Рейс вне расписания

Дверца распахнулась. Несколько секунд я еще тупо смо­трел в надвигающиеся сумерки, потом спрыгнул на дорогу и сразу же утонул в грязи.

Да, Краль, конечно, нашел идеальное место для высадки пассажира: назад идти далеко, вперед еще дальше, а по сто­ронам и вовсе непроглядная неизвестность. Лучше бы я не ухо­дил от города: там все-таки был хоть какой-то шанс до­браться до космодрома и связаться с кем-то из флота Содру­жества. Скоро вечер, в темноте разгуливать по окрестностям особого смысла нет, придется отсиживаться на дереве...

-- Ну, чего стал, -- раздался над самым моим ухом голос Краля, -- мне дожидаться тебя что ли?

Так же молча я вернулся в кабину и опять сел рядом с водителем. Краль захлопнул дверцу, мобиль тронулся.

Еще часа через полтора Краль окончательно передал уп­равление автомату, а сам отправился в прицеп. Экран ночного видения показывал одну только раскисшую грязь впереди. Дорога наконец угомонилась и текла плавной рекой между громадами спящих деревьев.

Хозяин плантации вскоре вернулся с большим вкусно пах­нущим пакетом в руках. Жевали в тишине, нарушаемой лишь чуть слышным рокотом мотора да редким скрежетом низко нависших над дорогой ветвей. Спать хотелось неимоверно.

-- Илка в лесу не пропадет, -- вроде бы сам с собой рас­суждал Краль, -- скорее всего, отсиживается где-нибудь в ук­ромном уголке, домой идти не решается. Да заплатил я за это­го проклятого робота (пусть уж успокоятся), но как ей об этом сообщить? Куда ее занесло?

-- К ондам, -- само собой сорвалось с языка.

-- Почему к ондам? -- подозрительно спросил Краль.

-- А почему нет? -- вопросом на вопрос отозвался я.

Краль задумался, машинально разминая в пальцах стебель абааля.

-- Она говорила об ондах?

-- Точно не помню, -- солгал я, -- вроде бы что-то упо­минала. Кто они такие?

-- Хищники, -- нехотя пояснил Краль.

-- Разве у хищников можно укрыться?

-- Илка у черта рогатого укроется, у нее половина зве­рья в лучших друзьях бегает. Когда-нибудь она доиграется...

-- Я так понял, что это люди?

Краль пренебрежительно усмехнулся:

-- В таком случае, мой мобиль тоже человек. У Илы дур­ная привычка приписывать разум всему живому и неживому. Она ухитряется презирать культурный абааль, за "широту взглядов" уважать дикий и беседовать о погоде с розовыми червями. Илка не уточняла, к каким именно ондам она собирается?

-- Нет.

Больше мы этой темы не касались. Краль не задал ни еди­ного вопроса о моих взаимоотношениям со "спокойными", оче­видно, здесь для него все было ясно. К сожалению, только для него.

39

"Один, два, три. Один два, три. Один уль, два уля, три... Полтора уля... Кажется, я немного устал. Треклятая планета сама засасывает не хуже трясины. Сколько я уже здесь? Не знаю, сбился со счета. Все-таки надо было проби­ваться к космодрому. Этот плантатор голову заморочил! Один уль... Интересно, в какой яме стоял до сих пор мобиль Краля? Два уля... Значит, раньше он для меня машину жалел, ждал, пока "спокойные" свою пришлют, конечно, дороги скверные, чего ради он должен гробить свой мобиль? Два уля и еще четвер­тушка... Почему уля? Шага! Я шаги считаю или улей? Впрочем, какая разница.

Так, по всей видимости, персональное спасение придется пожизненно отрабатывать на абаалевых плантациях... Какие од­нако глупые мысли лезут человеку в голову, если его жизнь неожиданно выбьется из графика. На месте нашего диспетчера я бы уже послал запрос о неизвестно где застрявшем пилоте...

Ладно, опять развел тоску зеленую, еще поплачь теперь. Взялся помогать Кралю, терпи! Ему надо найти Илку, мне надо -- совпадение планов полнейшее.

Лес велик, не понимаю, как здесь кого-то или что-то можно отыскать. Краль носа от земли не отрывает, все следы ищет. Ищи-ищи, следопыт! Если онды действительно разумны, будут они тебя с твоей пушкой дожидаться, пока ты явишься и скажешь "здрасте"!

Когда снова вернемся на усадьбу, надо будет попробовать состряпать какой-нибудь усилитель и выйти в эфир наобум. Ведь летают же мимо корабли, да и на космодроме транспортни­ки бывают, надо только правильную волну нащупать.

Вот, опять козявки во все стороны разбегаются, опять я чье-то благоденствие нарушил. Забавно -- под каждым кустом своя микрогалактика, для кого-то соседнее дерево уже край света. Им нет дела до некоего Ватиша, умеющего вламываться в нуль-пространство, обожающего рисовые пудинги и желающего всяческих неприятностей шефу службы спокойствия, Кстати, о Ледоке..."

-- А какое отношение к службе спокойствия имеет скорчен­ная многоножка?

-- Символика на форме? Закрытый глаз -- дуга опущенного века с отходящими ресницами. Покой.

-- Вечный?

-- Болтай меньше, лучше послушивай, чтобы сзади уль не подобрался!

"Ух, ты! Какие красавицы здесь водятся! Ручаюсь, что таких белорогих косуль ни в одном зверообиталище не найдешь."

40

Когда из кустов бабахнул выстрел, Краль сам скакнул по­чище молодой косули и ринулся в заросли (я за ним). Невиди­мому любителю стрельбы по мишеням сильно мешала раститель­ность (иначе он не мазал бы так отчаянно), что дало нам возможность укрыться за стволом поваленного дерева. Отдышав­шись, Краль поудобнее пристроил "хлопушку", нацелив ее в ту сторону, откуда мы явились (я опять-таки последовал его при­меру).

-- Кажется, влипли всерьез, -- констатировал хозяин. -- Это похуже ондов -- люди-бродяги, их наверняка привлекли наши мешки.

Бродяги там были или не бродяги, но нервы они нам потре­пали изрядно. Под конец я и сам уже начал звереть: заряды кончаются, а эти "шутники" поиграть решили, поразвлечься. К тому времени они уже взяли нас в кольцо. То фонтанчики спра­ва взлетают, то из ствола слева щепки летят, то из мешков с продовольствием за нашими спинами решето делают. Надоело! Может, я слишком мрачный человек, но капарский юмор воспри­нимаю неважно.

Встаю, бросаю пустую "хлопушку", кричу: "Не стреляйте!" Краль лежит носом к земле и ждет, чем дело закончится.

Из-за деревьев появляются четыре невероятно грязные об­разины в лохмотьях. Вы когда-нибудь видели образину в ло­хмотьях? Уточняю для несведущих: нос и два глаза -- это един­ственные четко различаемые детали, остальное тонет в зарос­лях спутанных волос и клочьях тряпья, следовательно, опре­делить, где кончается прическа и начинается собственно кос­тюм, невозможно. "Естественный образ жизни" в его идеальном воплощении. Итог трудов и стремлений.

Невзирая на достаточно скверное настроение, я старатель­но скорчил улыбку и сказал, обращаясь к тому, что поближе:

-- Произошла маленькая ошибка -- я инопланетянин и поль­зуюсь правом неприкосновенности. Если вы очень нуждаетесь в нашем продовольствии -- возьмите.

То, что в ответ произнесло "дитя природы" на капарском диалекте, прозвучало довольно недвусмысленно и без перевода.

Да простят меня знатоки космической дипломатии -- я отве­тил столь же недвусмысленно (правда, немного расшиб руку). Потом был почти туман: какие-то курбеты, мелькающие физионо­мии и боль в разбитых кулаках. Кто-то дубасил меня, кого-то дубасил я -- о таких контактах почему-то умалчивали преподава­тели краткого курса космопсихологии. Анахронизм. Исключение из правил.

Когда я стал мало-мальски обращать внимание на окружаю­щее, выяснилось: мы с Кралем улепетываем что есть духу. План­татор почему-то хромает, хотя, честное слово, я не помню, кто "удружил" и ему. Как удалось выбраться и почему бродяги не до­били нас там же у поваленного дерева? Какая разница. Надоело все.

Краль вцепился в плечо -- боится отстать. Дела плохи. На­до срочно возвращаться на плантацию, пока нами не заинтересо­вался какой-нибудь голодный уль, или не догнали любители сво­бодной охоты.

В тихом бурчании Краля неожиданно улавливаю какой-то смысл: