Страница 9 из 47
Первый привал наметил часа через три-четыре, но ещё раньше прямо у дороги увидел нечто, мимо чего пройти просто не смог. И это был, как ни странно, не пивной ларёк – тут их вообще походу не водилось. Быков сам удивился, с чего его потянуло к детским качелькам. Хотя вообще-то не совсем детским и не совсем качелькам – это были высокие, добротно сработанные деревянные качели на прочных верёвках, которые, пожалуй, выдержат и такого бугая, как он. Матвей кинул котомку на траву и с удовольствием уселся на широкую толстую скамью. Поёрзал, потряс – вроде крепко. Эх, была ни была!
- Каайф! Растудыть твою в…
Заржал, запоздало поняв, откуда взялось это сооружение. Откуда и баня, ясен перец!
В родной реальности суровый и солидный Мотя позволить себе такого никак не мог, вот и оторвался по полной – раскачался так, что, казалось, ещё чуть-чуть – и взлетит свечкой в самое небо. Даже петь захотелось – так было хорошо. Жаль только, все детские песни он давно и безнадёжно забыл, в голову лезла одна привычная похабщина.
- На столе стоит статуй, у статуи нету глаз! Я пришёл к тебе с приветом, я вообще всю жизнь с приветом! Ты слыхала, как поют дрозды? Не слыхала? Так и не… ээ… так вообще молчи!
От смеха временами даже руки слабели, чудо, что не навернулся с высоты. По-детски беспечное настроение убил на корню хорошо знакомый писклявый голосок, раздавшийся откуда-то со спины:
- Дядь Моть, а меня покачаешь?!
Быков закатил глаза и растопырил ноги, тормозя ими об землю. Что тут ещё скажешь??
- Блин горелый! Кузька! Твою… Кузькину мать!!
Мальчишка обнаружился рядом с упитанным мохноногим коньком и без малейших признаков смущения на веснушчатой мордахе.
- Мама дома осталась. Ну что, покачаешь?
И вот что с таким делать?!
…Конечно, покачал. Пока качал, попробовал прочесть мелкому мораль и уговорить развернуться до дому-до хаты, но совершенно безуспешно. Кузя заявил, что прогнать его не получится – он твёрдо решил поглядеть мир, столицу опять же, и от решения своего не отступится. Хотя бы потому, что сосед Карлосонов уже заметил пропажу своего сивого мерина и по возвращении порвёт его на тряпочки. А потом, глядишь, успокоится и забудет… Ну-ну.
- А о мамке своей ты подумал? – попробовал подойти с другого бока Матвей. – Бросил её одну, она наверняка места себе не находит от беспокойства!
- Мамку жалко, - искренне вздохнула мелочь. – Зато без меня у неё, может, личная жизнь наладится. Хоть с дедом, хоть ещё с кем. Уродов всяких, до неё охочих, хватает, вот пусть она и выберет себе кого поприличнее. Меня нет, никто им пакости строить не будет…
- Что, неужели нормальных мужиков у вас не водится? Чтоб не старый, не больной, и по хозяйству помогал, и вообще…
- Эх, дядь Мотя, да где ж их взять-то, нормальных? – явно копируя мать, сокрушился ребёнок. – Это к другим бабам, может, кто из таких и липнет, а к ней – ну ровно сглаз какой, всё только чучелы, один другого гаже. То чертяка какой-то пришлый, хвост – во, рога – во, копытами стучит как конь педальный, да и характером мерзкий. То лешак из леса припрётся, алкоголик старый, то Кощеич…
- Кто-кто?
- Да есть у нас один, из соседней Жмуриловки. Кощей Кощеич Кащенко, ну, мы его обычно по отчеству зовём. Из всех мужиков самый видный, да и деньги у него есть. Какой год уж мамку обхаживает, замуж зовёт…
- Но?
- Она как-то в сердцах сказала (я подслушал, нечаянно): мол, всем ты хорош, Кощеюшка, но уж больно колешься больно, не могу я с тобой. Или проваливай, или люби… как это? – платонически, во. Ну, он и ушёл… Правда, потом всё равно вернётся, знаю я его.
Матвей покивал, задумчиво почесал нос, а потом, сообразив, затрясся от смеха. И даже лбом об качельный столб маленько побился. Колется он… М-да, сочувствую, братан, не повезло!!
Кузька терпеливо подождал, пока дядь Мотя успокоится, выклянчил себе сухарь из его запасов и решительно отвязал Сивого.
- Двоих вынесет, не сомневайся. Подсадишь?
Смирившийся с судьбой Быков водрузил попутчика на спину коняги и сам кое-как залез туда же. Седла на животине, естественно, не было – вероятно, малолетний угонщик умыкнул его прямо с выпаса. Такой способ передвижения, конечно, быстрее, но… Он же себе всё самое ценное отобьёт! Блин.
В этот день блин & блин горелый упоминались Мотей периодически и систематически. И когда он пару раз чуть не сверзнулся с мохнатой животинки, и когда на привале обнаружил в мешке с сухарями наглую жирную мышь, и тем более, когда в его палец впилась самая настоящая щука. Речка – не речка, скорей, ручеёк, перешагнуть можно, а вот поди ж ты. Попил водички… Хорошо хоть, не в Кузьку вцепилась, у него лапка маленькая, отгрызла бы палец как нефиг делать!
Помимо минуса в виде кровоточащей ранки, плюс от этого происшествия тоже имелся: орущий благим матом Быков стряхнул рыбину метров на семь от ручья. Кузька азартно бросился ловить добычу, отлупил палкой «за дядю Мотю» и тут же ускакал на поиски хвороста. «Насадим на прут и зажарим над костром, знаешь, как вкусно получится!» Матвей против жареной рыбы ничего не имел, хотя сунуть в реку другой палец и целенаправленно поработать приманкой – «а то одной маловато, она же костистая» - отказался наотрез. Пусть на себя и ловит, умник малолетний…