Страница 19 из 116
— Я на последнем! — успел выкрикнуть Аргус, в защитной позе выставляя вперёд широченные руки.
Волны жара и ярости усиливались, но последняя фраза подействовала на них ушатом холодной воды. Я сощурилась, вглядываясь в Аргуса, задумалась, согласилась на праздник.
— Замечательно. Где Жан?
— Ушёл записываться на крокет.
— Тогда подождём, — хлопнул в ладоши брат. — И Морган как раз подтянется.
Что может быть вкуснее безалкогольного глинтвейна в первый зимний день? Тонкий аромат мускатного ореха, гвоздики и корицы смешивается в непередаваемую гамму с имбирём и, конечно же, виноградным соком. Терпкий, сладкий, чуть обжигающий кончик языка. Он разливается во рту, наполняя всё тело негой, согревая до кончиков пальцев, прижатых к чашке.
— И пусть этот год станет лучшим!
— Ты каждый год желаешь этого. Где твоя фантазия? — Морган отпил из своей кружки и хмыкнул.
— Хорошо. Скажешь что-нибудь сам?
— За прекрасную юную леди, ставшую одной из нас, — произнёс он ласково и подмигнул мне.
Румянец озарил моё лицо, разогревая сильнее глинтвейна.
— Чуть не забыл, держи! — с этими словами Аргус достал из своей сумки лист пергамента и протянул его мне.
Я взяла лист в руки и прочла выведенные слова. В моих руках оказался бланк заявки на вступление в клуб изобретений. Прикусила губу. Следовало быть ласковой, как-никак отказывать брату придётся при его друге.
— Мне нравятся твои изобретения. Однако соревноваться с тобой я не хочу, — выдала на одном дыхании и вернула бланк брату. — Да и не моё это.
— Клуба вышивания у нас нет, — вполне серьёзно нахмурился Аргус. — Ты вроде больше ничем и не занимаешься.
— О, рукодельница? — вступил в разговор Морган. — А плавать умеешь?
Опять он со своим плаванием!
— Топориком! — хихикнул Жан.
Аргус тоже засмеялся, а я всё больше заливалась румянцем.
— Я рыбачить умею, — попыталась выглядеть достойно.
— Нет, такого в школе точно не организовать, — Аргус почесал подбородок. — А вот вышивание можно. Ты же не единственная девушка, наверняка и другие подтянутся. Вам всего-то пять человек надо, чтобы дирекция дала добро.
— Не хочу я вышивать!
— Что же ты хочешь? — Морган выглядел заинтересованным.
— Изучать алхимию! — в другой ситуации я бы сказала, что вино дало в голову, но глинтвейн безалкогольный. — Хочу скорее узнать тайну магических печатей и всяческих амулетов!
А ещё, ещё я хочу узнать секреты поимки и заключения сделок с демонами. Как их разорвать? Как исполнить? Я молчала, плотно сжав губы. Жан поёрзал на своём стуле, но ничего не сказал. На лице его при этом было такое выражение, что я точно знала, мыслями он унёсся в подвал собственного дома.
— Амулеты! — ударил себя по лбу Аргус и опять подхватил сумку. Запустил в неё руку. — Альва. Поздравляю с поступлением!
Аргус поставил передо мной коробочку, перевязанную синей атласной лентой. Развязала ленту и открыла подарок. Я благоговейно рассматривала тёмную бархотку с серебристым равносторонним треугольником. Лишь прикоснулась к амулету, как треугольник изнутри засветился и вновь потух.
— Звезда Тера, — восхищённо произнесли в один голос Морган и Жан. — Где ты её достал? Это сколько же выложить пришлось?
Аргус счастливо улыбался и молчал, а рука его потянулась к лицу. Он отцовским движением провёл по редким усам. Я же вглядывалась в треугольник на бархотке, ничуть не похожий на звезду.
— Ты говорил, что подаришь амулет здоровья, а Тер — бог любви.
— Звезда Тера оберегает здоровье своего носителя. Только она не способна вылечить болезнь, но не даст простуде добраться до тебя. Способствует улучшению иммунитета и обеспечит скорое заживление мелких порезов, а также быстрое схождение синяков и ссадин, — тут же зачитал Жан с узкого листочка, вложенного в коробочку с амулетом. — Думаю, Аргус тебе не соврал.
— Спасибо, — смущённо произнесла я, не заметившая вкладки.
— А ещё говорят, что он копит Силы природы, пока находится на человеке, — без помощи вкладки произнёс Морган. — Но только тогда, когда носитель чист душой и сердцем.
— Надевай! — поторопил меня Аргус.
Бархатка едва ощутимо оплела мою шею. Застёжка спереди, под Звездой Тера, незаметная глазу.
— Тебе очень идёт, — с нежностью произнёс Морган так, будто это его подарок красовался на моей тонкой шее.