Страница 49 из 49
Таким образом, уверения сторонников норманнского начала русского государства и права (3. Байера, А. Шлецера, Г. В. Вернадского, Т. Капелле и др.) в том, что варяги привели с собой на Русь право и силу, способную ее обеспечивать, не соответствуют действительности. На самом деле варяги всего лишь придали своей силе, с помощью которой они защищали права коренного населения, видимость справедливости. В результате право мести обиженного было возведено на уровень наказания от имени государства, что позволило существенно сократить область применения кровной мести.
Характерно, что, как показывает М. Ф. Владимирский-Буданов, во многих исторических памятниках тех лет термины «наказание» и «месть» используются как синонимы. «Термин «месть» применяется как к каре, налагаемой частным лицом, так и к наказанию, назначаемому лицом: «местником» в договоре Олега (ст. 12) названа сторона в процессе. Местником называется также судья: в Законе судном людем… говорится, что если низшие судьи отказываются в правосудии, то «взиидут к великому отместнику, его же постави власть наша»[383]. Следовательно, суд, который вершит приглашенный князь-варяг, не меняет действующих обычаев и сути мести. Наказание, исходящее от суда, по-прежнему остается местью, но местью не на основании субъективного усмотрения потерпевшего или его родственников, а по судебному решению, базирующемуся на праве.
Варяги не стремились коренным образом менять славянские обычаи. Их новаторский характер в сфере правотворчества, скорее всего, ограничился заменой кровной мести, иных варварских санкций денежным возмещением вреда, причиненного потерпевшему, и компенсацией судебных издержек. О применении таких санкций среди славянских племен могут свидетельствовать договоры Руси с Византией 911 и 944 гг., а также данные летописей о неудачной попытке князя Владимира Святославича в конце X в. заменить денежную пошлину смертной казнью.
Первый международный Договор Руси с Византией согласно «Повести временных лет» был заключен Олегом в 907 г. Как показывает текстологический анализ, Договор был составлен путем компиляции текстов более поздних договоров и не содержит оригинальных положений, что дает основание полагать – «никакого особого «договора» в 907 г. заключено, очевидно, не было»[384].
До нашего времени дошел заключенный в 911 г. князем Олегом Договор Руси с Византией, закрепивший правовой статус купцов и иных лиц, прибывающих из Киевского княжества в Византию, порядок выкупа пленных, а также применения уголовной ответственности лиц, совершивших убийство, кражу, нанесение телесных повреждений. Одновременно договор содержал нормы по вопросам обмена военнопленными. Положения Договора 911 г. были уточнены и дополнены Договором Руси с Византией 944 г.
Подтверждая обязательства, взятые на себя договаривающимися сторонами ранее, Договор 944 г. обязывал русских послов и купцов, прибывших на территорию Византии, иметь княжеские грамоты, также предусматривал и некоторые другие ограничения для русских купцов. Договор обязывал также русских не совершать преступлений в отношении греков, потерпевших кораблекрушение. По мнению С. В. Юшкова, содержание договоров 911 и 944 гг. составляют компромиссные нормы Руси и Византии. Составители договоров сделали «довольно искусную попытку приспособить греческое (византийское) право, характерное для развитого феодального общества, к русскому праву (Закону Русскому)»[385]. Изложенное мнение С. В. Юшкова разделяют и другие авторы[386].
Договор 971 г. Руси с Византией заключался князем Святославом после поражения от греков и новелл, регулирующих правовой статус русских на территории Византии, не содержал. От побежденного было взято лишь обязательство не посягать на греков и подвластные им территории, в том числе на Корсунскую область и на Болгарскую землю, и оказывать Византии военную помощь в борьбе с другими противниками.
Довольно обширное законодательство о правосудии Древней Руси подразделяется по предмету действия на два вида: церковное и светское. В свою очередь, по органам принятия церковное законодательство подразделяется на законодательство Византии и княжеские уставы, грамоты, составленные князьями с участием или с согласия церковных иерархов.
После введения христианства на Руси Русская церковь была подчинена константинопольскому патриархату и осуществляла церковное правосудие по его законодательным актам, среди которых наиболее широкое распространение на Руси получили Номоканон, Эклога и Прохирон. Номоканон представлял собой свод правил, установленных церковными соборами, правовыми актами императора либо епископов по вопросам церковного правосудия. Эклога, известная на Руси под заголовком «Главизны премудрых и верных царей Леона и Константина», состояла из норм уголовного, семейного, гражданского законодательства, закрепленных Кодексом Юстиниана и регулирующих наиболее распространенные в этот период правоотношения. Прохирон, действовавший на Руси под заголовком «Закон градский», был рассчитан преимущественно на судей и содержал нормы уголовного, гражданского, семейного и других отраслей права, при этом определенная часть его норм противоречила нормам, закрепленным в Эклоге. Влияние Эклоги и Прохирона на русское право, «главным образом, обусловливалось подсудностью духовным судам вопросов брачного права и права наследственного. При решении этих вопросов духовенство, конечно, обращалось не к народным обычаям, а к постановлениям византийских императоров. Эта практика церковных судов и оставила след в Пространных списках Русской Правды»[387].
Значительная часть норм по вопросам церковного правосудия содержится в уставах и грамотах древнерусских князей. Самым древним из них является Устав князя Владимира Святославича о десятинах, судах и людях церковных. Уставом был установлен запрет на вмешательство светской власти в правосудие, осуществляемое церковными судами, определены его юрисдикция и источники финансирования церкви. Устав князя Ярослава Мудрого развивал и конкретизировал ряд положений Устава князя Владмимира Святославича, в том числе содержал нормы по вопросам брачно-семейных отношений, правонарушений, совершаемых церковными людьми, и устанавливал конкретные (имущественные и (или) церковные) санкции за нарушения церковных канонов. Впоследствии акты, которыми церкви передавались публичные, имущественные права, принимались другими князьями. Это Устав новгородского князя Святослава Ольговича о церковной десятине 1137 г., Уставная и жалованная грамота князя Ростислава Мстиславича церкви Богородицы и епископу Смоленскому, Новгородский устав Великого князя Всеволода о церковных судах, людях и мерилах торговых и др.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
383
Владимирский-Буданов М. Ф. Обзор истории русского права. С. 325.
384
Зимин А. А. Памятники русского права. Выл. 1.М., 1952. С. 66.
385
Юшков С. В. История государства и права России (IX—XIX вв.). Ростов н/Д, 2003. С. 154.
386
См.: Петров И. В. Государство и право Древней Руси. СПб., 2003. С. 224; Георгиевский Э. В. Уголовно-правовая характеристика международных договоров и соглашений Древней и Средневековой Руси X—XV вв. // URL: http://www.law.edu.ru/doc/document. asp?docID=l 167213.
387
Сергеевич В. И. Лекции и исследования по древней истории русского права. М., 2004. С. 30.