Сон в руку

- А зачем вам конкурентная борьба? - Голос Евгения Ивановича стал вкрадчивым. - Это изматывает нервы, это превратит вас в жалкую рабу бизнеса.

- Да, но должна я как-то существовать! - Элиза Харрис развела руками. - У меня завод, на реконструкцию которого я взяла кредиты...

- Я все компенсирую. - Кержич взглянул своей собеседнице прямо в глаза.

Миссис Харрис стало не по себе от пристального, изучающего взгляда темных глаз.

- Вы хотите компенсировать все мои затраты? - тихим голосом переспросила она. - Но... зачем сам это?

Евгений Иванович ответил не сразу, казалось, он тщательно обдумывает свой ответ.

- Скажем так: я не хочу, чтобы ваши биодобавки попали на рынок.

Порывисто встав, Элиза прошлась по комнате. Она была очень взволнованна. Наконец остановившись перед креслом своего гостя, она сухо произнесла:

- Мистер Кержич, я весьма ценю ваше расположение. Более приятного собеседника мне вряд ли когда-нибудь доведется встретить. Но если вы немедленно не объяснитесь... Боюсь, тогда нам придется расстаться. - Фраза прозвучала твердо, почти угрожающе.

Евгений Иванович не вскочил вслед за хозяйкой, как того требовали приличия, нет, напротив, он положил ногу на ногу и прикрыл лицо смуглой рукой. Несколько секунд он сидел неподвижно.

Миссис Харрис закусила губу.

- Итак?..

Кержич поднял голову. Лицо его было темно.

- Хорошо. Я расскажу вам. Только сначала хочу предупредить - это не только моя тайна. Узнав ее, вы автоматически становитесь посвященной. Со всеми вытекающими последствиями. Вы понимаете, о чем я хочу сказать?

- Разумеется. В случае моей нескромности вы убьете меня.

Кержич удивился:

- И вы так спокойно говорите об этом?

- Не вижу абсолютно никаких причин для волнений. - Ультрамариновые глаза светились насмешкой.

Глава 10

1

Титаническое самообладание и невероятное усилие воли, выработанные за годы службы в такой организации, как ФСБ, позволяли Полетаеву не только самостоятельно стоять на ногах, но даже улыбаться. Правда, улыбка казалась несколько кривоватой, но это было почти незаметно. В правой руке подполковник держал странный букетик неряшливо-фиолетовых цветов, лучшие дни которых приходились приблизительно на июль прошлого года, в левой он сжимал упаковку бумажных носовых платков.

Даша почти прошла мимо, когда периферийное зрение выхватило беспомощно-облезлый пучок. За все существование аэропорта Шереметьево-2 вряд ли эти стены видели цветы гаже. Даша невольно заинтересовалась их владельцем. Она перевела глаза чуть выше и с удивлением увидела субъекта, чем-то отдаленно напоминавшего бравого подполковника Полетаева. У субъекта было бледное, отечное лицо, из приоткрытого рта вырывалось прерывистое дыхание, в темно-синих глазах дрожала боль.

Первым желанием было прижать Полетаева к груди и пожалеть, но почти сразу в голову пришла мысль, что это очередная уловка - коварный подполковник решил на этот раз взять жалостью.

Даша поставила дорожную сумку на землю.

- Это мне? - поинтересовалась она, указывая глазами на цветы.

Полетаев медленно перевел затуманенный взгляд на свою правую руку, темные зрачки расширились, словно он впервые увидел, что находится в его руке. Некоторое время он так и стоял, не издавая ни звука, затем огляделся и, заметив невдалеке урну, швырнул букет точно в ее центр.

Даша помрачнела. Ей показалось, что странные действия подполковника носят некий демонстративно-предупредительный характер. Полетаев не стал ее разочаровывать и быстро, насколько позволяло его воспаленное горло, проговорил:

- Можешь ничего не сочинять. Мне звонил Томек и все рассказал.

- Что все?

- Что ты окончательно сошла с ума и... - Приступ кашля не дал ему развить мысль.

Даша воспользовалась возникшей паузой:

- С моим разумом все в полном порядке! Я просто пытаюсь помочь одному человеку избежать несправедливого наказания.

- Я вовсе не это имел в виду...

- А что? - Никаких иных грехов она за собой не помнила.

- Я имею в виду твою карьеру детектива!

Ах, вот оно что!

- А кем, по-твоему, я должна работать, прачкой? Ни на что другое женщина не способна?

- Мы не говорим о женщинах вообще, речь о тебе в частности! Поскольку Полетаев сипел, его лицо стало совсем синим. - Есть женщины, которые и в космос летают, и рельсы кладут, но ты-то совсем другое дело...

- Какое другое?

- Ты вовсе и не дело! Ты катастрофа, ты... язва сибирская, чума бубонная!

Даша смотрела на разошедшегося собеседника взглядом, полным сожаления.

- Лечиться тебе надо, подполковник. Терминология у тебя какая-то кладбищенская...

- Так ты разве позволишь мне это сделать? Нет, ты прилетишь и вколотишь последний гвоздь в мою могилу...

- В могилу гвозди не заколачивают.

- Ты заколотишь! Костя!

Из тени вынырнул светловолосый молодой человек. Он был похож на сортовой кирпич в кладке - без единого недостатка в породистом лице, но с внешностью, которую невозможно запомнить. Он сразу же напомнил Даше плакаты времен призыва на БАМ. Самого призыва она, конечно, не помнила, но вот о плакатах кое-какие смутные воспоминания остались.

- Да, Сергей Павлович?...

- Костя, отвези нас, пожалуйста, ко мне. Только быстрее, если можно...

- К вам? - "бамовец" явно сомневался.

- Ко мне, ко мне. Это моя старая подруга детства...

- Да ты что, Палыч, обалдел, что ли? - возмутилась Даша. - Какая я тебе подруга детства, тем более старая? Что молодой человек обо мне подумает?

Полетаев вынул из пачки бумажный платок и шумно высморкался.

- Не смеши, бога ради... Этому молодому человеку на тебя совершенно наплевать! Садись, говорю, в машину...

- Нет, подожди, давайте разберемся. - Даша отстранила его горячую руку. - Константин, скажите, вам что, действительно на меня наплевать?

Ответ оказался вполне достойным выпускника высшей школы ФСБ. Молодой человек прищелкнул каблуками и чуть склонил голову:

- Мадам, как начальство прикажет.

- Ах вот вы какие... - Даша нехорошо прищурилась. - В таком случае я отказываюсь ехать туда, где меня будут унижать и оскорблять. Подполковник, приношу вам свои извинения за беспокойство. Идите лечить свои сопли, а я найду себе кого-нибудь помоложе и поздоровее.