Судный день

Они прошли вниз и уселись на свободные места в третьем ряду. На лице Марии была отчетливая скука. К тому же – эта неразношенная туфля, и потому, когда она уселась, тут же незаметно для других сняла с ноги лодочку и ощутила несказанное облегчение. Между тем, до слуха уже доносились первые фразы знаменитого художника. Он по-прежнему был одет в армейский камуфляж, который вполне подходил к его изрубцованному лицу.

– Господа, в отличие от черных квадратов наша встреча должна носить прозрачный характер, когда самые разные точки зрения не смогут замутить нашу задачу: отделить зерна от плевел. По возможности, мы постараемся подставить дружеское плечо настоящему, а не надуманному искусству. Поэтому не может быть запретных вопросов, так что приступим к дискуссии. Кто первый? Вот вы, молодой человек…

Видимо, Шемякин имел в виду студента в первом ряду, возле которого сидела красивая брюнетка, очень похожая на молодую Фатееву.

– Какую карикатуру, по вашему мнению, можно нарисовать на квадрат Малевича? – голос у студента был звонкий, без тени смущения.

– Хороший вопрос, неожиданный. Я думаю для этой цели подошла трансформация одного из известнейших офортов Франcиско Гойи из серии «Капричиос», осуществленная художником Владимиром Зимаковым. И называется эта картина… считайте – карикатура «Когда же они уйдут?». На ней изображена гробовая плита, всей своей монолитностью придавившая людей, которые не хотят упасть в могилу. Кстати, эта карикатура у нас выставлена, и вы ее можете увидеть… По разумению художника, эта плита и есть квадрат Малевича, который давит современных русских художников. К слову сказать, любимое высказывание западных снобов, особенно в Америке, на ломаном русском: «Вы же не Малевич!»

С места поднялась одетая очень современно и со вкусом женщина. Представилась:

– Татьяна Вольтская, радио «Свобода». Скажите, господин Шемякин, что же главное в вашем комплексе мероприятий, посвященных «Черному квадрату»?

– В основном, все, что связано с дискуссией о том, настолько «Квадрат» является действительно могучим феноменом в искусстве 20-го века. Все это сводится к тому, что человечеству всегда нужны какие-то фетиши. Например, совершенно странные пляски, которые ведутся уже несколько столетий вокруг «Моны Лизы» Леонардо да Винчи. Написаны целые тома по поводу исследования таинственности ее улыбки. А на самом деле никакой великой тайны нет. Все специалисты знают, что таинственная и загадочная улыбка Моны Лизы – это всего-навсего переведенная со скульптур архаической Греции улыбка курасов. Этакая предрассветная зона состояния природы – полуулыбка, или блуждающая улыбка. Но есть вещи гораздо более интересные у того же Леонардо. Но человечеству нужно было создать какой-то фетиш, легенды…

– Вы полагаете, и «Черный Квадрат» относится к ним же?

– Безусловно. Он идет сразу после еще одного фетиша современного искусства – известного всем любителям живописи писсуара Марселя Дюшана, который он обозвал фонтаном. Учинил громадный скандал, и сегодня ни одна монография, ни один историк современного искусства не может обойти этот писсуар. Или более поздний мастер – Энди Уорхолл, которого здесь пытаются навязать русским меценатам, потому что американский рынок уже заполнен, и американские дельцы от искусства пытаются атаковать карманы новых русских. Его знаменитый портрет Мерилин Монро, – серый, голубой, черный и так далее – тоже стал знаковым символом. Есть у него еще изображения известных личностей – Сталина, Мао Цзэдуна. Я видел забавную карикатуру – всюду эти символы, а потом человек, на плечах которого вместо головы «Квадрат» Малевича. Вот такие делают изящные вещицы…

Из левого угла послышался свист и крики: «Мерзавец! Малевичу ты в подметки не годишься… Вранье, гниль…» В сторону сцены полетели красные, очень спелые помидоры, которые, однако, до авансцены не долетали.

– Это что? Наш ответ Чемберлену? – улыбаясь, спросил Шемякин. – Что ж, реакция в духе мальчишек-нацболов, на другое я и не рассчитывал. – Он протянул руку, указывая на человека, поднявшегося в шестом ряду. – Прошу, задавайте свой вопрос, только, пожалуйста, ничего сюда не бросайте, ибо я имею обыкновение отвечать…

Человек неопределенного возраста, одетый в костюм образца хрущевской оттепели, волнуясь, начал излагать:

– Вы устроили выставку, посвященную «Черному квадрату», что, на мой взгляд, означает только одно – и вы тоже идете на поводу у этих фетишей.

Все знают, что Шемякина за язык тянуть не надо. Он тут же ответил словесной серией ударов.

– Я, как историк и аналитик искусства, обязан изучать всё. Нравится мне это или нет. Возможно, вы даже не представляете, сколько на сегодняшний день выпечено «Квадратов». Вот это я и хочу показать… – Художник сделал паузу, как бы что-то вспоминая. – Вчера у меня была одна моя знакомая, которая очень любит искусство. Когда она посмотрела две работы, связанные с этой выставкой, она сказала: «Но ведь «Квадрат» – это так скучно…». Но когда я ей показал ряд многочисленных «Квадратов», она оживилась: «А вот это уже интересно». Да, это интересно, но уже с точки зрения психиатрии. И с точки зрения раскрутки. В Лондоне я жил в Сохо. Галерея Лео Кастеля была напротив. Заглядываю в окно – там готовится выставка. Пустой зал, подставки для скульптур, и на одной из них стоит мешок с мусором. И вот я, искусствовед, художник, пялюсь в окно на этот мешок и на полном серьезе размышляю: что это – скульптура или просто кто-то из рабочих забыл вынести мусор? Понимаете, создано целое метафизическое пространство: по ту сторону двери это мусор, но если его внести в зал галереи и объявить произведением высокого искусства, мешок с мусором будет стоить уже сотни тысяч долларов. Бесстыдство бездарей не знает границ. Вот показательный случай. Художник Кошут написал на белом фоне черными буквами: «Трава помята». Эту надпись галерист Лео Кастель продал за 300 тысяч долларов. По поводу этой помятой травы был написан вот такой том, из которого следовало, что эта надпись – почти библия. Чтобы заработать еще больше денег, Лео Кастель заставил Кошута написать эту фразу много раз. И каждая такая бумажка продавалась по 30 тысяч долларов. То есть за какой-то месяц Лео Кастель на этой траве сделал миллиона три-четыре.

Неожиданно для Нуарба с места поднялся Финкильштейн и, прокашлявшись в кулак, представился.

– Главный редактор научно-популярного журнала… Наум Финкильштейн… Ваша выставка посвящена «Черным квадратам», которые я тоже считаю не очень уместным эпатажем… А как вы относитесь к современным вывертам некоторых так называемых художников? Например, к Олегу Кулику, произведения, которого мало кто видел, но которого в России знает каждая собака?

– Замечательный вопрос… Спасибо, постараюсь ответить по существу. Я его называю Шариковым. Он сам себе выбрал эту роль. Супруга привязала его на веревочку, и он в ошейнике торжественно заявился в Сохо, размахивая своими причиндалами.

Кто-то выкрикнул из зала:

– В Англии он тоже кусал прохожих?

– Англичанина особенно не укусишь. Но попытки такие Кулик делал – тявкал, ел собачью еду, справлял нужду по-собачьи. Есть в книге о современном искусстве фотография, где он сидит на жердочке, изображая не то птицу, не то собаку, и мочится в сторону публики. А недавно этот вдрызг раскрепощенный парень стал автором огромной статуи голого человека с 60-сантиметровым эрегированным пенисом. – В зале раздался шум, аплодисменты, свист. – В Зальцбурге, где был установлен этот, с позволения сказать, шедевр, разразился грандиозный скандал. И все это предшествовало визиту в город британского принца Чарльза. Подумать только! А вот еще один шедевр… – Шемякин вынул из кармана сложенный лист бумаги, расправил его и прочитал: «В черногорском городе Цетинье проходит одна из крупнейших в Восточной Европе биеннале современного искусства. На ней собрались художники из разных стран, в том числе несколько из России. Самый большой и яркий проект на выставке показал Олег Кулик. На одной из старинных площадей он установил четырехметровую стеклянную скульптуру спаривающихся быка с коровой под названием «Оранжерейная пара»…