Страница 11 из 14
Конечно, трудные условия пустыни на этом театре военных действий нельзя сбрасывать со счетов. Мне второй раз в жизни пришлось воевать в пустыне – в первый раз довелось воевать с басмачеством в Каракумах. Здесь, после захвата Мерса-Матруха, я находился в 10-м бронетанковом корпусе, в авангарде британских войск, преследовавших противника. Офицеры, имевшие автомашины, были вынуждены бросить их и пересесть на танки или бронемашины. Двигаться вперед было неимоверно трудно: все мосты были взорваны, а дороги заминированы. Питьевой воды не хватало, стояла жуткая жара. А потом внезапно два дня был ливень, и танки застряли в песках, не могли двинуться с места. Понятно, что победа англичан под Эль-Аламейом и последующее наступление в Ливии значительно изменило обстановку для союзников в Северной Африке и на Средиземном море. Флот и авиация союзников могли теперь базироваться на порты и аэродромы в Ливии, что обеспечивало их способность эффективно поддерживать боевые действия по окончательному разгрому итало-немецких войск в Тунисе. Однако эта победа в Северной Африке не шла ни в какое сравнение с военными действиями на советско-германском фронте.
Мы на приеме стояли вместе с французским полковником Жуэном, и на слова Монтгомери о русских я засмеялся. Заметив это, к нам подошел генерал де-Гинган и спросил, над чем мы смеемся. Я привел ему сведения, полученные мною из Москвы, о потерях фашистских войск на советско-германском фронте. Только под Сталинградом потери фашистских войск превысили 800 тысяч человек. И полковник Жуэн заявил, что каждому здравомыслящему человеку ясно, что судьба войны решается не в Северной Африке, и тем более не разгромом тех сил, которыми здесь располагал Роммель. “Мы ведь знаем, – сказал Жуэн, – что у него под Эль-Аламейном было всего около 80-ти тысяч солдат и офицеров”. А генерал де-Гинган сказал: “Не обращайте внимания на Монти, его последнее время часто заносит”».
5 февраля 1943 года Карасов получил распоряжение вылететь в штаб союзных войск на Средиземном театре военных действий генерала Эйзенхауэра. Он простился с 8-й армией и на американском самолете С-47 вылетел в Алжир.
Глава третья
Война – и в Африке война
В январском номере журнала «Азия и Африка сегодня» за 2003 год была опубликована статья А. Бовкало «Русские православные приходы в Африке». В нее были включены выдержки из дневника, который вел в 1940–1942 годах настоятель русской церкви св. Александра Невского в Александрии Алексий Дехтерёв. Судя по выдержкам, населению «северной столицы» Египта в эти годы, когда, что называется, под боком шли военные действия, жилось несладко. Город регулярно бомбила фашистская авиация, было много жертв и разрушений.
Дневник священника
Алексия Дехтерёва я уже упоминал. Педагог, журналист, церковный деятель, этот человек обладал многими талантами. Родился он в Вильно, как следует помотался по свету и в конце концов вернулся в родной город, где и скончался. По образованию штурман дальнего плавания, Дехтерёв, в миру – Александр Петрович, после Гражданской войны оказался, как и многие другие русские беженцы, в Константинополе. Работал воспитателем в гимназии в Галлиполи, а в 1923 году переехал в Болгарию, где больше десяти лет заведовал русским детским домом в Шумене. Написал несколько небольших книг по педагогике, сотрудничал с эмигрантскими периодическими изданиями.
В 1935 году Дехтерёв круто изменил свою жизнь: постригся в монахи в обители преп. Иова в Словакии. Сначала заведовал там монастырской школой, потом был настоятелем Храма-памятника русским воинам в Ужгороде, а в 1940 году направлен Русской православной церковью за границей в Александрию.
В июне 1945 года Египет посетил патриарх Московский и всея Руси Алексий. Дехтерёв обратился к нему с просьбой принять александрийский храм в Московскую патриархию. Большинство прихожан из числа русских эмигрантов поддержали его. Патриарх согласился. Год спустя Дехтерёв получил советский паспорт. И тогда противники перехода церкви в Московскую патриархию обвинили его в коммунистической пропаганде. 29 августа 1948 года священник был арестован египетскими властями и почти девять месяцев провел в александрийской тюрьме Ком эль-Дикка. После настоятельных протестов советской дипломатической миссии в Египте Дехтерёва выпустили на волю, и в мае 1949 года, спустя почти 30 лет после того, как он покинул Россию, священник вернулся на родину.
Полгода Дехтерёв приходил в себя в Троице-Сергиевой лавре под Москвой, а в феврале 1950 года был направлен в хорошо знакомую ему Словакию и назначен епископом Пряшевским. Этот город, известный ныне как Прешов, был и остается крупным центром православия. В 1955 году Дехтерёв вернулся в родной Вильнюс в качестве архиепископа Виленского и Литовского, где и закончил свой многотрудный земной путь.
Словом, судьба Алексия Дехтерёва была мне известна, особенно история с его арестом в Александрии, о которой я подробно читал в документах советской дипломатической миссии в Египте, хранящихся в Архиве внешней политики Российской Федерации. Но о дневнике священника времен войны из статьи А. Бовкало я узнал впервые. Автор ссылался при этом на книгу М.Т. Зароченцева «Под огненным небом в Египте», изданную в Лос-Анджелесе в 1947 году.
Михаил Трофимович Зароченцев (1879–1963), русский эмигрант, завоевал негласный титул «главный холодильщик Америки». Это он разработал процесс быстрого замораживания продуктов. Но каким ветром занесло Зароченцева в годы войны в Египет? В поисках его книги я обошел все крупнейшие библиотеки Москвы, но так ее и не нашел.
Но раз А. Бовкало цитировал эту книгу, значит, держал ее в руках. Наверно, проще всего найти автора статьи и узнать у него, где находится эта книга. В редакции журнала «Азия и Африка сегодня», с которым я много лет сотрудничаю, есть картотека авторов. Вот там-то, решил я, и можно будет взять адрес и телефон А. Бовкало.
Поход в редакцию не занял много времени, благо она была расположена в том же здании, что и Институт востоковедения РАН, в котором я работаю в последние годы. Но к моему удивлению карточки с координатами А. Бовкало там не оказалось. Тогда я решил найти его через Интернет. В одном из сайтов, посвященных генеалогии, увидел его электронный адрес. Отправил письмо. Нет ответа. Опять написал. И снова не получил ответ.
Казалось, дневник Алексия Дехтерёва мне уже не найти. Но, как это часто бывает, помог случай.
В конце марта 2009 года в Доме-музее Марины Цветаевой в Москве проходила международная конференция «Мир детства в русском Зарубежье». Я выступал на ней с докладом о находившемся в 1920–1922 годах в Египте Донском кадетском корпусе. Его палаточный лагерь располагался на берегу
Суэцкого канала, неподалеку от Исмаилии. Один из докладов назывался так: «Алексей Петрович Дехтерёв – педагог, литератор, богослов». Его подготовила Анастасия Горобец, научный сотрудник Института славянской филологии Венского университета. После доклада я спросил Анастасию, знакома ли ей книга Зароченцева или какая-либо другая публикация дневника Дехтерёва времен войны. Та ответила отрицательно. Но тут слово взяла другая участница конференции, Анастасия Васильевна Копршивова. Она родилась в Чехословакии и всю свою жизнь прожила в этой стране.
– Дневник Дехтерёва вошел в его книгу, опубликованную в Пряшеве в начале 1950-х годов, – сказала она. – Там и фотографии есть египетские. Через неделю я вернусь в Прагу и сообщу вам выходные данные. Но и у меня есть к Вам вопрос.
– Пожалуйста!
– Мой дядя, брат моего отца, Степан Андреевич Вуколов, жил в эмиграции в Египте. Папа с ним переписывался. Но когда папа умер, мы потеряли с дядей связь. Не подскажите ли вы, где найти дату его смерти и место захоронения?
– Это очень просто! Когда-то я составил описание российского некрополя в Египте. Обошел для этого все православные кладбища, просмотрел регистрационные книги, – ответил я. – Приду домой и сегодня же отправлю вам информацию о вашем дяде.