Страница 11 из 20
Но, вот при движении вниз, стало грустно. Станок, так чудесно выручавший все время, теперь беспощадно лупил по копчику, набив к концу спуска огромный синячище внизу спины. Как говорится - за одного битого, двух небитых дают, в дальнейшем я сразу же, как мы снимались с лагеря, складывал наш целлофан, сняв его с палатки и засовывал себе под лямки станка. Первое время ушибленное место побаливало, но теперь уже было без разницы, вверх мы идем, или вниз. Было - просто мягко и приятно.
Мы благополучно "свалились" вниз и, пешком пришлепали в Сосновку. Особо располагаться не стали, старший группы мог все переиначить, а приготовили еду и с аппетитом поели, дико проголодавшись за время наших перемещений.
Когда уже начинало темнеть, прибыл наш старший. "Фу, блять, дошел без задних ног!" - вместо приветствия выдал он, здороваясь с каждым из нас за руку - "Прохерачили по этой Бурульче от истоков до устья! За день! Там - вообще девственные места, бурелом, тропы почти нет! Но было офигенно!" Капитан Гладкий не стал располагаться в больших, приютовских палатках, а увел всю группу на окраину приюта на самую дальнюю стоянку, практически к началу подъема на нижнее плато Чатыр-Дага, в целях экономии времени на сборы. Рано утром нам предстоял подъем наверх и, не исключено, что на вершину пятой по высоте горы Крыма. Для многих из нас - впервые.
А пока - мы с интересом слушали спонтанно организованный нашим старшим концерт, на котором звучали песни Юрия Визбора... "Серега Санин", "Милая моя", "Лыжи у печки стоят...", "А мы едем за туманами..." и много чего другого в исполнении артистов нашего турклуба. Гитара, песни, палатки, котелок, висящий над огнем, отблески пламени костра - это было поистине круто!
*****
Проснулись часов в шесть и, умывшись в небольшом ручье, принялись собираться, не разводя костра. Нам предстоял подъем на нижнее плато Чатыр-Дага по так называемой "Красной тропе", змеившейся по склону почти сразу по выходе со стоянки. Красной ее назвали из-за специфического красноватого цвета горной породы, слагавшей этот участок плато.
Ноги периодически скользили по окатанным камням конгломерата, но мы упорно продвигались вверх по склону. Тягомотный подъем длился казалось бы, бесконечно. Впереди был, казалось бы, перелом профиля, дающий надежду, что мы наконец-то пойдем по более-менее ровной поверхности. Но впереди появлялся новый увал и подъем продолжался так же монотонно и медленно. Чуть левее по курсу появилась бывшая воинская часть. Мы прошли мимо, недалеко от широко известных ныне пещер - Эмине-Баир-Хосар и Мраморной, тогда еще мало обустроенных. Ненадолго остановились у пещеры под названием Трехглазка. Три дыры в поверхности Нижнего плато, обозначали ее вход.
Покрутившись возле нее, пошли дальше. Следующий пункт - пещеры Тысячеголовая и Холодная. Холодная - первая на пути. В конце каменной осыпи - небольшая лужица воды. Слазили в нее - ничего интересного. Метров через пятьсот - пещера Тысячеголовая, или Бинбаш-Коба. Название красивее самой пещеры. И снова - ничего особого. Смотреть по большому счету нечего. Обе пещеры освоены и разграблены давным-давно.
Мы пошли дальше, в направлении крутого скального взлета, господствовавшего над остальным плато, венчающемся главной вершиной, Эклизи-Буруном, или Мысом Церковным, высотой 1527 метров над уровнем моря. Вообще, нижнее плато Чатыр-Дага - это место с совершенно уникальной энергетикой. Нигде в Крымских горах нет такого ощущения безмятежности и собственной эфемерности, как там. Ни на Бабугане, ни на Демерджи, ни на Ай-Петри. Плато идет более-менее ровно на высоте порядка тысячи метров. Но потом оно круто взлетает примерно метров на пятьсот. Попутно исследовали попадающиеся на пути карстовые воронки, на дне которых во многих случаях зияла какая-нибудь расщелина или заросшая колючими кустами дыра. куда она ведет - одному Богу ведомо. Наверняка, где-то в глубине эти расщелины и дыры соединяются в какую-то огромную полость, о которой мы еще, по всей вероятности, не знаем.
Мы пересекли плато от одного края до другого. Капитан собрал всю группу на борту плато, со стороны Заповедника, возле одной из кастовых воронок, и разложил карту. "Так... вот здесь должен быть большой родник Дамчи-Кая, будем ночевать возле него, потом будем рвать когти на Бабуган" - пояснял он, водя пальцем по листу - "Ясно? Теперь, те, кто желает, могут идти наверх, время еще есть."
Третьекурсники идти наверх не захотели и ушли с капитаном. А мы побросали рюкзаки на дно довольно глубокой, заросшей деревьями воронки, закидав их ветками и прошлогодними листьями. Народу в эту пору по плато ходило не очень много, значит, наше имущество вряд ли кому-то понадобится. Мы выбрались обратно и, налегке, буквально побежали к вершине, преодолевая еще один длинный и тягомотный подъем. По пути прошли через достаточно обширный участок выгоревшего можжевельникового редколесья. То тут, то там, мертвыми скелетными костями, торчали обгорелые пеньки. Видать, знатно когда-то здесь пылало...
Параллельно нашему движению, шел невысокий скальник, двое, или трое наших залезли на него и пошли немного выше нас. Ближе к вершине скальник постепенно сошел на нет и мы снова встретились. Чуть не подрались Ларин и Остапенко. Что-то не поделили и устали. Бывает... Усталый человек раздражителен. Триангуляционный знак, обозначавший вершину, становился все ближе. Вообще, последние сто метров до цели - самые долгие. Наконец, первый из нас, достигнув верха, залез на знак и заорал - "Эверест взят!" Фотоаппарат, поставленный на автоспуск, зафиксировал семь замордованных, но не сломленных, полузамерзших туловищ у триангуляционного знака. За нами был примерно трехсотметровый отвесный обрыв и, образовавшаяся за тысячелетия, внушительная каменная осыпь.
Эверест может быть и был взят, но наверху, нас ждал неприятный сюрприз. Ветер, который толкал нас в спину, помогая на пути к вершине, разогнавшись над плато и дополнительно добавив по вершинному скальному взлету, словно в аэродинамической трубе, теперь грозился буквально нас сдуть оттуда в сторону Алушты. К тому же мы изрядно вспотели, энергично двигаясь вверх и теперь недавний наш союзник, пробирал нас до костей. Вечерело и становилось холодно. Сфотографировавшись на память, мы начали спуск.
Буквально сбежали вниз, потому что Солнце уже начало свое движение за горизонт и нам абсолютно не улыбалось быть застигнутыми темнотой на склонах. Нет, умереть мы бы не умерли, благо абсолютно все обладали некоторым пусть и начальным опытом горных походов, к тому же у нас были спальные мешки и изрядный запас еды. Но вот отстать от остальной группы... Было бы нехорошо. Нужно было поторапливаться.
Дошли до "нашей" воронки, достали рюкзаки, они никому так и не понадобились и, подойдя к ориентиру, назначенному нам старшим, стали спускаться вниз, уже в сторону заповедника. Мы пошли по довольно разъезженной грунтовке, по которой видимо, личный состав части, мимо которой мы проходили утром, ездил за водой. Следы от тракторных колес прослеживались с самого верха. Мы пришли к большому роднику, у которого из трубы выливался целый поток и вскоре нашли наших. "Ну, бля..." - протянул Игорь Владимирович, - "Мы уже тут начали было думать, что вы потерялись!"
Небольшой костерок был уже разведен и обложен аккуратной стеночкой из камней, чтобы сделать отсвет меньше. Теперь нам нужно было соблюдать осторожность. Мы находились хоть и с самого краю, но уже на территории Крымского государственного Заповедника. Связываться с егерями нам абсолютно не хотелось, даже несмотря на наличие военных билетов, выгодно отличавших нас от браконьеров и прочего беспокойного люда, шастающего по горам в любое время года.
Мы поставили уже совершенно впотьмах, еще одну палатку, поужинали и залегли спать. Впечатлений за этот день было у нас предостаточно. А Саня Деркач, распаковав свой рюкзак, вдруг с интересом обнаружил в нем пару довольно крупных камней, кусок толстой арматурины и невесть откуда взявшуюся трубку от таксофона, причем со шнуром... Эдакая месть за более легкий, чем у всех остальных, рюкзак.