Страница 10 из 13
Сознание Корнелии захватывают мысли о давних днях, когда Торнвеллы были контрабандистами и пиратами. Они не думали о приличиях. Среди них были революционные лидеры – люди, которые шли в пивные и подстрекали толпы! Были даже женщины, которые осмеливались думать и действовать, вместо того, чтобы подчиняться мужчинам! Они поклонялись памяти пра-пра-прабабушки Деборы, которая была одной из пионеров освобождения рабов. Она сделала свой дом укрытием для рабов, бежавших в Канаду. Она учила негров читать и писать, не только черных женщин, но и черных мужчин. Такая была традиция: Торнвеллы думали, что молились – на самом же деле они поклонялись коврам и реликвиям.
Вдруг эта буря страстей достигает кульминации, и Корнелия вдруг останавливается. Какая причина всегда удерживала женщин? Они боялись! Почему они всегда подчинялись? Потому что они подчинялись насилию. Когда они хотели действовать, у них было недостаточно знаний, когда знаний было достаточно, они становились слишком старыми. Но кто мог сказать, что вы слишком стары, чтобы действовать, если вы уже действуете?
Корнелия, дрожащая от возбуждения, но в тоже время спокойная внутри, подходит к столу и начинает писать:
«Мои дорогие дети!
В течение сорока лет я делала то, чего хотели другие люди, и я никогда не была счастлива. Сейчас я думаю, что сделала для вас все, что могла, и теперь вы можете обойтись без меня. Я надеюсь, что уже достаточно стара, чтобы позаботиться о себе. Я уеду на некоторое время и если вернусь, то когда захочу. Я не беру никакого имущества потому, что его было слишком много в моей жизни, и я думаю, что могу быть счастливее без него. Я хочу доказать себе для собственного удовлетворения, что я могу обойтись без какой-либо помощи или совета от кого-либо. У меня только одна просьба, которая не потребует от вас времени или денег – не искать меня. Это только рассердит меня и ни к чему хорошему не приведет, потому что я продолжу делать то, что мне приятно. Я слышала о бежавших детях – я собираюсь стать бежавшей бабушкой.
С наилучшими пожеланиями.
P.S. Я приложила приемлемое письмо, которое вы можете показать нашим друзьям».
И второе письмо:
«Мои дорогие дети!
Внезапная смерть вашего отца глубоко затронула меня, и после напряжения похорон я поняла, что истощена и мне нужен отдых. Мне позвонила старая школьная подруга, которая собралась в туристический поход и умоляет меня присоединиться. Я думаю, что такая полная перемена обстановки поможет мне, так что я поеду ночным поездом и пишу это, чтобы объясниться и оставить вам мою нежнейшую любовь и пожелания счастливого лета.
С любовью, мама».
Она запечатывает эти два письма в один конверт, пишет на нем: «Деборе, Алисе и Кларе» и кладет его в центр кровати. Затем она меняет свою траурную одежду на повседневную, берет сумочку с небольшими деньгами, открывает две двери и выскальзывает по задней лестнице. По тропинке она подходит к троллейбусной остановке и входит в троллейбус с надписью «Бостон».
Корнелия нанимается простой рабочей на канатную фабрику в городке Плимут и находит жилье в маленькой комнатке дома семьи рабочих – итальянцев Брини. Еще одну комнату снимает Бартоломео Ванцетти. Она возвращается в Бостон почти через полтора года после долгих уговоров всей семьи.
Эпизод 3. Личная жизнь Алисы – всегда в поиске. События в доме Торнвелл продолжают происходить в день похорон главы семьи старого Джошиа. Старшая сестра Дебора беседует с мужем средней сестры Алисы – Генри Винтерсом.
– Генри, есть кое-что, о чем некоторые члены семьи хотят с тобой поговорить. Я надеюсь, ты понимаешь, что я не хочу вмешиваться в твою частную жизнь, но я разговаривала с Алисой и, кажется, что уже ничего не могу сделать – она хочет позволить Джойсу Эджертону присутствовать на похоронах нашего отца.
– Почему она не должна этого делать, Дебора?
– Генри, способы, которыми ты и твоя жена решаете ваши брачные проблемы – это не мое дело…
– Конечно, Дебора!
– …до тех пор, пока это не угрожает стать публичным скандалом. Пойми меня правильно: у меня нет никаких сомнений в добродетельности моей сестры – она уверяет меня, что ее отношения с Джойсом Эджертоном невинны и, может быть, так и есть, но существует предел, за которым мир перестает верить, когда, например, Алиса таскает за собой какого-то молодого человека повсюду, куда бы она ни шла, и когда она так часто меняет их, а потом они уходят к черту. Ты знаешь, что я имею в виду, Генри! И, конечно, может быть правдой, что Джойс Эджертон – великий поэт, или что он собирается когда-то стать им – тем не менее, мне кажется – это тот самый случай, когда семья имеет какие-то права и когда святость нашего горя нужно уважать. И я действительно думаю, мы имеем право просить тебя применить свою власть, чтобы Джойс Эджертон нашел какой-то другой способ развлечься в полдень пятницы. Наверняка он может найти незамужнюю женщину, согласную пойти с ним куда-нибудь, хотя бы только на один день. Это все, о чем я прошу.
Генри понимает, что Дебора по-своему права. Он решает поговорить с матерью Алисы – Корнелией, с которой Дебора уже обсуждала проблему. Генри замечает Корнелии, что Алиса заслуживает гораздо большего восхищения, чем ей может дать в одиночку любой мужчина.
Далее, по ходу развития сюжета романа внучка Бетти – дочь старшей дочери Корнелии – рассказывает своей бабушке о новом увлечении ее средней дочери Алисы очередным гением. С предыдущим – поэтом – она обошлась плохо, и теперь она любит музыку – и здесь смешались искусство и любовь. Суматошный пианист из Богемии бросает на Алису темпераментные взгляды, и она собирается сопровождать его в Европу. Мужу она сообщает, что собирается получить развод, но он в это время занят скандальным делом банкротства Джерри Волкера (см. об этом далее) и не может переключиться на свои матримониальные дела. Семья шокирована возникшей ситуацией и решает, что разобраться с таким поведением должна мать – единственный представитель старого поколения – Корнелия. Она должна лицом к лицу встретиться со своей средней дочерью – истерической Алисой, которая за двадцать лет уже потеряла счет мелодрамам адюльтеров, испытала первую неистовую ревность Генри, затем его ненависть, наконец, безразличие к романтическим увлечениям жены поэтами, художниками или музыкантами, которые «когда-нибудь будут знаменитыми». Все запреты Алисой отброшены, всякая осторожность оставлена без внимания.
Двадцать лет Алиса что-то искала. Мужчины и женщины семьи сформировали против нее боевой строй и сдерживали ее. Теперь она кричит:
– Посмотри на меня. Я старая женщина. Моя кожа скоро высохнет и мои шансы почти упущены.
– Твои шансы на что? – спрашивает спокойно Корнелия.
– Любовь, – кричит дочь с непривычной ясностью.
Мать чувствует внезапный прилив сострадания.
– Разве любовь зависит от внешности?
– От чего же еще? – кричит Алиса страстно. – И посмотри на меня.
Корнелия смотрит и осознает. Это правда, что ее тщеславная и прекрасная дочь уже выглядит на свои годы, нет больше внешности дикой розы, нет девичьего очарования, безмятежности и уверенности молодой замужней женщины. Кожа Алисы высыхает, появились морщины, которые никакой косметолог не мог бы убрать, складки под подбородком, которые невозможно спрятать. Ее старшая сестра имеет такую же шею и прячет ее под черной бархатной лентой. Но подобное приспособление может сделать Алису пугалом – она хватает ленту и сворачивает ее в удавку, чтобы показать матери, на что она будет похожа.
Она любит Франца Цезака! Он не бродяга или богема, на что намекает ее сестра Дебора. Он – не обычный музыкант, он младший сын известной семьи, он получает приглашения в лучшие дома Бостона. Алиса любит его, она не любит Бостон и хочет быть счастливой. Будет ли она на самом деле счастливой? – спрашивает ее мать. Знает ли этот музыкант, что она имеет право на очень небольшую сумму денег и что у американских мужей нет привычки субсидировать увлечения своих жен? Будет ли мужчина, который на несколько лет моложе Алисы, вести себя, как другие мужчины, по отношению к женскому возрасту.