Страница 28 из 49
Одни авторы считают, что во второй половине IX в. во главе ильменских словен стоял предводитель викингов, известный по русским летописям как Рюрик. По наиболее достоверной версии, это был датский конунг Рерик Ютландский (или Фрисландский)[185]. Его во княжение было связано с желаниями местной знати с помощью датских викингов найти выход из внутренних междоусобий, а также защиту от их противников – шведских викингов, пытавшихся обложить данью ильменских словен[186]. Однако сторонники данной концепции не уверены в том, что преемник Олега на Киевском столе, Игорь, был сыном именно Рюрика чисто по хронологическим соображениям[187].
Другая теория связана с попытками доказать славянское происхождение Рюрика. Первым об этом заявил М. В. Ломоносов в «Возражениях на диссертацию Миллера»: «Варяги и Рурик с родом своим, пришедшие в Новгород, были колена славенского, говорили языком славенским, происходили от древних роксолан или россов и были отнюд не из Скандинавии, но жили на восточно-южных берегах Варяжского моря, между реками Вислою и Двиною»[188]. Современные исследователи А. Г. Кузьмин, А. Н. Сахаров, В. В. Фомин и др. также высказывают мысль о том, что ильменские словене были близки по своему происхождению к западным славянам, населявшим южное побережье Балтийского моря, что вполне могло служить основанием для призвания Рюрика как представителя родственных племен[189].
Таким образом, все авторы исходят из того, что основателем первой княжеской династии, известной по письменным источникам, стал Рюрик. Что касается его этнической принадлежности, то в этом вопросе существуют значительные расхождения, причем нередко одни и те же факты толкуются по-разному, порой диаметрально противоположно.
Влияние выходцев из Скандинавии на процесс государственного строительства у восточных славян. Для того чтобы понять, насколько присутствие варягов повлияло на процесс образования государства, А. А. Горский предлагает рассмотреть этот процесс на общеславянском фоне, сопоставив особенности формирования Киевской Руси с тем, что происходило в других славянских странах. При этом он отмечает, что ранее Руси сложились государства в Моравии и Хорватии – у славян, которые тесно контактировали с более развитыми франкским и византийским обществами, а практически синхронно с Русью в течение IX—X вв. формировалась государственность в Чехии и Польше[190].
Из этого следует, что развитие социальной и политической сфер, становление государственных институтов, территориально-политических структур в Киевской Руси шло так же, как и в других славянских государствах – Чехии, Польше, Великой Моравии. В процессе государствообразования на Руси не выявлено черт, которые могут быть объяснены влиянием норманнов, находившихся на том же уровне цивилизационного развития, что и славяне[191].
Государство, возникшее в Восточной Европе, объединило всех восточных славян. Подобного государственного образования у западных и южных славян не возникло, хотя тенденции такого рода имели место, например в Великой Моравии в конце IX в. Возможно, это объясняется влиянием норманнского фактора и торговых путей по Днепру, Дону и Волге, проходивших через земли восточных славян. В ином случае в восточнославянском регионе могла сложиться, по крайней мере поначалу, полицентричная государственная система[192].
П. П. Толочко, рассматривая раннюю историю Руси, допускает возможность заселения земель вокруг Новгорода славянами южнобалтийского происхождения: «Некоторые исследователи склонны видеть в них потомков славян-мореходов, которые высадились на берегу Ладожского озера, а затем по Волхову поднялись к озеру Ильмень и заложили Новгород». Но автор не отвергает и южный путь расселения славян в этом регионе: «Видимо, на севере Руси в YIII—ЕХ вв. встретились два колонизационных потока – южный и западный. Только этим можно объяснить столь быстрое освоение трансъевропейского торгового пути, начинавшегося от Хайтхабу, проходившего через славянские города Старигард, Волин, Щецин, Ладогу, Новгород, Киев и заканчивавшегося в Константинополе». Кроме того, П. П. Толочко подчеркивает, что «средневековые хронисты отмечали смешанный, преимущественно славяно-скандинавский, характер населения многих южнобалтийских торговых городов, в том числе Хайтхабу, Рерика, Старигарда, Волина, Зеебурга, Щецина. Столь тесное и длительное взаимодействие скандинавов (датчан и шведов) и западных славян неизбежно вело к определенному их этноязыковому сближению, а возможно, и ассимиляции на преобладающей этнической основе. Поразительный феномен вживания уже первого поколения варягов на Руси не может найти удовлетворительного объяснения, если не предположить, что еще до прихода на берега Волхова и Днепра они были уже наполовину славяне»[193]. Только призвание варяжских князей на правление в Новгород, а затем объединение земель восточных славян под властью Киева создали условия для того, чтобы выходцы из Скандинавии смогли проникнуть в центр Восточной Европы и пользоваться торговыми путями.
В то же время, признавая варяжское, западнославянское или датское происхождение Рюрика, необходимо иметь в виду, что варяги были неоднородны, чем во многом были обусловлены дальнейшие контакты с ними. Те из них, кто был призван вместе с Рюриком, довольно быстро в силу своей немногочисленности освоились на новых территориях, восприняв язык и культуру местного населения. Норманны иного происхождения, а также прибывшие позже вынуждены были выстраивать отношения с местным населением в особом порядке. «Путь викингов в Восточную Европу оказался под контролем киевских князей, и теперь движение сюда контингентов викингов стало регулироваться: они либо приходили на службу русским князьям, либо пропускались в походы на Восток, при этом часть приходящих викингов постепенно пополняла ряды элитного слоя Руси»[194]. Они могли участвовать во внутриполитических процессах, но вынуждены были подчиняться установившемуся государственно-правовому порядку.
Признавая дискуссионным вопрос о темпах ассимиляции варяжского элемента в славянской среде, А. А. Горский на основе анализа письменных источников: трактата Константина Багрянородного «Об управлении империей», написанного в середине X в., летописных сводов, – а также историографии, посвященной этому вопросу, в частности работ М. Ю. Брайлевского, И. Б. Губанова, Г. Г. Литаврина, В. Я. Петрухина, Р. Г. Скрынникова, В. П. Тимофеева[195], пришел к выводу, что «ославянивание» киевского княжеского семейства и ядра дружины киевских князей к середине X в. уже завершилось. В это и последующее время продолжалась ассимиляция норманнов, вновь приходивших в Восточную Европу и вливавшихся в русский дружинный слой[196].
Таким образом, развитие славянского общества в Восточной Европе происходило не без тесного взаимодействия с «варяжским элементом», довольно пестрым в этническом отношении. Однако вполне можно согласиться с выводом П. П. Тол очко, что «ни письменные, ни археологические источники не дают оснований видеть в варягах силу, оказавшую значительное влияние на ход общественно-политического и социально-экономического развития восточных славян. Приходя на Русь в небольшом количестве, варяги вливались в те общественные структуры, которые возникали и развивались до них и независимо от них»[197].
185
См.: Клейн Л. С. Спор о варягах. История противостояния и аргументы сторон. СПб., 2009. С. 52; Горский А. А. Русь. От славянского Расселения до Московского царства. С. 38, 39.
186
См.: Кирпичников А. И., Дубов И. В., Лебедев Г. С. Указ. соч. С. 193.
187
См.: Горский А. А. Русь. От славянского Расселения до Московского царства. С. 47.
188
Ломоносов М. В. Возражения на диссертацию Миллера // Поли. собр. соч. Т. 6. Труды русской истории, общественно-экономическим вопросам и географии. 1747— 1765 гг. М.; Л., 1952. С. 33.
189
Подробнее см.: Кузьмин А. Г. Начало Руси. Тайны рождения русского народа. М., 2003; Гаврилов Д. А. Легенда о князе Рюрике // Мир истории. 2002. № 1.
190
См.: Горский А. А. Русь. От славянского Расселения до Московского царства. С. 47, 48. Также см.: Флоря Б. Н. Формирование чешской раннефеодальной государственности и судьбы самосознания славянских племен Чешской долины // Формирование раннефеодальных славянских народностей. М., 1981.
191
См.: Горский А. А. Русь. От славянского Расселения до Московского царства. С. 49.
192
Там же.
193
Толочко П. П. Спорные вопросы ранней истории Киевской Руси // Славяне и Русь (в зарубежной историографии): сб. науч. тр. Киев, 1990. С. 99.
194
Там же. С. 50.
195
См.: Константин Багрянородный. Указ, соч.; ПСРЛ. Т. 1. М., 1962; Брайлевский М. Ю. «Русские» названия порогов у Константина Багрянородного // Земли Южной Руси в IX—XIV вв. Киев, 1995; Губанов 77. Б. X век на пути к раннему государству (возникновение Древней Руси – о гипотетическом и очевидном в современном норманизме) // Скандинавские чтения 2000 года. СПб., 2002. С. 75—90; Петрухин В. Я. Начало этнокультурной истории Руси IX—XI веков. Смоленск; М., 1995; Скрынников Р. Г. История российская. IX—XVII вв. М., 1997; Тимофеев В. 77. А все-таки «Людота коваль» (названия днепровских порогов – возвращение к старой проблеме) // Сб. РИО. Т. 1 (149). М., 1999. С. 120-146; и др.
196
См.: Горский А. А. Русь. От славянского Расселения до Московского царства. С. 50-54.
197
Толочко П. П.. Спорные вопросы ранней истории Киевской Руси. С. 121.