Страница 13 из 17
Патрик вот уже двадцать лет был королем парижской ночной жизни, но такое невероятное напряжение на нем никак не отразилось. Спасибо лифтингу, уколам ботокса, тренировкам и диете – они помогли ему выглядеть моложе своих лет. Точнее, от него самого уже мало что осталось, настолько он походил на живую мумию. Зато благодаря этим опытам искусственного омоложения он приобрел известность в некоторых влиятельных кругах. «Король праздника» – таким эпитетом любили его награждать журналисты, помещая под свою статью плохого качества фотографию с его изображением.
Какая разница, какой он король – он человек, обладающий властью. Его записная книжка весит почти как чемодан с вещами, ему известны самые неблаговидные секреты кое-кого из элиты парижского общества, кто любит порезвиться на танцполе его дискотеки. Впрочем, «его дискотека» можно сказать с известной натяжкой, так как он являлся только директором ночного клуба, а не его владельцем. Не больше, чем деталью фасада, думал он по утрам, когда нападала хандра, когда гасли огни и, по капле, начинала возвращаться ясность сознания.
Как всегда, Патрик проверил список забронированных мест и отдал соответствующие распоряжения обслуживающему персоналу. Диджей на месте, зал переполнен. Главный бармен сообщил, что он подыскал новую официантку, которая заменит на время ту, что заболела гриппом. Не слишком опытная, зато миленькая и соблазнительная – объяснил он, подмигивая. Патрик бросил взгляд на девушку, выстраивавшую в ряд бокалы для напитков, и одобрительно кивнул. Даже слишком миленькая! – игриво подумал он. Тонкие черты лица обрамлены белокурыми волосами, футболка обтягивала полную грудь. Надо непременно позвать ее в свой кабинет в конце вечера. Разумеется, для того, чтобы обсудить важный вопрос, как он всегда объяснял свое приглашение.
Настало время открывать. При входе играла легкая музыка. Портье, которому помогали два охранника, высматривал кого-то в длинной очереди молодежи, терпеливо ожидающей на улице. Другие, раздосадованные, но отдающие себе отчет, что настаивать бесполезно, с глухим упорством столпились около двери. «Серьезные» клиенты начнут прибывать строго в назначенный час, почему бы им не попытаться прорваться внутрь и без билетов?
Патрик с улыбкой думал о том, каким успехом пользуется его клуб, когда Фред, один из охранников, пришел сообщить ему об одной женщине, требующей позволения поговорить со своей дочерью, новой официанткой. Ее можно было бы послать подальше, скроив при этом презрительную гримасу, но женщина показала свое служебное удостоверение судьи. А это уже чревато. Директор сильно нахмурил бы брови, если бы инъекции ботокса позволили бы ему это сделать. Только этого не хватало: мамаши, которая уводит свою доченьку прямо из-за стойки бара. Вот черт! Первым делом надо поподробнее расспросить главного бармена об этой новенькой, чтобы знать, в каком месте можно нарваться на мину:
– Я надеюсь, она совершеннолетняя?
– Конечно, я был осторожен, я проверил ее документы. Ей двадцать три года, и зовут ее Эмили Вебер. Живет в 16-м округе. Студентка. Ничего подозрительного.
Если бы это был первый вечер недели, он сразу бы отослал эту новенькую. Но в пятницу, с учетом забитой до отказа VIP-площадки, он не мог лишиться даже одной официантки. Значит, надо самому заняться этим делом и разрешить инцидент, самое большое, за пять минут.
Патрик сделал Эмили знак следовать за ним и, как только они оказались на эскалаторе, схватил ее за плечо:
– Кажется, твоя мать ищет тебя. Иди, избавься от нее и бегом за стойку.
– Да, мсье, извините меня.
В глазок директор разглядывал обычную толпу собравшихся, стараясь ничего не упустить. Зрелище того стоило: раздраженная, даже взбешенная девушка выкрикнула что-то своей матери и, повернувшись на каблуках, не слушая, что та говорила ей в ответ, бросилась к двери, как будто сам дьявол хлестал ее по ягодицам. Очень аппетитным ягодицам, не преминул подумать директор.
Мать неподвижно стояла у входа, словно надеялась, что ее дочь вернется, потом, опустив плечи, развернулась и медленно побрела прочь, исчезая из его поля зрения.
Лихо спровадила ее Эмили! Если она так же проявит себя и в деле, он с удовольствием ее оставит.
Глава 15
Метью стоял в центре холла и наблюдал, как свет автомобильных фар приближался, пока не уперся в пандус больничного подъезда. Хлопнула дверь, на лестнице раздались быстрые шаги, и, с силой рванув входную дверь, в холл ворвался смерч, одетый в кашемировое пальто цвета морской волны. Филипп Филло, сопровождаемый двумя здоровяками с непроницаемыми лицами, закричал с самого порога:
– Я хочу видеть тело моей дочери! Это вы ее убили, я этого так не оставлю!
– Успокойтесь, мсье министр, Сара жива, я провожу вас к ней.
Сбитый с толку, политик, ни слова не говоря, пошел за врачом, знаком приказав своим гориллам оставаться в холле.
Метью постучал в дверь с номером 203 и сказал: – Сара, пришел твой отец.
– Что-то слишком рано!
Люсио сидел на краю кровати, и девушка сжимала его руку с такой силой, что у нее самой побелели костяшки пальцев. Филипп Филло с подозрением посмотрел на них, потом, обращаясь к Саре, воскликнул, словно герой из мелодрамы:
– Как? Я думал, что ты мертва!
– Вот как? Так знай, в том, что я еще жива, твоей заслуги нет. Выходит, только известие о том, что я – уже труп, смогло заставить тебя меня навестить.
– Как ты можешь такое говорить?
– Ты мне осточертел. Сегодня – больше, чем вчера, но меньше, чем завтра. Спасибо за визит, можешь теперь разбить себе голову об стену, ты же увидел, что я жива.
– Но, в конце концов, сообщение, которое ты написала…
– Это правда, я умерла… для тебя. Потому что, жива я или нет, твоя жизнь не изменится, ведь я тебе всегда была безразлична.
Филипп Филло, с побледневшим лицом, от града сыпавшихся на него упреков и от ужаса, что их слышат посторонние, поворачиваясь то к Метью, то к Люсио, прогремел:
– Что вы сделали с моей дочерью? Она сошла с ума! Вы накачали ее наркотиками? Вы воздействовали как-то на ее мозг?
Пока оба врача подыскивали слова для ответа, Сара вскочила на кровати, выпрямившись во весь рост, и, сверкая глазами, отрезала:
– Ничего подобного! Именно благодаря Метью и Люсио я все еще на этом свете. Если ты их хоть пальцем тронешь, я все расскажу «Пари-матч», «Вуаси», прочим папарацци; все узнают, что такой примерный отец, как ты, никогда не занимался мной, и тогда ты сможешь распрощаться со своими дорогими избирателями. Так вот, теперь я говорю тебе и больше повторять не собираюсь: убирайся отсюда, я не хочу больше никогда видеть тебя. Хватит, довольно!
Филипп Филло открыл рот, собираясь ответить… но не произнес ни звука. Ошеломленный, молча, механически шагая, он вышел из палаты дочери. Метью по пятам шел за ним. Люсио тоже.
– Не волнуйтесь, мсье министр, – бормотал Метью, на самом деле вашей дочери намного лучше. Я понимаю, вам тяжело такое слышать, но поверьте, ей это было необходимо. Значит, она идет на поправку…
– Да замолчите вы!
Тон резкий, как пощечина. Метью думал, как ему на это реагировать, когда политик, резко повернувшись, подскочил обратно к двери, пытаясь ее открыть. Но защелка не дала ему это сделать. Он забарабанил в дверь, крича во всю мочь:
– Сара, это папа, открой мне, давай поговорим!
– Слишком поздно! Через десять лет – это слишком поздно! Убирайся, ничтожество.
– Нельзя, чтобы все так и осталось. Открой, или я выломаю дверь.
– Я совершеннолетняя, ты больше не имеешь надо мной никакой власти, и здесь я нахожусь по собственному желанию.
Положение становилось критическим, и Метью лихорадочно соображал: что делать? Он попытался вмешаться и урезонить обоих, но ни дочь, ни отец не желали слушать никаких доводов. Что же касается Люсио, то он, воспользовавшись общей суматохой, поспешил убраться подобру-поздорову. Как ему показалось, он догадался, что задумала Сара. Тогда он решил действовать. Он скатился вниз по лестнице, столкнулся с двумя телохранителями, прыгающими ему навстречу через четыре ступеньки, привлеченными доносящимися сверху воплями, вылетел из здания и обежал его вокруг, справа.