Страница 8 из 31
- Но мама, им же нужно помочь! - убеждала ее Ингвильда. - Нельзя все бросить на одних рабов! Никто из наших женщин не умеет так лечить, как меня научила бабушка!
- От "гнилой смерти" нет никакого лечения! От нее избавляет только смерть!
- Нет, бабушка рассказывала, что помочь можно! Я помню все ее руны, травы и заклятья. А если мы бросим гостей без помощи умирать, то будем опозорены на весь Морской Путь!
- Но зачем тебе самой туда ходить! Научи этим заклятьям Хильдигунн или Гудрун, если так уж нужно! Они умеют ходить за больными! Или пусть идет Хёрдис! Ей ничего не сделается - зараза к заразе не пристает!
- Я? - взвизгнула Хёрдис, как будто ее укусили. -- Почему это я должна туда идти! Не пойду! Мне еще не надоело жить! Кто они мне, родичи или друзья, что я должна с ними возиться? Я не хочу идти к Хель* заодно с какими-то фьяллями!
Хёрдис не так уж боялась заразиться, но у нее были свои причины прятаться от нежданных и невольных гостей Фрейвида хёвдинга. Услышав описание фьялльского корабля с тюленьей мордой на штевне и его хозяина с золотой пряжкой на животе, Хёрдис быстро сообразила, что это, должно быть, те самые люди, с которыми она побранилась возле Тюленьего Камня месяц назад. И вот они плывут назад с "гнилой смертью"! При мысли об этом в душе Хёрдис вспыхивали то ужас, то тайная тревожная радость. Ее проклятия сбылись! Ей хотелось верить в силу своего проклятия, но она и побаивалась - если кто-нибудь из фьяллей увидит и узнает ее, то ей несдобровать. Впрочем, ничего - в усадьбе фьял-ли не бывают, она сама к ним не пойдет, а о той давней встрече она ни единым словом никому ке обмолвилась. А на молчание Серого можно положиться.
- Хёрдис там нечего делать! - сказала Ингвильда. - Она ничем не сможет им помочь. Нужно посмотреть, как они устроились. Ты слышала, мама, - этот человек, Модольв, приходится родичем конунгу фьяллей. Не годится оставить без помощи такого знатного человека.
- Ох, да! - вздохнула Хильдигунн, которой тоже не слишком хотелось заразиться "гнилой смертью". - Ведь говорят: чужая беда может стать и твоей!
- Но и гостеприимству должны быть границы! Ведь не зря говорят - все знает тот, кто знает меру!
- Не держи ее, хозяйка! - вмешался один из хирдманов, Оддбранд по прозванию Наследство. Сын бывшего воспитателя Фрейвида был среди домочадцев на особом счету и единственный из всех мог расходиться во мнениях с самим хозяином. - Твоя дочь уже достаточно взрослая, чтобы самой решить, где ее место и в чем ее долг.
Ингвильда взглядом поблагодарила Оддбранда, но тут ее позвали во двор с берега пришел Фрейвид. Два работника тащились за ним с большими охапками веток можжевельника. Хозяин велел сложить из них два костра на расстоянии двух локтей один от другого. Из мешочка на поясе он достал огниво - полоску железа, изогнутую так, чтобы удобно было держать ее в руке. Уже несколько веков это огниво передавалось в роду Фрейвида из поколения в поколение и считалось священным амулетом рода. С его помощью разжигали жертвенный огонь в святилище Стоячие Камни, и Фрейвид ценил его едва ли не больше всех своих сокровищ.
Выбив огонь, Фрейвид зажег обе охапки можжевельника и велел Ингвильде трижды пройти через дым. Она шла медленно, стараясь не каашять, чтобы дым успел пропитать ее одежду и волосы.
- Вот и хорошо! - сказала Альмвейг, с крыльца наблюдавшая за этим. Теперь она, слава Одину и Фригг, не заболеет. Хёвдинг, прикажи ей больше не ходить туда! Ты ведь не хочешь лишиться своей единственной дочери!
- Со мной ничего не будет. - Ингвильда посмотрела на отца. - Я не боюсь. Если никто из нас им не поможет, о нас не слишком-то хорошо будут отзываться. Вспомни, как сам Один пришел в гости к конунгу Гейррёду. Не хотела бы я, чтобы мой отец прославился таким же плохим гостеприимством.
- Что-то ни один из них не похож на бога, - проворчал Фрейвид. Но он не был боязлив, и смелость дочери, ужасавшая жену, ему самому казалась вполне естественной. Как говорится, всякий по-своему хочет прославиться! ?- Ну, иди, если тебе так хочется. Только возьми с собой огниво. Оно защитит тебя.
Ингвильда взяла у него огниво и повесила на цепочку между застежками платья. В его тяжести
ей виделся залог безопасности, и Ингвильда сразу почувствовала себя увереннее и даже взрослее, как двенадцатилетний мальчик, впервые ощутивший на поясе тяжесть настоящего меча.
- Я прикажу разложить можжевеловый костер возле их землянки, и пусть тот, кто ухаживает за больными, каждый день проходит через дым! - пообещала она.
- Это верно! - одобрил Фрейвид. - Я вижу, моя мать успела кое-чему тебя научить. Правду говорят, что в женщинах нашего рода есть особая сила. Вот только наследуют ее порой не те, кому надо...
Он бегло взглянул на Хёрдис, которая стояла возле угла дома, прижавшись к бревенчатой стене, как будто хотела стать незаметной, и молча наблюдала за происходящим. Ее темно-карие глаза сердито сузились, острый взгляд не отрывался от огнива на груди Ингвильды. Это огниво давно не давало ей покоя. Про него рассказывают, что оно обладает волшебной силой и в умелых руках способно свернуть горы! Из рода Фрейвида вышло немало мудрых женщин, славившихся колдовством, и всем им помогало это самое огниво, неприметное и черное, похожее на тысячи других. Но его берегли, как не берегут и золотые кубки, и бабушки перед смертью передавали его только самой достойной из внучек. Ей, Хёрдис, ни разу в жизни не удалось даже подержать его в руках. Разве Фрейвид когда-нибудь признает самой достойной ее, дочь рабыни! А ей так хотелось попробовать свои силы! И особенно сейчас, когда несколько ее слов, брошенных почти случайно, оказали такое сильное и страшное действие. Теперь Колдунье не давала покоя мысль: если она даже без огнива сумела так много, то что же она сумеет с огнивом? Сам Сигурд* не так стремился к золоту Фафнира, как она стремилась к огниву. А по силе упрямства со старшей дочерью Фрейвида не смог бы тягаться и Сигурд Убийца Дракона.
Фру Альмвейг хотела кое-что сказать мужу, но передумала и лишь сердито вздохнула, отвернувшись.
Не надо было заводить побочных детей, тогда все наследство, и зримое, и незримое, досталось бы детям законным! Фру Альмвейг мало радовало то, что в ее доме живет еще трое детей Фрейвида, рожденных от рабынь. Мать Хёрдис, Йорейду, Фрейвид отпустил на свободу, когда в нее влюбился один проезжий торговец с восточного побережья. Говорили, что она его просто приворожила; как бы то ни было, она вышла замуж и уехала. Хёрдис тогда было всего восемь лет, однако новый муж Йорейды отказался взять ее с собой. И домочадцы Фрейвида поговаривали, что тот человек знал, что делал.