Страница 6 из 9
Кисет
Военная буря джигита АлиШвыряла в немирные страны.Глухая тоска по Отчизне вдалиТомила, как старая рана.Затих в бурном сердце воинственный шквал…Грустя по родному аулу,В убогой лачуге он век доживалУ древних окраин Кабула.Богатство скитальца – кинжал и кисет.Кисет расписной из сафьянаУ сердца носил, как святой амулетДалёких вершин Дагестана.И в дряхлые годы ни ночью, ни днёмНе смел он расстаться с кисетом.А люди гадали: что может быть в нём?Алмаз? Золотые монеты? Конец неизбежен. Почуяв беду, Старик, перед вечным покоем, За странный кисет и в тяжёлом бреду Хватался дрожащей рукою. Как только навеки закрыл он глаза, Отдав свою душу Аллаху, Служитель мечети кисет развязал С немым любопытством и страхом. Склонились безмолвно над тайной Али Соседи, как хищные птицы. И что ж они видят? Щепотку земли, родимой… В истлевшей тряпице.Папаха
В большом сундуке, облицованном жестью,Забыта владельцем, забыта Аллахом,Лежит – этот символ и славы, и чести —Пробитая вражеской пулей папаха. Папаха – не просто овчинная шкура, Рукой неумелою сшитая наспех. В ней блеск золотистый бухарского сура, Подкладка – искусно простроченный нансук. Как вольная птица, сидела когда-то Она горделиво на темени предка. И совесть под нею, хранимая свято, Мятежные думы будила нередко.А если он в вихре весёлого танцаНосился по кругу, задорный и пылкий,Папаха – старинный убор дагестанца —Бывала заломлена лихо к затылку.Когда же любимая, с медным кувшином,Спускалась в долину со стайкой подружек,Папаху чуть сдвинув, вослед им спешил онПоить скакуна к говорливой речушке. Сражаясь без страха за волю Отчизны, Упал он с коня и залитую кровью Папаху, всегдашнюю спутницу жизни, Последним движеньем надвинул на брови. То в прошлом… Теперь же старушка седая В задумчивой сакле, в далёком ауле Откроет сундук и погладит, вздыхая, Печальную память, пробитую пулей.Напутствие
Покойный дед – почтенный Исмаил,Приличья ради пригубив из рога,В прощальный час соседу говорил,От всей души, напутствуя в дорогу:– Мой сын, судьба превратностей полна.Им нет конца, не знаем, где начало.И мирных дней беспечная волнаЗабрасывает нас куда попало.Поверь, на трудном жизненном путиМороз и зной тревожат не однажды.Построй из дружбы крепость, чтоб найтиОпору в чёрный день в ауле каждом…– Теперь ты, дядя, станешь камнетёс? —Спросила я, не поняв смысла речи.А дедушка, в ответ на мой вопрос,Сказал: – Дитя! – обняв меня за плечи. —Как бич Аллаха бродит зло в веках,Грозя враждою – спутницей тревожной.И в час недобрый сакля кунакаДля нас бывает крепостью надёжной!У могилы Хаджи-Мурата
Нет, не предан забвенью твой прах на чужбине,Где синеют просторы Ширвана, Шеки.Здесь могилу твою посещает и нынеКаждый путник, как прежде друзья-кунаки.Мрачно в старом лесу. Над задумчивой чащейВетры Каспия грустные песни поют.Вековые дубы, словно грозная стража,Охраняют бессменно последний приют.Будто веря, что могут мятежные думыПробудить неуёмную страсть бунтаря,Облака над гранитом кружатся угрюмо,Как жрецы в час молитвы вокруг алтаря.Гордый сын непокорных узденей Хунзаха,В схватку яростно кинулся ты не впервой.Только в этом бою удалую папахуПотерял навсегда, потерял с головой.Вдалеке от жилищ, рядом с лесом дремучим,Не гнетёт ли тоска по Отчизне, земляк?В снах ли видишь аул на заоблачной кручеИ каньон, где рождается с рёвом Сулак?Может, в полночь слепую, когда над полями,Словно бой беспощадный, бушует гроза,Слышишь страстный призыв к газавату имама,И невольно твой взор застилает слеза.Пусть потомки Нуцала, гяуры, мюридыНе тревожат напрасно извечный покой.Мир останкам твоим! Позабудь все обиды,Как забыли мы бремя вражды вековой.