Страница 5 из 25
– Завтра недалёко, подожду; надеюсь, что согласишься, – пролепетал он и ещё раз крепко поцеловал свою красавицу.
Ирина Ефимовна и хозяйка дома, притаив дыхание, выглядывали из комнатки на ворковавших голубков.
В это время под окном избы, выходящим в поде, по снегу послышались чьи-то шаги. Ирина Ефимовна толкнула хозяйку в бок и шепнула ей:
– Слышишь, под окном кто-то ходит!
– Слышу, мать моя; уж не подглядывает ли кто? Не за Степанидой ли кто подсматривает, вот что я думаю, пойду, – погляжу.
Влюблённая парочка на столько увлеклась разговорами, что не заметила вышедшей из комнатки Ирины Ефимовны и только тогда опомнилась, когда она хлопнула дверью… Степанида вздрогнула и начала собираться домой. Вышла хозяйка и, как бы не зная того, что происходило между Степанидой и приказчиком, начала её уговаривать посидеть ещё несколько времени и подождать, пока возвратится Ирина. Ефимовна.
– Пора мне, тётушка: дома небось заждались, я и так у вас долгонько закалякалась, – ответила ей девушка, поглядывая на своего возлюбленного.
– Успеешь, будешь и дома, я тебя провожу.
– И я от вас не отстану, – сказал приказчик.
– Нет, молодец, тебе не к чему: ты не жених, у ней другой есть.
– Почему знать, может, и нет, – ответил тот.
– Так ли, Степанидушка, я тебе говорю? – спросила старушка.
Девушка молчала. Вошла Ирина Ефимовна, отвела хозяйку дома в комнатку и шепнула ей:
– Кругом дома обошла и никого не видала.
– Так знать, нам послышалось, кому нужно подглядывать?
– Нет, кто-нибудь да был, на снегу следы видны.
– Уж не кузнец ли прохаживался? – заключила хозяйка дома, накидывая на себя душегрейку, чтобы проводить Степаниду.
Все вчетвером вышли на тёмный двор; хозяйка заперла на замок свою хату, приказчик, пробираясь по двору, обнял Степаниду и спросил у неё:
– Ну, как же ты решила: за меня или за кузнеца пойдёшь?
– Завтра я тебе ответ дам.
– Где же мы с тобой увидимся?
– Вечерком, у ворот нашего дома, туда приходи попозднее, я выйду к тебе.
Тут подошли к ним старуха с Ириной Ефимовной, которая довела Степаниду до ворот и, простившись с ней, пошла к себе в избу, а приказчик вышел на улицу и долго глядел в след удалявшейся своей возлюбленной. Он был вне себя от радости и думал, что это – сон был или все случилось наяву? Он хотел было пуститься за Степанидой, но благоразумие удержало его, и молодец побрел в избу поделиться с Чуркиным своей радостью.
Чуркин с урядником сидели за столом; около них стояла Ирина Ефимовна и рассказывала им вполголоса о свидании приказчика с Степанидой. Увидав его на пороге, она притихла.
– Ну, голубчик, поздравляю с успехом! – встречая приказчика, сказал разбойник, потрепав его по плечу.
– Эх, Наум Куприяныч, какой это успех! Знаешь, что я тебе скажу: по губам текло, а в рот всё-таки не попало, – ответил тот, крепко пожимая Чуркину руку.
– Нечего скромничать, мне всё известно, как ты с ней беседовал да целовался.
– Неправда, до поцелуев дело не доходило.
– Ишь ты, поди ж ты, я сама небось видела, как ты с нею целовался, – развязно пояснила Ирина Ефимовна.
– Ну, целовался, а вам-то что, завидки, что ли, берут? – улыбаясь, ответил приказчик.
– Чего нам завидовать, мы за тебя радуемся, авось, теперь повеселей будешь, а то ты букой каким-то выглядывал, – заметил ему Чуркин.
– Вестимо так, совсем паренёк расклеился, а теперь видите, каким весёлым стал; любо-дорого смотреть на него, – протянул сквозь зубы урядник. – Ну, на чем вы порешили? – спросил он.
– Завтра вечерком узнаю.
– Стало быть, нам здесь ночевать придётся?
– Необходимо, ты уж извини за это и не сердись.
– Что с тобой делать, – подожду.
Кто-то постучался в окно, Чуркин позвал из светлицы Осипа и велел ему отворить ворота. Каторжник вышел на улицу и увидел перед собою офицера полицейской службы, который спросил у него:
– Здесь постоялый двор?
– Да, что нужно?
– Заночевать здесь можно?
– Не знаю, пойду у хозяина спрошу, – сказал каторжник и поторопился обратно в избу.
– Наум Куприян, выйди-ка сюда, до тебя дело есть! – отворив двери, произнёс Осип.
– Что такое? – спросил тот, выйдя в сенцы.
– Какие-то полицейские приехали, ночевать просятся; уж не нас ли они отыскивают?
– Много ли их?
– Одного видел, а там не знаю.
– Вот ещё, – «не было печали, так черти накачали», – буркнул разбойник и пошёл с Осипом на двор.
– Револьвер-то с тобой? – спускаясь с крыльца, спросил каторжник. – Неровен час, брать будут, так уговор, живым в руки не даваться.
– Знаю, тогда становись ко мне под руку.
– Не бойся, постою за себя, кистень за голенищем у меня лежит.
Они вышли из ворот на улицу.
Полицейский офицер, с высоким солдатом в серой шинели, стояли около саней, запряжённых парою лошадей гуськом. Разбойник с Осипом подошли к ним поближе, Чуркин приподнял с головы свою барашковую шапочку и спросил у офицера:
– Вам, сударь, что угодно?
– Ночевать, братец, можно у тебя? – оглядывая разбойника с ног до головы, сказал тот.
– Сами-то вы откуда?
– Это не твоё дело, я спрашиваю: ночевать можно?
– Много ли вас?
– Видишь небось: трое.
– Потеснимся как-нибудь, милости просим.
– Лошадям корму достанем?
– Найдём; только я вам доложу, в одной комнате придётся с другими расположиться.
– Что ж, нам всё равно. Староста деревни где тут живёт?
– Здесь, неподалёку.
Полицейский офицер в сопровождении солдата, отправился на двор; за ними последовал и Чуркин, а Осип остался с кучером при лошадях.
– Любезный, откуда это вас занесло? спросил каторжник у возницы.
– Из Верхотурья; вот уж целую неделю путаемся по уезду, лошадок совсем замучили, – ответил кучер, вводя коней на двор.
– А по каким делам?
– По следственным, об убитом купце справляемся.
У каторжника отлегло от сердца; он понял, в чем дело, и беспокоившая его мысль о том, что чиновник явился арестовать их, не оправдалась.
Войдя в избу и, увидав урядника, офицер отрекомендовался ему помощником исправника, а урядник объяснил, кто он, и попросил начальство садиться.
– Вы здесь зачем?
– По делам службы, ваше высокородие, – отвечал урядник, – купца Жохова разыскиваем.
– Нечего разыскивать: его нашли убитым.
Урядник и приказчик, сидевшие около стола, при таких страшных словах вытянули лица и уставили глаза на офицера, закуривающего папироску; Чуркин был невозмутим; он стоял, прислонившись к печке и исподлобья глядел на приехавшего офицера.
– Позвольте спросить, где его нашли?
– Верстах в тридцати пяти отсюда, в лесу, вместе с его кучером.
– Неизвестно, кто убил?
– Нет, вот мне поручено разыскать преступников; всю неделю мыкаюсь, и нет ничего.
– Позвольте спросить, где же девались лошади убитого купца?
– Там же, около трупов, в сугробе погибли, шесть дней без корму стояли и околели.
Урядник и приказчик только плечами пожимали, удивляясь такому преступлению.
– Тебя как зовут? – обратилось его благородие к Чуркину.
– Наум Куприяныч, – не трогаясь с места, отвечал тот.
– Не припомнишь ли ты, заезжал или нет, к тебе этот купец.
– Какой такой купец? – переспросил разбойник.
– Вот, которого убили.
– Не знаю; у меня много проезжих останавливаются, – всех не упомнишь. А давно ли это было?
– Около месяца тому назад.
– Не помню; ночевал какой-то, да в Тагильский завод уехал.
– Чёрт знает, что такое, – нигде вот ни до чего на добьёшься; пошлите за старостой.
– Я у него спрашивал по этому поводу, – ничего не знает; протокол о его показаниях составил, – сказал урядник. – Вам чайку не угодно ли?
– Пожалуй, стаканчик выпью с дороги.