Спасти демона

То-то же! Хлопнула его по плечу, и вместе мы направились на первый экзамен.

После арифметики я вернулась домой, и придумала самый лучший способ отвлечься от навалившейся в один день ответственности. Я решила провести самый обычный для меня вечер! Сандра улеглась на плотный ковёр и раскрыла еженедельную газету. Бабушка села в своё кресло и принялась вязать очередную салфетку. Я присела возле них и взяла в руки канву в пяльцах, в другую иглу с яркой нитью и принялась вышивать птичку. Вышивку я никогда не любила, но вынуждена признать, что она меня успокаивает.

— В связи с открытием ВША для студенток, количество желающих поступить увеличилось в полтора раза, — донёсся голос Сандры. — Девушек совсем немного, однако, их количество превысило ожидаемое. Признался нашей редакции Башир Дахи. Вот это имя! Бабушка, ты слышала?

— Слышала, Сандра. Читай дальше.

— Во ВША не открывают точное число абитуриентов, как и держат под секретом количество девушек.

— Ишь ты! Под секретом? Да понятно всё, — бабушка оторвалась от спиц. — Вот насколько больше стало желающих, столько и девушек. И ты, Альва, туда же! Зачем?

— Хочу, — твёрдо ответила я бабушке.

— Хочет! Девушка в твоём возрасте должна хотеть семью, а не учёбу.

— Ничего я не должна, — буркнула в ответ, стараясь, чтобы бабушка не расслышала.

— Неужели ты больше ничего не хочешь?

«Хочу лучше понять Тадеуса», — подумалось мне, но не стану же этого вслух говорить? Я притворилась, что слишком сосредоточена на вышивке и не ответила. Вот с каких это пор её стало интересовать, чего я хочу? Как раньше было? «Держи, Альва, это канва! Вышивай», или «Вот это называется клавесин, играй. Не играй! Руки у тебя будто из… не откуда надо растут», «Пой. Стой! Альва, не пой. В кого же ты такая уродилась, горе наше? Держи канву. Вышивай». И я вышивала.

— Привет, — Жан, как это обычно бывает, влез ко мне в окно.

Я тогда сидела в гордом одиночестве и гостей не ждала. Лишь кивнула в приветствии, всё ещё трудясь над вышивкой. Птичка выходила кривой, но я не расстраивалась.

— Не чувствуешь никаких изменений?

— Ты о чём? — опешила я.

— Ну, голова болит, в сон клонит, может, даже пучит?

— Ты в своём уме?

— Я да. Это ты сделку с демоном заключила, — Жан обиженно встряхнул нечёсаной головой.

— Предсмертных потуг не замечала.

— Это хорошо, — он как-то даже в плечах расправился и слез с подоконника в комнату.

— Слушай, — вспомнила я утренние размышления. — А ты об этой сделке никому не говорил?

Я отложила вышивку и наклонилась над разлёгшимся на моей кровати Жаном. Угрожающе сдвинула брови к переносице.

— Ты меня за кого принимаешь? — он в ответ привстал на локтях, да так быстро, что мы ударились лбами. — Я своих не сдаю!

— Вот и чудненько. А теперь иди. Мне вышивать надо.

— Какая важная стала! — раздул Жан и без того широкие ноздри. — Не вышивать надо, а к завтрашнему экзамену готовиться!

И это он говорит? Зашвырнула бы в него книжкой, да уже в окно улизнуть успел!

Экзамен истории прошёл даже хуже арифметики. Ведь на этот раз мы не сдавали листы и уходили, как на прошлом экзамене. Со сдачей листка начинались устные вопросы тет-а-тет со строгим преподавателем. Я улыбалась и порхала ресничками, как умела, но старому пердуну было мало! Он всё стучал жёлтыми ногтями по столешнице, выпытывая ответы на вопросы, которых я не знала. Отвечала, как это бывает, уверенно и в то же время тихо, потому что говорила такое, чего и сама не понимала. Престарелый профессор кивал и неопределённо мычал, отмечая что-то в моём личном деле.

Вечером я помогала Аргусу убираться в сарайчике. Братик решил избавиться от старых своих изобретений. Ни одно из них нельзя было даже с натяжкой назвать удачным, как и найти среди них работающее. Тоскливо Аргус перебирал в руках металлические приборы и по одному закидывал в холщовый мешок. Я послушно держала мешок раскрытым и наблюдала за раздвоенностью брата. С одной стороны, он хотел расчистить место в сарае для чего-то нового, с другой — не желал расставаться со старым. Или с воспоминаниями, связанными с этим барахлом.

— Помнишь его? — спросил меня Аргус, держа в руках оловянного щенка с поднятой передней лапкой.

— Дункан! — обрадовалась я. — Мне всегда казалось, что мама его выкинула.

— Нет. Она хотела, но я сумел спасти бедолагу.

Я улыбнулась, и Аргус улыбнулся в ответ. Дункан — его первая работающая выдумка. Впрочем, щенок не всегда вёл себя так, как был должен. В металлическом теле щенка хранились пойманные Аргусом короеды. Эти существа, заключённые специальными печатями, дарили жизнь игрушке, но инстинкты порой брали своё. Дункан не раз пытался прогрызть ножки стульев, а один раз даже вгрызся в новый комод. Это оказалось последней каплей маминого терпения. Она грозилась выбросить щенка, и только сейчас Дункан полетел в мусорный мешок. Её желание исполнилось.