Страница 20 из 116
Первым столик покинул Жан. За ним и Аргус решил, что пора отправляться домой. Я встала вместе с братом, и Моргану ничего не оставалось, как тоже покинуть полутёмную подвальную комнату трактира. Мы поднялись на первый этаж, где столики всегда заняты, а шум стоит в разы сильнее подвального зала, вышли из «Бурёнки» в вечернюю прохладу.
Дома я вышивала зимний пейзаж. Пусть за окном нет снега, но что мешает ему возникнуть маленькими крестиками на моём полотне? Рядом сидела бабушка и вязала плед, прерываясь на храп. Её голова опускалась всё ниже и ниже, а глаза закрывались всё чаще.
— Альва, почитай мне, — попросила бабушка, уставшая бороться со сном.
Я отложила пяльцы и потянулась к еженедельной газете. Теперь, когда Сандра уехала вместе с родителями, чтение легло на меня.
— Ветрозим обещает быть теплее, чем в прошлом году, — однотонно читала я, но бабушка взбодрилась. — Лишь в Трескун Йелан покроется снегом. И пусть месяц только начался, а город уже готовиться к Тенебре — дню поминовения усопших.
— И правильно делают! — вставила бабушка. — Нельзя забывать предков.
Да? Хотела бы я возразить, но не стала. Эта ежегодная морока перед Тенеброй мне непонятна. Праздник лишь двадцать первого числа! И нет же, к концу недели во всех магазинах обязательно появятся маленькие соломенные куклы с бусинами-глазками из чёрного либо красного перца. В ночь на Тенебру на них принято писать имена умерших и сжигать, якобы отдавая силу огня холодной богине, заботящейся о всяком, навсегда вступившем в мир теней. Родной мир Тадеуса. Я встряхнула головой, прогоняя образ демона.
Бабушка слушала моё чтение, иногда вставляла ремарки и неустанно продолжала вязать яркий плед.
Почти все занятия проходили в нашем классе, только на физкультуру и химию трансмутаций мы покидали пятый кабинет. Физкультура проходила в огромном зале с высоким потолком. На химию мы спускались в подвал. Там, в комнате с тёмными зелёными стенами и чёрным полом, вставали за парты без стульев и жадно разглядывали колбочки разных форм и размеров, горелки и всевозможные ингредиенты, с которыми в будущем станем работать.
— Ничего не трогать! — в начале первого же занятия произнёс Джонатан Эклунд, преподаватель химии. — Вы ещё не ознакомились с опасностями, поджидающими вас впереди. А теперь открывайте ваши учебники и читайте первую главу!
Вот это задание, усмехнулась я под нос. На втором занятии он сказал читать главу вторую, на третьем — третью.
— Я предвижу будущее, — таинственным голосом протянул Жан. — Вижу! Вижу, что сегодня мы будем, — друг сильно нажал указательными пальцами на виски и плотно сожмурил глаза, — читать главу четвёртую!
Класс разразился дружным хохотом и стих с приходом преподавателя. Вокруг зашуршали учебники, перелистываемые студентами. Впрочем, Джонатан не велел нам ничего читать. Он уселся за преподавательский стол и как это делали все преподаватели в начале своего урока, по алфавиту произнёс каждого из нас, попутно ставя плюсики напротив фамилий.
Сегодня в кабинете появились стулья, а парты оказались освобождены от экспериментальных материалов, составленных на два задних стола кабинета.
— Доставайте листочки, чернильницы и перья. Остальное убрать, — отметив класс, наказал преподаватель. — Пишем проверочную работу на знание пройденного материала.
Я заныла, но послушалась. Напомнив вступительные экзамены, доска оказалась расчерчена на две стороны для двух вариантов. Таким образом, преподаватели старались оградить нас от списывания. Они не учитывали того, что мы общались не только с соседями по парте, но и с другими своими одноклассниками. Стоило любому преподавателю лишь на секунду покинуть занятие, как все оживали на своих местах. Сковывающая тишина испарялась как по мановению волшебной палочки, или чем там пользуются северные маги? Все поднимались со своих мест, вертелись и спрашивали друг у друга ответа на не решённые собственными силами задачи.
Только Джонатан Эклунд не собирался покидать кабинета. Он встал из-за стола. Класс напрягся, готовый загалдеть, но преподаватель не ушёл. Вместо этого, он прохаживался между рядами, посматривая на пустые и исписанные листы пергамента. За пять минут до звона колокола, Эклунд собрал листы и задал на дом прочесть четвёртую главу учебника. Те, кто не желал тратить время веселья на учёбу, открыли учебники и погрузились в чтение на неуловимые пять минут до конца занятия. Некоторые из нас, например, Патрик, продолжали чтение и на перемене, пока другие переодевались к уроку физкультуры. Он всегда проходил спарено с параллелью. Приносил радость Жану, да и другим юношам тоже. Они с любопытством осматривали женские фигурки из Филина, обтянутые бежевой спортивной формой. И я не была обделена любопытными взглядами, особенно одним очень красноречивым взглядом светлых фиалковых глаз. Эти глаза смотрели на меня с другой половины спортивного зала. И смотрели они лишь тогда, когда чувствовали себя незамеченными Аргусом. Ведь из трёх занятий физкультуры, два раза в неделю урок первых классов совпадал с занятием у четвёртых классов. Я раз за разом краснела, под нежным взглядом Моргана, ловила его улыбку и мечтала потонуть в фиалковых глазах.