Страница 18 из 39
Когда всадники поравнялись с ротой Надеждина, Гецкина и Петрюка, тот же сиплый голос, что недавно обращался к казахам, как бы невзначай, но громко произнёс:
- Пылим, да пылим, а привала нет и нет. Ноги по колено постирали, водички обещали подбросить, и отойти по нужде не получается, терпим неприлично, а воевать давай!
Несколько голосов заворчали в поддержку.
Полковой комиссар дёрнулся, словно пулей задетый. Он не мог проехать мимо и решительно натянул поводья. Он громко спросил, обращаясь сразу ко всем, привстав на стременах:
- У кого что стёрлось? Обратно хотите? В тылу отсиживаться, пока страна кровью истекает? Вы у меня эти штучки бросите! Ещё ни одного выстрела по врагу не сделали, а уже... Туда же... Я позавчерашний приказ ╧ 227 вам зачитывал! Там жёстко про эти разговорчики написано! К стенке ставить, и всех делов, без суда и следствия, по закону военного времени! Не для того вас советская Родина-мать обмундировывала и вооружала, чтоб вы ныли!
- Так что ж, теперь и не облегчаться, раз она вооружила, а мы не сделали? - вновь раздался над понуро бредущей ротой голос.
- Стоп! Кто сказал? - несмотря на пыль стало видно, как лицо комиссара наливается кровью:
- Что, балагур, под трибунал просишься? Сукин сын, ты с кем разговариваешь в строю? Что за пораженческая агитация? А ну-ка, выйти из строя кто это говорит?
Солдаты однако продолжили монотонно брести мимо. Несмотря на свою молодость, за десять часов нерерывного марша они так вымотались, что многие едва держались на ногах. Только некоторые из них с опаской посматривали то в небо, то на комиссара полка.
- Может не надо сейчас, Виктор Петрович... - наклоняясь вперёд в седле, осторожно сказал помначштаба.
- Что-о-о?! Ну и настрой в вашес батальоне... Рота стой! Командир роты где? Ко мне его!
- Виктор Петрович, командир второй роты потёр ногу и едет с противотанковой ротой. Они его там его на зарядный ящик посадили, вы же знаете... - наклоняется ещё дальше вперёд ответил капитан.
- Ну-ну, командир роты не умеет портянки наматывать. Чего тогда ждать от бойцов! Одно слово - пехота... Но это так не пройдет... Кто за него? Замкомроты ко мне!
Тем временем, растянувшаяся при ходьбе, рота подобралась, даже сгрудилась к первой, остановившейся шеренге. Многие, и прежде всего бойцы, несущие стволы, станины и щитки пулемётов "Максим", части 50-мм минометов, ящики с минами, стали опускать тяжёлую ношу на дорогу и садиться прямо в пыль. Куда придётся, садиться стали и другие красноармейца, несмотря на пассивное сопротивление сержантов.
В роте казахов решили, что скомандовали долгожданный привал. И там начали разбредаться от дороги вправо и влево, справляя нужду и не обращая внимания на окружающих их женщин-беженцев и детей.
Старшина переложил флягу в левую руку, подошёл к всадникам, чётко приставил правую ногу при последнем шаге и козырнул со словами:
- Товарищ комиссар полка, докладываю: заместитель командира роты младший лейтенант Певчев в составе двух повозок собирает отставших по приказанию заместителя начальника штаба по связи, капитана Нефёдова.
- Ты приказал? - комиссар полка недоумённо повернулся к помначштаба, - ты приказал отставших собирать? У нас что, ещё и отставшие есть? Или дизертиры?
Капитан неопределённо кивнул.
- Да, не зря меня комдив к вашему батальону прикомандировал ещё в Сталинграде, мягкотелое тут разгильдяйство, товарищ Нефёдов! - сказал на это комиссар, внешне очень похожий на актёра Бабочкина в кинофильме "Чапаев", и кинематографично покачал головой, - старшина, ты разберись, кто сейчас завёл пораженческие разговоры и доложи мне. Ясно?
- Так точно! - бодро ответил старшина, придав лицу строгое выражение.
- Фамилия как?
- Кого фамилия, товарищ полковой комиссар? - переспросил старшина, стараясь не смотреть на налитый кровью глаз лошади прямо перед собой.
- Кого? Ну не мерина моего! Твоя фамилия как?
- Березуев.
- Ах, да-да, халхинголец, ты же с японскими самураями сражался, помогал братскому монгольскому народу.
- Да так себе, товарищ комиссар, в побоище на Баян-Цагане только и пострелял в 149-м у майора Ремизова. Там сотни наших и самурайских танков и сотни самолётов сразу на горе бились, убитые в три слоя лежали повсюду, поэтому особо не повоевать было...
- Вот-вот, ты же обстрелянный герой войны, Березуев, а такой бардак в роте! Разберись... А кто у вас командир первого взвода?
- Младший лейтенант Милованов.
- Тоже где-нибудь лазает и нет в его в строю?
- Никак нет, вон он стоит, - ответил старшина и указал кивком головы на невысокого юношу с испуганными глазами, тонкой шеей и одним кубиком в петлице, почему-то стоящим сейчас среди рядовых.
Юноша сделал вперёд несколько неуверенных шагов, остановился, приложил руку к зелёной звёздочке на пыльной пилотке и начал говорить:
- Товарищ полковой коми...
- Что у вас во взводе происходит? - грозно спросил его комиссар, резко перебивая, - почему все сидят уже на заднице, была команда?
- Никак нет!
- А известно тебе, младший лейтенант, что к восемнадцати ноль-ноль, батальон должен собраться к хутору Кераимов, развернуться в боевое положение и приступить к выдвижению на рубеж положенного участка обороны у разъезда Куберне, установив при этом связь с правофланговым нашим батальоном? Известно? Хорошо! Так какого хрена вы здесь боевой приказ срываешь?
- Это не мы, товарищ полковой комиссар, вроде как вы колонну остановили... - испуганно пробормотал Милованов, и, казалось, даже вжал голову в плечи.
- Так это я бардак устраиваю? - не то младшему лейтенанту, не то себе сказал комиссар, оглядывая остановившуюся, потерявшую форму колонну, - думаете, комбат уехал вперёд и всё, кончилась дисциплина? Управы на вас не найти?
Из рокота удаляющихся штурмовиков возник резкий треск двухтактного двигателя мотоцикла: прыгая по кочкам, объезжая бредущих беженцев, в голову колонны пропылил старенький ленинградский мотоцикл Л-300 с коляской.
В коляске, подпрыгивая и качаясь из стороны в сторону, сидел лейтенант в кожаном мотоциклетном шлеме и почти белой от пыли гимнастёрке. Одна его рука была забинтована, другой он едва держался за дугу на кузове коляски. Рукава у манжет были порваны, воротник был мокрый от пота и крови. Водитель мотоцикла, пожилой мужчина в чёрной от гари, в потной рубашке неопределённого цвета, в штанах, заправленных в сапоги, увидев майора, направил мотоцикл к нему. Он даже не обратил внимания на предостерегающий жест военного и движение его руки к кобуре с пистолетом. Напряжённость прифронтовой полосы, слухи и правда о немецких диверсантах и парашютистах, научили советских командиров ценой гибели товарищей бдительности после первого года войны с коварным и наглым врагом. Наблюдая пустое пространство, не занятое советскими войсковыми частями, а только потоки дезертиров и беженцев, комиссар, комбат и начштаба авангарда дивизии догадывались о ценности своего сводного батальона перед лицом приближающегося, по всем признакам, фронта. Интенсивная стрельба на станции утром, взрывы и пожары там, говорили, что был большой бой их полка с прорвавшимся противником, хотя, согласно данным, полученным штабом дивизии позавчера в Сталинграде, противник должен был находиться за 200 километров юго-западнее. Не то парашютисты и диверсанты, не то разведка немцев или румын оказалась в Котельниково. То, что над станцией и за ней в воздухе вились вражеские бомбардировщики, говорило об организованной там обороне. Свои штурмовики, идущие туда же, тоже не оставляли сомнений в наличии там крупных сил противника. Тревожило то, что дивизия, погрузившись в Котельниково, должна была, согласно приказу Штаба Юго-западного фронта, полученного в Сталинграде, пешим порядком выдвинуться гораздо юго-западнее, и занять оборону в 100 километрах от Котельниково, в то время, как это было уже невозможно осуществить.
- Командир, мы к тебе! - сипло крикнул мотоциклист, останавливаясь - погоди, держи своего коня!