Страница 24 из 31
Слева от тропы, в противоположной стороне от моря, открылась узкая и длинная долина - Копье, как ее звали в округе. Она упиралась в редкий ельник, где стайки деревьев перемежались моховыми полянками, крошечными озерцами. По берегам их и на дне под прозрачной водой виднелись огромные серые валуны, похожие на дремлющих чудовищ. Хёрдис обрадовалась - теперь она знала, куда они идут. Озерная долина - хорошее место, укрытое со всех сторон, и просто так никто туда не забредет. Это удобно для самых разных дел...
Не показываясь из ельника, Хёрдис во весь дух бросилась бежать вдоль Копья, обгоняя медленно идущих Ингвильду и Хродмара. Первой достигнув Озерной долины, она спряталась за большой серый валун, над которым нависли косматые лапы кривой ели. Это было отличное укрытие, и Хёрдис безбояз-ненно приподняла голову над камнем. Волосы ока накинула на лицо и смотрела сквозь них, как настоящая троллиха. Да разве она не троллиха - она, живущая среди людей, но по своим собственным законам, внешне похожая на них, но в душе близкая только самой себе?
Ингвильда и Хродмар сели на ствол упавшей ели шагах в десяти от ее укрытия. Хёрдис было отлично их видно. Хродмар держал руку Ингвильды и что-то тихо говорил ей; она слушала, и вид у нее был такой серьезный и сосредоточенный, как будто они обсуждают какие-то очень мудреные вещи. Взгляд у Ингвильды был чуть-чуть отрешенный, словно она прислушивается к чему-то глубоко внутри своей души. Нельзя сказать, чтобы эти двое выглядели очень уж счастливыми, но зоркие глаза Хёрдис видели облако Силы, окружавшее их и делавшее единым существом. И зависть больно куснула ее в сердце; никто не объяснял ей значение руны "гебо", творившей сейчас над ними свою вечную ворожбу, но она и сама чувствовала во вселенной дыхание этой руны, сливающей два в одно и придающей им силу трех. И эта зависть была больнее всего, потому что это счастье нельзя украсть или отнять.
Но тут же, сердито тряхнув головой, Хёрдис сосредоточилась на деле. Огниво висело на груди Ингвильды. Вот оно, темная полоска железа, изогнутая в сплющенное кольцо, хорошо заметная среди серебряных подвесок и амулетов. Оно притягивало, звало ее, Хёрдис, неслышным для других, но очень громким голосом. Оно не хотело оставаться с Ингвильдой, для которой весь мир теперь состоял только из ее рябого приятеля, оно хотело принадлежать Хёрдис не меньше, чем она хотела обладать им.
Посидев немного, двое поднялись и пошли дальше через Озерную долину, прочь от моря. Хёрдис сердитым взглядом впилась в землю под ногами Ингвильды; прямо напротив ее укрытия Ингвильда споткнулась, вцепилась в руки Хродмара, он подхватил ее, и они застыли, как будто были сделаны из одного куска. Но огниво уже соскользнуло с колечка и упало на мягкий мох, даже не звякнув. А те двое ничего не заметили. Перешагнув через драгоценный родовой амулет, как через простую еловую шишку, Ингвильда пошла дальше. Она помнила об огниве и берегла его даже во сне, но сейчас для нее существовал только Хродмар. А потом, когда пропажа обнаружится, она совершенно справедливо рассудит, что потеряла огниво во время своей длинной прогулки. Ну и пусть потом поищет. Огниво уже будет в надежном месте! И больше его никогда не потеряют!
Хёрдис едва дотерпела, пока эти двое отойдут подальше и скроются за елями. Легче тени она бросилась вперед, подобрала с земли огниво и метнулась в ельник. Зажав добычу в кулаке, она мчалась в другую сторону от Фьялльской отмели, и все существо ее пело от радости. У нее получилось! Она раздобыла огниво, и никто не скажет, что это кража. Главное, что никто не сможет подумать на нее! Никто не видел, как она его подобрала, никто не видел, что она вообще вышла из дома вместе с Ингвильдой! Зато теперь ее будущее в ее собственных руках!
Домой Хёрдис вернулась в сумерках. Летом это было для нее даже рано, но она не могла утерпеть дольше: очень мучило любопытство, обнаружена ли пропажа и что из этого вышло. Едва перешагнув порог девичьей, она почти столкнулась с Ингвильдой. И с первого взгляда поняла, что пропажа замечена: лицо Ингвильды было растерянным, беспокойным - такой ее не видели даже в дни разгула "гнилой смерти".
- Хёрдис! ?- сразу воскликнула она. - Ты не видела...
- Что? - с хищным любопытством мгновенно отозвалась Хёрдис.
Ингвильда помедлила, посмотрела ей в лицо, хотела что-то сказать, даже открыла рот, но передумала и отвела глаза.
- Нет, - тихо сказала она. - Ничего. Ингвильда вышла из девичьей. Хёрдис окинула
покой быстрым взглядом: постель Ингвильды была оправлена кое-как, словно ее только что переворачивали, а шкуры возле нее лежали слишком ровно - заново оправленные после встряски. В девичьей витал запах пыли, а Бломма с преувеличенным рвением провинившейся копалась в ларе с рубашками.
- Что вы тут ищете? - спросила у нее Хёрдис.
- А? - Бломма повернулась к ней, вид у нее
был смущенно-испуганный. - Мы,.. Она велела... Не знаю.
Хёрдис хмыкнула и пошла прочь. Все ясно. Только одну вещь в доме могут искать с таким испугом и смущением - огниво. Вернее, могли бы, потому что его еще никогда не теряли.
Ингвильда брела через двор, внимательно, но без надежды глядя себе под ноги, и пыталась собраться с мыслями. Она с детства любила порядок и никогда ничего не теряла. А потерять такую дорогую вещь, как огниво, ей казалось почти преступлением - ведь оно принадлежит не ей, а всему роду, всем потомкам! Ей было стыдно и тревожно. Конечно, она потеряла его не дома, а где-то там, на берегу или в ельниках. Ее сильно смущала мысль о том, что придется отвечать на расспросы. "Где ты была сегодня?" "А зачем ты туда пошла?" "Кто там с тобой был?" Как признаться отцу, что она бродила по долинам с Хродмаром? Как он это примет, что скажет, что подумает? Ингвильда не привыкла смущаться или бояться ответственности за свои поступки, и ее очень угнетало положение, которое, скажем, Хёрдис, привыкшая к чужому неудовольствию, перенесла бы с легкостью. Эти неизбежные будущие вопросы мучили Ингвиль-ду даже сильнее, чем сама потеря огнива. Но деваться было некуда.
Возле молочной она наткнулась ка мать.