красивых аристократических рук показали, как он был зол.

Не было скандалов и бурного выяснения своих и чужих прав, как в прошлый раз. Олег просто посадил ее под домашний арест, и Полина впервые не сказала ни слова против.

Он был разочарован, она это понимала. Олег доверился ей, разрешил делать то, ради чего она закатывала тут скандалы, а она просто наплевательски влипла в очередную историю. Да еще и допустила, чтобы маму поставили в известность. Теперь не поздоровится только ему.

Полина сидела в своей комнате, рассматривала стены, за рекордные сроки завешенные плакатами, и прислушивалась к звукам в кухне. По случаю выходных Олег был дома, пытался что-то самостоятельно приготовить, а на деле просто раздраженно передвигал сковородки и бестолково хлопал дверцами шкафчиков. Вика позвонила и устроила грандиозный разнос. Именно это всегда раздражало его в собственной сестре, это было камнем преткновения между ними: она считала, что Олег все еще маленький ребенок, которого она опекала, уверяя, что они останутся вместе и окружающий мир не рухнет, когда придет время. Понимал он и это ее чувство вины — она не смогла довести свое великое дело до конца, а Красовский больше не дал ей шансов. Они выросли, но он ничего не забыл.

- Ты безответственный, тебе нельзя доверить ребенка! — кричала она, находясь за тысячи километров, но он не стал повышать на нее голос.

- Вика, поговори с Полькой сама. Я думаю, она все тебе объяснит.

- Ну и что ты тут творишь? — Олег обернулся. Полина стояла в дверях, сердито глядя на все его кухонные метания.

- Позвони матери, — сухо заметил он. Былой их почти что дружбы как не бывало. — И поведай ей свою версию событий, пока она не примчалась, наплевав на работу.

Они помолчали.

- Я позвоню. Правда, это сложно, но… Может быть, мы сначала все же поедим?

- Поедим. Если я приготовлю. А если нет…

— Мы могли бы поесть где-то! — воодушевленно заявил несносный четырнадцатилетний подросток.

— Ты под домашним арестом, — напомнил Олег. Полина лукаво улыбнулась, зажмурив один глаз:

— Ну что ж, тогда мне придется тебе помочь.

* * *

- Поля, что случилось? — за чаем спросил Красовский. Полина подняла от чашки глаза. Он редко называл ее так. Все больше «Полька», «несносное дитя» или «Орешина».

Сейчас он смотрел участливо, и она поняла, что, несмотря на все ее усилия, он заметил ее подавленное состояния.

Девушка вздохнула.

- Нина пропала.

Красовский поперхнулся.

- Как это… пропала?..

Полина объяснила — как.

- А… полиция?

- Ищут. Мама позвонила какому-то своему другу, заявление приняли быстрее.

- Так. У меня тоже есть друзья в этой сфере, я съезжу и поговорю с ними.

- Ох, Олег, — впервые за эти несколько дней Полина готова была поддаться отчаянию. — Сколько бы знакомых в этой сфере у нас ни было, есть большая вероятность того, что они ничего не смогут сделать!

- Ну, хватит, что за разговоры! — прикрикнул крестный. — Ее будут искать и найдут, живую и невредимую! Все будет хорошо.